Грюнвальдская битва - Ян Длугош

недостатка. Коней почти из всего войска отвели на остров Жулаву, и они паслись подобно диким животным на покинутых жителями нивах селений. Сторожившие их конюхи, входя в дома бежавших поселян, не только подкреплялись и питались. Так как в каждой кладовой было много всякого продовольствия, то, отвозя продовольствие на рынки соседних городов, они выручали много денег, которые отправляли домой, купив себе прежде всего одежды. Во многих селениях Пруссии и Померании найдены были также большие запасы зерна, спрятанного в ямах, которые поселяне заботливо устраивали из-за частых войн. Во время осады Мариенбургского замка польским войском всякого рода продовольствия и всего необходимого было в таком же изобилии, как и в своей стране и в собственных домах, так как по всей Прусской земле царило спокойствие.

МАГИСТР ЛИВОНИИ, ЧТОБЫ ПОМОЧЬ В ЗАЩИТЕ МАРИЕНБУРГСКОГО ЗАМКА, РЕШАЕТ ОСУЩЕСТВИТЬ ЭТО ХИТРОСТЬЮ; ОБЕЩАНИЯМИ ОН СКЛОНЯЕТ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ЛИТВЫ АЛЕКСАНДРА НА СВОЮ СТОРОНУ. ПРИХОДСКИЙ СВЯЩЕННИК ГОРОДА ГДАНЬСКА, ПОКИДАЯ МАРИЕНБУРГСКУЮ КРЕПОСТЬ, ВЫНЕС С СОБОЙ ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ ПОЛНОЦЕННЫХ ЗОЛОТЫХ ДЛЯ ОКАЗАНИЯ ПОМОЩИ СОСЕДНИМ КОМАНДОРАМ, ПРИЧЕМ ПОЛЯКИ НИЧЕГО ОБ ЭТОМ НЕ ПОДОЗРЕВАЛИ.

Магистр Ливонии Герман фон Винткиншенк, намереваясь тайно помочь Мариенбургскому замку, о крайне стесненном положении которого он узнал, прибыл в Прусскую землю с отрядом в пятьсот вооруженных людей;[330] желая остаться незамеченным, магистр расположился в потаенном месте около города Кинсберга. Узнав от разведчиков о прибытии магистра, король Владислав послал против него великого князя литовского Александра, присоединив к силам князя двенадцать хоругвей польских рыцарей. Встретив магистра близ реки Пассарии за Голандом, Александр на следующий день собирался напасть на него. Однако ливонский магистр Герман, рассудив, что лучше служить делу Ордена хитростью, чем силой оружия, просит (как задумал уже давно) князя Александра вступить с ним в переговоры. Получив согласие, он лично прибывает в стан князя и без всяких свидетелей вступает в переговоры и обсуждает с ним условия тайного соглашения. Предлагая Александру отказаться от Самагитской и Судавской[331] земель (из-за которых началась война) и никогда больше не притязать на них, магистр при помощи щедрых посулов переманивает князя на сторону Ордена; ибо князь больше жаждал воссоединения своей литовской родины, чем польской. Итак, заручившись благосклонностью великого князя литовского Александра, магистр отослал свое ливонское войско в замки Бальга и Бранденбург, сам же только с пятьюдесятью всадниками, во главе с князем Александром, двинулся в королевский стан у Мариенбурга, чтобы выполнить обещания и тайный уговор с князем Александром. По прибытии туда он по ходатайству и при содействии того же великого князя Александра, прельстившегося на тайные посулы, получил дозволение вступить в Мариенбургский замок якобы для того, чтобы склонить крестоносцев к сдаче в согласии с требованием короля. Пробыв там несколько дней и проведя переговоры и совещания с Генрихом фон Плауэном о возвращении потерянных замков, городов и земель, а также о тайном соглашении, заключенном с литовским князем Александром, магистр уехал. И с этого времени упомянутый командор Генрих фон Плауэн, проникнувшись великой отвагой и энергией, которые возбудил в нем упомянутый магистр Ливонии Герман, сделался упорным, заносчивым и надменным, не желая и слышать никакого упоминания о мире. Поэтому при переговорах с ним о мире от имени короля его никак нельзя было склонить к соблюдению тех условий, принять которые сам же он ранее умолял. Теперь король, взвеся хотя и поздно, какую выгоду он отверг, соглашался принять их. Король знал, что настроение Александра, великого князя Литвы, уже сильно переменилось и что князь решительно против продолжения осады, имея в виду обратить передачу земель Польскому королевству на пользу Литвы.[332] Добавилась к этой и другая беда королю и королевству Польскому. Когда упомянутый магистр Ливонии Герман покидал Мариенбургский замок, с ним выехал приходский священник из Гданьска, брат Ордена крестоносцев, человек весьма преклонного возраста, будто бы для того, чтобы избежать тягот осады, на что король легко дал позволение. Его отъезд таил страшную опасность и нанес впоследствии великий ущерб делу короля; ибо через этого приходского священника Генрих фон Плауэн (считая иной путь ненадежным) переслал тридцать тысяч полноценных золотых для распределения между гданьским, члуховским и свецским командорами; последние по его распоряжению и наказу, в конце концов, позаботились о наборе на это золото значительного отряда наемных рыцарей из чехов, венгров, силезцев и немцев. Из этого любой человек по здравому суждению поймет, какую опасность может принести позволение на въезд или выезд из замка и города во время осады.

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЛИТОВСКИЙ АЛЕКСАНДР ПОД ПРЕДЛОГОМ ТОГО, ЧТО ЕГО ВОЙСКО СТРАДАЕТ ОТ ПОНОСА, СНИМАЕТ ОСАДУ МАРИЕНБУРГСКОГО ЗАМКА; КРОМЕ ТОГО, ВОЗВРАЩАЮТСЯ ДОМОЙ И КНЯЗЬЯ МАЗОВИИ.

Приближался день рождества владычицы нашей девы Марии, (8/IX) приходившийся в понедельник; Александр, великий князь литовский, подбирал различные предлоги и уловки, благодаря которым мог бы возвратиться со своим литовским войском в Литву, сняв осаду Мариенбургского замка. Князь утверждал, в частности, что войско его страдает поносной болезнью от непривычной ему изысканной пищи и что если в скорости не уйдет, то недуг распространится еще больше; хотя это и было правдой, однако при добром желании эту болезнь можно было пресечь простыми средствами. И хотя Владислав, король польский, старательно путем множества посулов пытался отговорить князя от его намерения, но, в конце концов, видя перемену его настроения и неискренность, разрешил князю уйти со всем войском. Получив это королевское разрешение, Витовт выступил со своим войском в четверг после рождества святой Марии и снял осаду Мариенбурга. Однако князь не решился идти без сопровождения королевского отряда, боясь нападения ливонцев или других крестоносцев и их наемников. Вследствие этого король Владислав предоставил ему шесть хоругвей своих войск из поляков; проводив князя до пределов Литвы, королевский отряд возвратился невредимым к осадному стану.[333] Несколько позже ушли также мазовецкие князья Земовит, Януш и Земовит младший со своими войсками. Король, однако, с остальными войсками своего королевства, численность которых после ухода князей Литвы и Мазовии, конечно, уменьшилась, продолжал осаду. Таким образом, крестоносцы с целью отвратить осаду Мариенбургского замка и предстоящий в скором времени его захват, если бы осада продолжилась, подали князю Александру-Витовту небезосновательную надежду на возвращение Самагиттии. К этому князь с великой жадностью стремился, причем его надежда не расходилась с действительностью; прельстившись этой приманкой, Витовт переменил свое настроение и волю и задумал бросить осаду и, прекратив войну, уйти домой; Витовт стал не тем, чем был прежде. Кроме того, князь Витовт начал сильно опасаться за свое положение: как