Двор льда и пепла - Л. Дж. Эндрюс

– Мне жаль, – прочистил он горло. – Что так вышло с твоим отцом. Нелегко смотреть, как страдают те, кого ты любишь.

Я поморщилась.

– Мой отец не особо меня любит, но он мой отец. Зачем ты пришел? Что такого нельзя было обсудить на корабле?

Вален перекатился с пятки на носок и уставился на ногти на руке.

– Ты… ты как вообще, ранена?

Я не хотела говорить о том, что случилось в Мелланстраде. Не хотела притворяться, что мы едва знаем друг друга. Не тогда, когда мы знали так много.

– Я в порядке. – Опять молчание. Я притворилась, что снова читаю дневник. – А ты?

– Они не дотянулись, – ухмыльнулся он.

Я сглотнула саднящую сухость в горле и повертела на столе деревянную чашку с холодным чаем.

– Тебе что-то нужно?

– Хочешь, чтобы я ушел?

Нет. Останься. Я хотела бы знать, почему он убегал от меня, чтобы потом возвращаться снова и снова. Я могла бы высказать все это вслух. Но вместо этого я снова отгородилась дневником.

– Что читаешь?

Я прикусила губу, отчаянно пытаясь не улыбаться. Он не успокаивался. Неловко переплетал пальцы, возился с поясом, ерошил волосы. Нервничающий принц – король – представлял собой забавное зрелище.

– Дневник. Королева только что застала своего беспутного младшего сына с одной из дочерей придворного в конюшне. Вот развратник. Это скандал вообще-то.

Улыбку было не сдержать, когда я перевела взгляд на Валена и увидела, как тот порозовел.

– Это довольно забавно, – продолжила я. – Мать ловит своего сына в различных…

– Понятно, – он поспешно вытянул дневник у меня из рук. – Зря я тебе его дал.

– Но ты же тогда не знал, что он о тебе.

– Да. А теперь, когда я знаю, должен сказать, что моя мать слишком дотошно записывала каждую деталь своих будней, а еще у нее была склонность безбожно драматизировать.

Я подняла брови и изобразила безразличие.

– Ночной Принц, неужели вы заявляете, что тут одни преувеличения?

– Нет, – сказал он, подаваясь ближе. – Я бы не назвал свою мать лгуньей. Но в одном ты ошибаешься.

– И в чем же?

Он ответил не сразу. Лукаво усмехнулся, положил дневник на стол. Его руки легли по обе стороны от моего стула, запирая меня в ловушку.

В груди полыхал пожар.

В его глазах была своя магия. Горячая чернота пыталась пробить стену, которую я тщательно выстроила между нами. По моей решимости хранить равнодушие к Валену Ферусу побежали трещины. Запах его чистой кожи, ухмылка на губах, упавшие на лоб темные пряди – я могла рассыпаться от одного его прикосновения.

Слабость. Я была слабой, и не было другого способа объяснить это.

– Я был молод, – сказал он, – но я не распутник.

В горле что-то сжалось. Он подошел слишком близко. Я видела золото с темно-зелеными прожилками в его глазах. Осторожней, Элиза, иначе окажешься в его власти.

– Что… – Голос надломился, и я прочистила горло. – Что ты здесь делаешь?

– Я устал от того, как мы отдалились.

– Отдалились, потому что ты так захотел.

– По уважительной причине. По крайней мере, я так думал. – Вален прислонился своим лбом к моему и понизил голос: – Я боялся за тебя сегодня ночью.

Я облизала губы. Кожа горела от желания чувствовать его ближе.

– Ну да, понимаю. Было страшно.

– Я не боялся ни за кого другого.

Кончики его пальцев прошлись по линии моей челюсти, сбежали вниз, к шее. Я резко втянула воздух.

– Вален, – прошептала я. – Что ты делаешь?

Он колебался.

– Ты считаешь, что я отдаляюсь, потому что ты мне безразлична?

– Да. – Зато я не колебалась. – Я думаю, что ты просто развлекаешься. Или хочешь развлечься. Как в Черной Гробнице.

– Ты говоришь так, будто ничего не значишь для меня – просто теплое тело.

Я пожала плечами. Я видела желание в его взгляде, но для меня это было больше, чем желание. Он был намного больше, и я ненавидела то, что не могла его отпустить. Обречена с самого начала. Проклятый ледяной голос снова ворвался в мои мысли. Я покачала головой и отвернулась.

Вален костяшками пальцев наклонил мой подбородок и приблизил свое лицо.

– Мы сняли проклятие, и у меня не должно быть других причин оставаться рядом, верно?

– А как же твой долг?

– Ах, точно.

Я покачала головой, боясь, что если не сдвинусь с места, то задохнусь от желания. Потом поднялась со стула и выскользнула из его объятий.

– Вален, может быть, сначала ты чувствовал себя иначе, но я знаю, что ты не хочешь быть здесь. Я знаю, что ты…

Я осеклась. Вален сократил пространство между нами. Его рука обхватила мою талию, ладонь прижалась к моей щеке. Грудь к груди, бедра к бедрам. Мое тело пылало.

– Ты ошибаешься. – Его голос был глубоким и хриплым. Большой палец провел по моей нижней губе. – Я хочу быть там, где ты, Элиза Лисандер. Я потерял всех. Я видел, как их использовали против меня, как их пытали. Но мысль о том, что я могу потерять тебя, хуже любой агонии, что я испытывал в прошлом. И я ненавижу себя за это.

Я поймала в кулаки складки его рубашки, прижимая его к себе.

– Почему?

– Твоя голова дорого стоит за одно твое имя. Добавь меня, и риск увеличится в десять раз. Как я могу сделать это с тобой?

– Кто сказал, что выбор делаешь только ты?

Он запустил пальцы мне в волосы, легонько потягивая назад.

– Держаться подальше друг от друга – самое безопасное. Это лучший выбор. Для тебя.

– Тогда почему ты здесь?

На его губах заиграла полуулыбка.

– Потому что, как писала моя мать, я чертовски плохо умею выбирать.

Вален прижался к моим губам.

В тот же миг мои руки обвились вокруг его шеи. Губы разомкнулись. Его язык был теплым и мягким. Я впилась ногтями в его плечи.

Мы вместе покачнулись, и я ударилась спиной о стену.

– Власть надо мной в твоих руках, – улыбнулся он мне в губы. – Это так раздражает. Я ведь принц.

– Нет, – стукнула я его пяткой по голени. – Ты король.

Я разорвала поцелуй, дыхание потяжелело, сердце колотилось. Его глаза пылали желанием. Одна из ловких рук скользнула вниз по моей талии. Он сжал ткань моей сорочки и провел мозолистой ладонью по гладкой коже бедра.

В уголке его рта поселилась ухмылка.

– Квинна, если бы мужчина прикасался к тебе вот так, тебе бы понравилось?

В памяти пронеслись моменты, когда он был Легионом Греем, мужчиной, которому запрещалось прикасаться ко мне и который все равно это делал. Я