Переговорный процесс - Максим Волосатый

Всунувшаяся в отсек голова прислушалась. Нахмурилась. Космоштурм зашел в отсек весь, посмотрел вверх.

– Почему включилась вентиляция?

– Курили, – безмятежно глянул на него Соловей.

– Сигнализация не сработала, – напрягся тот.

– Не сработала, – Соловей откровенно забавлялся.

Пришедший космоштурм внимательно посмотрел на него, хотел было что-то сказать, но так и не собрался.

– Можно идти? – Соловей выждал паузу, поднялся на ноги и подхватил свой рюкзак.

– Можно, – боец чуть сдвинулся, освобождая проход.

Соловей начал пробираться вперед. Перед дверью он остановился, постучал пальцем по техническому лючку, где он переключал провода, и указал на него космоштурму. Тот набычился, понимая, но Соловей уже вышел. Декстер пробирался так, что бойцу пришлось серьезно подвинуться, давая ему проход, так что эмоций саксу не досталось. А зато выходящий последним Степа получил весь заряд раздражения, накопленный космоштурмом. Тут, правда, выручила, как ни странно, та же одурь. Злобный взгляд прошел сквозь Степу, как через облако. Ни входа, ни выхода. Ну хоть какая-то польза от дурной головы.

Посадочная площадка встретила Донката мерзким тонким дождем и летящими над головой низкими тучами. Тут же стало зябко, противно и холодно. Степа натянул шлем и защелкнул забрало. Скафандр мгновенно разобрался в его состоянии и начал подогреваться. Ох, хорошо-то как. Не, Соловей в чем-то прав. Путешествие в убээсе имеет свои преимущества.

Пронизывающий холод выгнал одурь окончательно, и Степа смог оглядеться. Поле. Чистое поле. Ровная посадочная площадка и ряды стоящих ботов. Преимущественно грузовых. Попадались и многоместные транспортные. Маленьких частных практически не было. «Жаба» на их фоне выглядела несуразно и жутковато. Рядом со штурмовым ботом стояло несколько транспортов. Наземных. Ух ты! Степа разве что глаза не выпучил. Последний раз он видел наземный транспорт в музее Изюбра. В экспозиции, посвященной первым освоителям планеты. Одна из подружек тогда решила приобщить его к исторической культуре. Кстати, на самом деле было интересно. А после экскурсии, вечером, еще интересней. Правда, ничего из этого потом так и не вышло, но это детали, к делу не относящиеся.

Так вот, тот транспорт выглядел каким-то старым, помятым и не очень приспособленным к жизни. Про эти такого сказать было нельзя. Черненые хищные силуэты прижимались к земле. Даже внешне они выглядели очень мощными. Степа заинтересовался. На таких он еще не ездил.

И не поедет, как выяснилось. Стоило ему сделать шаг в сторону замерших транспортов, как от ближнего из них отделилась фигура с импульсником наперевес. Охрана. Движение фигуры истолковывалось однозначно: назад. Донкат непонимающе остановился и посмотрел на идущего впереди Соловья.

– Сергей Петрович.

– Да? – не оборачиваясь, отозвался тот.

– А… нам разве не туда? – Донкат показал рукой за спину. Туда, где оставались транспорты. А еще Петрухин и Селена.

– Я думаю, что нет, – качнул головой космоштурм. – У них свой праздник.

– А нас они не заберут?

– Куда? – Соловей остановился и посмотрел на Донката. – Ты не понял, что ли, что их ждут отдельно, а нас подбросили исключительно по доброте душевной?

– Но… – Степа обернулся.

Из бота в транспорты споро грузились космоштурмы. Между тускло поблескивающими фигурами вдруг мелькнули знакомые обводы женского саксовского убээса. С двух сторон ее прикрывали космоштурмы с оружием наперевес. Селена? Или показалось? Лучше бы показалось, потому что с момента посадки в «Жабу» Степа не увидел даже намека на ее присутствие. Не хочет его видеть? Или не может? Или все же не хочет? А номер, который она дала? Донкат моргнул и попробовал погримасничать под шлемом, прогоняя поселившуюся в голове вату. Нет, это у него разжижение мозгов происходит. Она же ясно сказала: после Бойджера. После. Когда все закончится. Кстати, а когда оно, правда, закончится? Резкие прыжки мыслей и воспоминаний разбудили, наконец, голову, и Степа вспомнил про свои обязанности. Повернулся, увидел уходящих Соловья с Декстером и бросился догонять. Все правильно. Сначала надо все закончить, а уж потом являться рыцарем в сверкающих доспехах. А то глупо получится. Тем более у нее здесь тоже дела. Интересно, какие? Ладно, потом спросим.

– Сергей Петрович, – догнал ветеранов Степа. – А мы сейчас куда?

– К ближайшему узлу связи, – обрадовал Соловей.

– А это что такое? – удивился Донкат.

Какие еще такие узлы связи? В Степином понимании вся связь заключалась в телефоне и уникомпе. Что еще-то нужно? О чем он и спросил.

– Еще один урок космоштурма, сынок, – Соловей не ответил, как обычно. Зато функции просветителя, тоже как обычно, взял на себя Декстер. – Запомни накрепко. В мирах Авангарда не действуют ни одни стандарты галактической связи. Это и есть независимость.

– Не буду я запоминать, – уперся Степа. – Делать мне больше нечего, всякую чушь учить. И не буду я космоштурмом.

Он посмотрел на сакса, увидел ироничную улыбку на его лице и разозлился еще больше. Дурное настроение и мерзкий дождь надо было куда-то девать.

– И кому нужна такая независимость, при которой невозможно нормально общаться?

– Он не сказал «нет связи», – все же снизошел до пояснений идущий впереди Соловей. – Он сказал «не действуют стандарты гала-связи». Связь здесь есть, но обеспечивает она исключительно планету. И если ты высадился и хочешь разговаривать, то либо свою систему ставь, либо захватывай существующую.

– Будем захватывать? – мстительно поинтересовался Степа.

– Что-то вроде, – отозвался Соловей и замолчал, меряя шагами гладкое покрытие посадочной площадки.

Так в молчании они и добрались до невысокого терминала, притулившегося с краю. Возле куцего здания стояли еще транспорты. Да уж, местный колорит. Степа хотел спросить, а как они будут добираться до города, поскольку никаких домов вокруг не просматривалось, но потом заставил голову немного подумать и не стал спрашивать глупость. Такси – оно везде такси.

Всю дорогу Степа вертел головой, накапливая впечатления. Да уж, по приезде будет что рассказать. Одно такси чего стоило. Никакой автоматики. Транспортом управлял человек! Пилот транспорта, если его так можно было назвать, оказался хмурым мужиком неопределенного возраста. Он недовольно оглядел три неуклюжих убээса, которые с трудом могли вместиться в небольшой салон, буркнул что-то договаривающемуся Соловью и показал на люк.

В тесноте транспорта Степа оказался зажатым между дверью и ставшей в секунду неимоверно огромной тушей Шойса. Но это Донката заботило меньше всего. Он даже забрало поднял, чтобы было удобнее рассматривать проносящийся за стеклом пейзаж. Он еще никогда не передвигался в городе четко по поверхности. Правда, городом то, что он увидел, назвать было сложно. Строения и дороги.