С любовью, Старгерл - Джерри Спинелли

ТЫ: Ого. Ну и ну. Не знаю, что сказать. Я тебя не сто́ю.

Я: Тут ты прав.

ТЫ: После всего, что ты рассказала о любви, разве можно не ответить тебе взаимностью?

Я: Уж не знаю.

ТЫ: Ладно, скажу: я тебя люблю.

Я: Нет! Не хочу… Только не в переписке. Эти слова должны слететь с твоих губ. Твоих – во плоти, а не в моей фантазии. Только так.

ТЫ: Мне казалось, ты именно их хотела услышать… Я перестаю тебя понимать.

Я: Сердце трудно понять.

ТЫ: Чего ты от меня ждешь?

Я: Ответ кроется в вопросе: от тебя. Я хочу, чтобы ты произнес эти слова по доброй воле, чтобы они сами слетели с твоих губ – а не потому, что я опутала тебя веревками своих переживаний и подтащила к самому краю пропасти. И еще хочу быть уверена, что они адресованы мне. Именно мне. Не какой-то воображаемой девчонке из книги или фильма. Не некоему идеальному образу Девушки, почерпнутому тобой из общения с парнями или другими девушками. А мне, Старгерл. Понимаешь, Лео? Знаешь ли ты меня, Лео? По-настоящему?

ТЫ: После такого предисловия трудно ответить «да».

Я: Ладно, вот тебе краткий курс. Будь внимателен, ничего не упусти… Сьюзан Джулия Тушканчик-Куличик Чепушиха Старгерл Карауэй для начинающих. Вечно витает в облаках. По ходу этих «витаний» видит наяву ундин, «дев в беде»[44] и пылающие в ночи дома. Однако в ее мечтах днем с огнем не сыщешь Прекрасного принца. Никакие рыцари и их белые кони не вторгаются в них галопом и не увозят мечтательницу с собой. О любви она судит так же, как о картофельном пюре. Пюре она любит. Вот и фантазирует о том, как Звездная девочка со своим Звездным мальчиком станут поедать его – скорее всего, на пляжном полотенце где-нибудь у моря. И вот когда Звездный мальчик поднесет к губам очередную ложку, она вдруг выпадет у него из рук, и рот его откроется в изумлении (в глубине его виднеется полупрожеванное пюре, но это даже мило), и он посмотрит на Звездную девочку так, как никто никогда на нее не смотрел – он впервые увидит ее! – а она прямо-таки увидит, как внутри него дымятся и рвутся наружу готовые слова – их уже не остановить! – и они разольются победной песней над тарелкой с пюре: «Я люблю тебя, Старгерл». В сторону разлетаются картофельные брызги: «Я люблю тебя, Старгерл! Я люблю тебя, Старгерл!» Словно цереус расцветает, и не однажды, а тысячу раз за одну-единственную ночь… Ты меня понимаешь, Лео?

ТЫ: Хочешь объяснить мне, что любовь умеет творить чудеса?

Я: Слава богу! Ты не безнадежен.

ТЫ: Кажется, мне нужен курс по Звездной девочке уже не для начинающих.

Я: Звездная девочка не для начинающих – это то же, что для начинающих, только с позиции Звездного мальчика. Цель курса: достичь уровня, на котором ты слышишь музыку скрипок – ту самую, что слышит она. В точности.

ТЫ: Он его уже прошел. Я его уже прошел.

Я: Может, и так. Но кроме нее ты слышал барабанную дробь, исходившую от других людей. И барабаны заглушили скрипку.

ТЫ: Это уже в прошлом.

Я: Надеюсь.

19 ноября

На грани паники. До солнцестояния осталось 32 дня, а я до сих пор понятия не имею, как его праздновать. Написала Арчи, просила его подкинуть какие-нибудь идеи. Нет, основное мне, конечно, ясно: гвоздь программы, Главное Событие, состоится точно в тот момент, когда светило выглянет из-за горизонта (Господи, пошли нам ясное небо в это утро!). Я сфокусирую первый луч на дырку в навесе над палаткой – мама обещала мне ее там проделать, – и тогда с другой стороны из дырки он выйдет четким и прекрасным золотым копьем.

Но все остальное – под вопросом. Куда конкретно направить это копье, на какой объект? И вообще, в чем будет заключаться праздничная церемония? Кого пригласить? Придет ли кто-то в такое время?

А = (Ал) Рингголд, 335 (З)

20 ноября

Я уже собиралась открыть дверь в пончиковую «У Марджи», как вдруг заметила Перри. Он сидел за стойкой и разговаривал с Нивой. Я зашагала дальше по улице. Как-то тревожно теперь было бы снова с ним встретиться. Что мне ему сказать? Какие чувства испытывает он? Не хочу причинять ему боль, но и водить за нос, обнадеживать – тоже.

Палатка будет размером примерно с мою комнату. У мамы уйма всяких обрезков тканей, и еще она нашла отрез материала под названием «Черная кость». Прочного, нетканого и, как темная оконная штора, совсем не пропускающего свет. То, что нужно. Хочу, чтобы под навесом, внутри палатки была кромешная тьма – она драматически оттенит золотой солнечный луч, который проникнет через отверстие. Мама говорит, что из-за плотности «Черной кости» большинству людей и обычных швейных машинок с ним не справиться, но ее сверхмощное оборудование для изготовления театральных костюмов должно выдержать. Чертеж палатки сделал папа. Шесты и колья достанет тоже он – на лесопилке.

Если не считать небольшой хромоты, шрама над одной бровью и «привычки» источать дымный запах, здоровье мое вернулось в норму. И в этом немалая заслуга Пуси. Она каждый день расчесывает мне волосы, напевая при этом мелодии собственного сочинения. Иногда является с маленьким белым ранцем, на котором написано «МЕД». Достает оттуда игрушечный градусник и сует мне в рот. Потом прослушивает сердце стетоскопом (тоже игрушечным), закрывает глаза, покачивает головой и бормочет: «Гм-м… гм-м…» Приносит стакан воды и заставляет принять «лекарство» (конфетку из перечной мяты). Какое-то время, всякий раз, как мы встречались, Пуся снимала с меня обувь, носки и подолгу массировала мне ступни. Мне, конечно, нравилось – но пришлось положить этому конец после того, как мы в «Голубой комете» наткнулись на ужинавшую там чету Принглов и Пуся решила продемонстрировать эту процедуру им.

21 ноября

Завтра четверг. «Календарный» день. И я помышляю о том, о чем и помыслить нельзя. О том, чтобы не пойти. Потому что боюсь наткнуться там на Перри. Кто бы мог подумать, что мое «солнцестоятельное» расписание может поколебать такая чудна́я причина.

22 ноября

Все-таки пошла. Спасительной идеей стало позвать с собой Эльвину. Попросила ее переночевать у нас и составить мне компанию перед рассветом.

– И в школу можно будет не идти? – уточнила она.

– Ну уж и не идти… После восхода у тебя будет более чем достаточно времени, чтобы туда добраться.

– Тогда иди одна, – выдавила она.

Я прямо застонала:

– Ну ла-а-адно. Останешься дома и зависнешь со мной на весь день – но только если разрешит твоя мама.

Вернувшись после телефонного разговора, Эльвина объявила: