Поцелуй врага - Лана Морриган

– Вроде и правду сказала, а неприятный осадок остался, злючка-колючка. Не хочу я эту тему развивать, кончится все ссорой. Ложись, злопыхай, но только у меня под боком. – Волчица не двигается с места, игнорируя приглашение. – Хорошо, сделаю по-своему. – Двумя резкими движениями опрокидываю Яну и накрываю собой. – Тс-с, помолчи и послушай. Тот период твоей жизни закончился. Больше не нужно искать дешевое жилье и снимать убогие комнатки в полусгнивших деревянных домах, считать каждую копейку. Не дергайся, я еще не закончил. За твоей спиной пока только я, но скоро ты найдешь друзей, подруг, думаю, после сегодняшнего геройства Леся захочет познакомиться с тобой ближе. И у вас будет возможность на праздновании Нового года. Вот мы и решили сразу две обозначенные тобой проблемы. – С моим приближением Яна вжимается в подушку. – Теперь родители… Наши с мальцом живы и здоровы, глупо нас упрекать в этом. А тебе придется перешагнуть через свой страх и встретиться с мамой. Как выспимся, сразу и едем.

Яна

***

Удерживая себя на руках, блондин склоняется ниже. Наши лица разделяет ничтожное расстояние, достаточно расслабить шею – и наши губы соприкоснутся.

– Янк, а давай снимем эту фигню с твоего лица. – Кончик его языка касается колечка на моей нижней губе. – Даже как-то страшно целовать, вдруг проглочу.

– Слезь. – Близость оборотня нервирует.

– Я-я-ян, – растягивает он имя. – Я же чувствую…

– Не понимаю, о чем ты.

Глупо отрицать притяжение и возбуждение, что с каждым днем набирают обороты. А после метки ощущения ярче. Невозможно игнорировать приближение оборотня, простые прикосновения без подтекста секса, не говоря уже о нашей недвусмысленной позе сейчас. Блондин вдавливает мое тело в матрас, по-хозяйски расположившись между бедер. Жар, мельчайшие электрические разряды, атакующие кожу… и запах возбуждения настолько сильный, что стыд заливает лицо розовой краской.

– Я тоже. – На мужском лице появляется фирменная наглая улыбочка. – Я тоже, Янка.

Слова смазываются. Его губы грубо пробуют мои. Одно прикосновение, а меня словно опоили, в лицо ударяет волна жара и медленно ползет вниз, разжигая и без того животное желание. Желание принять, почувствовать прикосновения, раствориться в удовольствии.

– Пожалуйста, – шепчу я, ощущая горячую ладонь, поднимающуюся по бедру.

– Пожалуйста что, Ян? – Илья рисует губами волнистую дорожку вдоль шеи. – Пожалуйста, продолжай или…

– Нет. Не сейчас.

Кажется, блондин скрипит зубами. Резко выпрямляет руки, нависает. Поджав губы, долго рассматривает мое лицо. Задерживается на губах:

– Не понимаю. Почему, нет? Я хочу тебя. Очень хочу, злючка. – Подавшись бедрами, упирается каменным членом мне в живот. – Ты хочешь. И не отрицай. Достаточно одного прикосновения, чтобы доказать.

Разве я могу отрицать очевидное? Нет. Но это желание пугает. Мой скудный сексуальный опыт против искушенности блондина. Сколько у него было партнерш, сотня? Нет, сотни или тысячи. А на другой чаше весов Стас. Его неловкие неуверенные движения, словно школьника у доски, который не подготовил домашнее задание. Нет, он доводил меня до пика удовольствия, но стоило это ему немалых усилий и долгих стимуляций. Из жалости к Стасу, а иногда из раздражения приходилось имитировать оргазм и сбегать в ванную, избегая дальнейших неловких разговоров, или помогать себе расслабиться самой.

– И что смешного ты вспомнила? – Илья не отпускает, ждет ответа. Мой хохот усиливается от одного предположения, что блондин узнает мои мысли. – Малявка, ты сбрендила? – спрашивает неуверенно, сквозь улыбку. Определенно сбрендила, если остановила блондина. Уверена, с ним мне не придется сбегать и прятаться в ванной. – Ты права, неудачный момент. – Лицо в момент становится серьезным. – Все, что сегодня произошло, было жестоко. Ты у меня хоть и уличная шпана, но очень нежная. – Он ложится рядом, обнимая. – Я тебя напугал?

– Нет. – отвечаю я. Кончики чужих пальцев гладят чувствительную кожу живота. – Нет, – повторяю, откашлявшись. Не получается игнорировать прикосновения, мягкие и нежные. – В своей голове я представляла, что сделаю с ними то же самое, но не смогла обернуться. И тело отозвалось вибрацией и жаром, но дальше ничего, – признаюсь. – Недоволчицей буду.

– Глупость. – Илья переворачивает меня на бок и крепко обнимает со спины. – Ян, что ты за хозяйка такая? Почему мне солнце светит в морду? Где шторы?

На наглое заявление я примолкаю, не зная, что и ответить.

– А как ты раньше спал? – иду я в наступление.

– Спиной поворачивался. Давай местами меняться.

Перекладывает меня, ложится на другой бок и вновь захватывает в плен объятий. Не знаю, о чем думает блондин, а мой мозг в очередной раз не дает уснуть. Ловлю себя на том, что язык больше не поворачивается назвать оборотня врагом, даже про себя. Кто угодно, но только не враг. Враг не задумывается о твоем будущем, не пытается воплотить твои детские мечты, не защищает и не мирится с тараканами, главенствующими в голове. Пара? Гляжу через плечо, задаваясь немым вопросом. И опять какая-то неполноценная. Сдерживаюсь, чтобы не хмыкнуть. Илья лежит с закрытыми глазами, его пятерня замерла и накрыла полностью живот, а дыхание выровнялось. Не соврал, сон этого оборотня тяжело чем-либо нарушить.

Мысль о встрече с мамой не мешает уснуть, но плотно заседает в бодрствующем разуме. Волнение – вот что охватывает меня, стоит открыть глаза. Если Илья сказал, что поедем сегодня, так оно и будет. Блондин слово держит.

За завтраком братья ведут себя как обычно, а меня словно крепко приложили по затылку. Участвовать в беседе не получается и не хочется, аппетит так и не разыгрался, сколько бы мне ни подкладывали в тарелку омлет и сосиски. Торопливо выпив стакан сока, все же громко кашляю.

– Час на сборы. – Илья забирает мою полную тарелку и указывает глазами наверх.

Час! Одновременно это слишком много и ничтожно мало. Слишком много для ожидания встречи с единственным родным человеком, оставшимся у тебя на земле, и слишком мало, учитывая десять лет разлуки и обстоятельства, при которых я покинула дом.

Я встаю перед зеркалом, силясь вспомнить как выглядела тогда, в нашу последнюю встречу. Была ниже на голову и плотнее телосложением. Возможно, мама меня и не узнает. Эта мысль больно ударяет под дых.

Нет! Любая мать спустя годы узнает своего ребенка, ведь так?

Мама всегда покупала мне светлые вещи: голубые, розовые, желтые, белые. Говорила, что девочка должна быть легкой и чистой, категорически отказывалась от черного сама и не позволяла носить мне. Неосознанно темные спортивные штаны и футболку заменяют бежевые брюки и белая водолазка, купленные блондином, а собранные в хвост волосы ложатся на плечо свободной косой.

Множество серебристых колечек в левом ухе не должны смутить маму. Но… Подцепив, снимаю пирсинг с нижней губы и, недолго думая, выбрасываю в мусорную корзину. Из отражения смотрит давно забытая и тщательно спрятанная девочка Яна, что знала о предательстве и боли, но не боялась мечтать и не переставала верить в лучшее.