Грюнвальдская битва - Ян Длугош

ПОЛЯКИ, ОСАЖДАЮЩИЕ ЗАМОК МАРИЕНБУРГ, ОТВЕРГАЮТ СГОВОР С ЧЕХАМИ О СДАЧЕ ЕГО ПРЕДАТЕЛЬСТВОМ, СЧИТАЯ ЭТО ПОСТЫДНЫМ.

Между тем чешские наемники, защитники Мариенбургского замка, видя, что осада затягивается надолго, встревоженные этим, завели с Владиславом, королем польским, через посредство чеха Яська Сокола, королевского рыцаря, сношения и переговоры о предательской сдаче Мариенбургского замка; уже король и предатели условились, что в ту ночь, когда они будут нести стражу, откроют ворота и впустят королевское войско в замок; в награду за предательство они получат после того сорок тысяч флоринов и полную безнаказанность. Однако, когда это дело рассматривалось тайным советом, то королевские советники признали нечестным и постыдным захватывать неприятельские замки обманом, коварством, предательством и золотом, когда имеется оружие, которым без стыда для себя и для кого-либо другого можно их завоевать; и переговоры о захвате Мариенбургского замка подкупом, которым, как мы видим, очень часто пользовались и честные воители, прекратились.

РАЗЛИЧНЫЕ МНЕНИЯ О СНЯТИИ ОСАДЫ МАРИЕНБУРГА.

После этого в королевском стане распространился возникший по ложному представлению слух, будто венгерский король Сигизмунд с большими войсками и силами вторгся в пределы королевства Польского, истребляя все грабежами и пожарами. Этот слух сломил мужество королевского войска, и оно стало проявлять склонность к возвращению; и среди вельмож было немало таких, которые настойчиво советовали отступить. Сильно пораженные этим новым обстоятельством и слухами о нем, рыцари и горожане Пруссии, в необыкновенном рвении и любви к Владиславу, польскому королю, приходят лично к нему и убеждают его светлость ни за что не прерывать осады Мариенбургского замка, так как, говорят они, продолжая осаду и овладев замком (что, должно надеяться, произойдет скоро), король впервые вкусит плоды своей победы; если же он не овладеет замком, то потеряет их, так как все замки и города, признавшие его власть, снова возвратятся в подчинение крестоносцам и Ордену. Когда же король Владислав стал ссылаться на недостаток денег, из-за чего наемные рыцари стали ему в тягость, и он заявил о намерении вернуться в Польшу для сбора денег, то прусские рыцари и горожане дали ему, без сомнения, здравый совет: именно обложить все прусские города побором; тогда у него будет достаточно денег не только на расплату с наемниками, но и для войны и продолжения осады. Однако король, чтобы в самом начале своего правления не обидеть прусские города, верность и преданность которых была еще шаткой, и не нарушить их прав и тем не побудить их к отпадению, предпочел воздержаться от обложения их побором. Ему внушали также и другой, столь же отличный совет: пожаловать замки и города в Пруссии и в землях Кульмской и Померанской, которые предались его светлости, наемным рыцарям; последние со своей стороны заявили, что охотно примут этот дар взамен жалованья, которое им причитается, и во всяком случае будут упорно продолжать осаду Мариенбургского замка. Однако король не счел заслуживающим одобрения и этот, хотя и весьма здравый совет, из опасения, что наемники будут в тягость прусским горожанам и поселянам или станут грабить их имущество, или же, подкупленные деньгами, начнут сговариваться с врагами о возврате им городов и замков. Таким образом, Владислав, король польский, в заботе о чужих тяготах был вынужден впоследствии испытать на себе самом и на своих людях еще большие трудности. Из всех же королевских советников никто с таким упорством не настаивал, многократно и ясно высказывая свое мнение, на продолжении осады Мариенбургского замка, пока последний не удастся взять приступом или заставить сдаться, как Миколай, подканцлер Польского королевства; Миколай утверждал, что в случае снятия осады тотчас же наступит много тяжких и горьких невзгод и ударов для короля и королевства; не довольствуясь одними советами и настояниями, подканцлер сопровождал их слезами и вздохами. Напротив, никто из всех вельмож с большей горячностью и усердием не убеждал снять осаду и возвратиться по домам, как Енджей из Тенчина, войницкий каштелян; он и склонил в пользу своего мнения большинство рыцарей и знати, будучи увлечен любовью к Анне из Красника, дочери подскарбия Польского королевства Дмитрия,[334] которую страстно любил.

ОСАДА МАРИЕНБУРГСКОГО ЗАМКА СНИМАЕТСЯ.

Владислав, король польский, неохотно, после многократных и весьма враждебных напоминаний наемных рыцарей, а также сдавшись на настоятельные убеждения и некоторых своих вельмож, решает, не овладев Мариенбургским замком, снять осаду. И хотя король велел хранить это решение в тайне, строго о нем умалчивая, однако молва об этом тут же распространилась в войске, а осажденных ободрила, доставив великую радость. Итак, в ближайшую пятницу, перед праздником святого Матфея, девятнадцатого сентября, напрасно не послушавшись полезного и здравого совета прусских рыцарей и горожан, король предал свой стан огню. Уже на полпути к славе, он отступает, сняв осаду и возвращается на родину скорее в обличии побежденного, чем победителя. Это было явлено и ему самому в час его отступления зловещим знамением: когда королю подвели cziszawy, его коня,[335] на котором он восседал в день великой битвы, конь громко заржал и начал рыть копытами землю; когда же король уже вкладывал ногу в стремя, конь внезапно упал, испустив дух, роковой смертью своей знаменуя, что с отказом короля от осады Мариенбургского замка радостям и удачам, до сих пор сопровождавшим короля, придет конец. Ведь было несомненно и даже совершенно несомненно, что Мариенбургский замок по прошествии одного лишь месяца перейдет под власть короля, так как осажденные из-за недостатка продовольствия (хотя оно готовилось на этот случай много лет) были вынуждены есть поджаренную пшеницу. От этой нездоровой пищи люди заболевали поносной болезнью, страшной заразой, от чего ежедневно многие погибали. Будучи не в силах сносить столь пагубный недуг, все защитники приходят к командору Генриху фон Плауэну и рассказывают о своем бедственном положении; они объявляют, что не будут терпеть тягот дальнейшей осады; ввиду неминуемой смерти, от которой они постепенно все погибнут, они покинут замок. Устрашенный этим заявлением, командор Генрих раздает осажденным несколько тысяч золотых [флоринов]; при этом он настоятельно упрашивает их продержаться только пятнадцать дней, уверяя, что по достоверным сведениям польский король вскоре снимет осаду. Просьбы и раздача денег смягчают осажденных, и они договариваются выдерживать осаду еще пятнадцать дней под тем, однако, условием, что по истечении этого срока они получат полную возможность сдать замок польскому королю. И вот, не прошло еще этих пятнадцати дней, как Владислав, король польский, отступил, хотя его отговаривали и порицали