Поцелуй врага - Лана Морриган

– У меня не было время рассматривать, я убегала, искала место, где бы спрятаться. – Она разворачивается, избавляясь от прикосновения.

– Константин, сможешь уделить еще минуту? – уточняю у вампира.

– Пожалуйста. – Он возвращает чемоданчик на раковину.

– Янка, я почему-то сразу не додумался. Ты же не любишь свой шрам? Так давай от него избавимся? Сотрем горькие воспоминания, а чуть позже заменим их на что-то более приятное. Раздевайся! – говорю я.

– Прямо сейчас? – она сбрасывает мои руки, подцепившие край футболки.

– А когда? – узкая кисть накрывает грудь чуть выше сердца. – Ты хочешь всю жизнь хранить воспоминания? – спрашиваю у волчицы.

Она отрицательно качает головой, не поднимая взгляда.

– Это больно? – произносит несмело.

– Не больнее укола, – отвечает Константин. – Если ты мне покажешь место, я точно скажу, сколько будет нужно проколов.

– Прямо сейчас показывать?

Получив кивок в ответ, Яна решительно снимает футболку и прикрывает ею обнаженную грудь. Отсутствие белья меня немало удивляет и даже злит. Надо отдать должное вампиру, его взгляд даже не дергается. Но сколь бы ни был его взгляд безразличным, все мое нутро протестует. Зверь, да и я… мы не хотим делить…

– Ян, скажи мне, пожалуйста, зачем ты вынесла магазин белья, если его не носишь? – цежу я сквозь зубы и притягиваю двумя руками волчицу спиной к своей груди.

– Я торопилась. – Она вздрагивает, когда наша кожа соприкасается.

– Мне нужно понять, насколько грубый рубец. – Пальцы вампира застывают в десяти сантиметрах, не смея игнорировать предупреждающий рык. – Волки, – произносит с такой интонацией, словно это диагноз. – Я могу прикоснуться?

– Да, конечно.

– К сожалению, Яна, я спрашиваю разрешения не у тебя. Так я могу прикоснуться? – Константин смотрит на меня.

– Да. – Мое согласие выходит резким.

Вампир не злоупотребляет терпением и одним движением проводит пальцем вдоль шрама.

– Три-четыре укола. Убираем? – спрашивает он.

– Да, – соглашается злючка.

– Ты знаешь, чем я буду это делать?

– Нет. – Яна заинтересованно подается вперед.

– Своей кровью.

Я ненавязчиво притягиваю волчицу обратно, возвращая в прежнюю позу, чтобы наши тела максимально соприкасались.

– Все будет хорошо. Я сводил множество шрамов, как видишь, кровь не пью, хоть и клыки и имею, – я шепчу, уткнувшись носом во влажные волосы на затылке. До чего же очумительный запах… не объяснить, просто знаешь, что твое. И только твое!

Пока Яну потряхивает от страха, я нагло пользуюсь ситуацией и не выпускаю ее из рук. Опершись на край ванны, усаживаю волчицу на свое бедро.

«Необыкновенно вкусная», – касаюсь губами шеи.

– Все готовы? – Константин застыл со шприцом в руках.

Яна моментально реагирует, сжимаясь в напряжении, кажется, она даже зажмуривается.

Кончик иглы касается ее кожи, а мне невыносимо смотреть. Металл легко проникает.

– Быстрее, – рявкаю я. Константин отвечает улыбкой и вводит иглу глубже под кожу. – Да ты издеваешься!

– Все нормально, мне не больно, – успокаивает Яна.

– Потерпи еще, Коваль. Потерпи. – Константин и не старается спрятать глумливую улыбку. – Отлично, – вампир убирает шприц, – хватило трех. Ни следа.

Яна вскакивает и, не веря, смотрит на отражение в зеркале, приспускает футболку, ожидая, что шрам спрятался под ней.

– Спасибо! – выдыхает она радостно.

– Пожалуйста, – произношу одновременно с Константином. М-да, мог бы и догадаться, что благодарят не меня. – Я тебя испачкал. – Краем влажного полотенца стираю следы крови с девичьей спины. – Идем в нашу спальню, освободим мальцу комнату.

Злючка, не думаю, что намеренно, дразнит: пробегает по коридору, прижимая футболку к груди, и скрывается уже в ванной нашей спальни. Судя по тишине, рассматривает свое обновленное отражение.

Крадется к постели. Ложится, словно перышко, ничем не нарушая мой покой. Да если бы покой… Смыкаю веки, а перед глазами обнаженная гибкая фигурка, и тепло все еще печет грудь. Тепло волчицы.

– Прости, – я с трудом могу расслышать.

– Янк, ты что, опять ревешь? – не верю своим ушам и поворачиваюсь к девушке лицом. – Иди сюда, малявка.

Ну конечно же, я хочу ее просто успокоить… Переплетаю пальцы на пояснице, притянув податливое тело. Лишь успокоить и ни в коем случае не подержать в объятиях столь желанное тело.

– Это из-за меня пострадали ты и Леся, – говорит она.

– Ясен перец. – Зря я это сказал, Яна замолкает и тихо трясется в рыданиях. – Ты не слушай, что я говорю. От длинного языка не только польза, ты же понимаешь, о чем я, а, Янка-нимфоманка? – Получив тычок кулачком в зажившее плечо, продолжаю: – Мы все повязаны между собой, и не только пары. Вся стая – единое целое. Нельзя говорить, что кто-то пострадал из-за кого-то. Если не будем защищать друг друга, нас очень быстро истребят. А с нападением разберемся.

– Это месть за то, что я не отказалась от… тебя.

– Янка, а вот это уже приятно слышать. Честное слово, приятно. Думаю, не так приятно, конечно, как признание в любви, но тоже сойдет. Да что ты все время дерешься? – Я растираю место второго удара.

– Что будет дальше? – спрашивает она.

– Хм… мы поспим, потом позавтракаем…

– Я про охотников. – Она жмется щекой к моему плечу. А мне хочется петь и танцевать, и задействовать в этом шоу с десяток слонов.

– Соберут их останки в черные полиэтиленовые мешки и отвезут Бальво. Момент устрашения и предупреждения. Он, естественно, возмутится, скажет, что ничего не знает, но на ус… клык намотает и будет тихо отсиживаться в своей башне, как любая уважающая себя принцесса в ожидании спасения. Своей выходкой он сумел зацепить всех нелюдей, что обитают поблизости. Нас, Темного – тот ревностный блюститель парности и истинности, не посмотрит, что вампир вампиру брат – и стаю Платова. Иван не простит нападения на дочь, случайное оно или преднамеренное. А дальше решение за Альфой.

– Простит ли он нападение на меня? – спрашивает злючка с горечью, подразумевая, что, разумеется, простит.

– А ты бы хотела войны?

– Нет! Конечно нет! Я не хочу терять то, что наконец могу иметь.

– Ах ты эгоистка…

– Тебе не понять! И я не так выразилась. – Вырывается и садится, прожигая гневным взглядом. – У тебя всегда была семья. Крыша над головой. Еда. Ты заходишь в магазин и ведешь себя, словно барин. Молчаливо указываешь пальцем на товар, и его приносят, широко улыбаясь в ответ. А главное – за твоей спиной те, кто никогда не предадут, а за моей? – грустно хмыкает.