Заговор богов - Пол Клеменс

– Девушка легла спать, Поль, – сказал он вкрадчиво. – Проследи, чтобы в наш номер никто не нагрянул, хорошо? А если вдруг появятся посторонние, сообщи, пожалуйста, вот по этому телефону, – он вывел на листочке ряд цифр.

– Никаких проблем, мистер, – согласился Поль. – Постойте, с вашей девушкой что-то не в порядке?

– О, нет, что ты, Поль, – запротестовал Анджей. – Девушка просто устала.

– Перестаньте, мистер, – поморщился портье. – Никто не собирается вас отсюда выселять. Попробуйте вот это, – он с загадочным видом пошарил у себя под стойкой и сунул в кулак Анджею крохотный пузырек с непривлекательным зеленоватым содержимым.

– Что это, Поль? – Анджей сглотнул.

– Сильнодействующее средство, мистер, – заговорщицки прошептал парень. – Снимает простуду и утомление, как рукой, не сомневайтесь. Моя сестра была почти при смерти – у нее была страшная лихорадка, а вчера вернулась с дискотеки в час ночи.

– Что это? – повторил Анджей.

– Глоток перед сном, мистер, – прошептал портье. – Больше не надо. И утром глоток. Сами потом благодарить будете…

Анджей ничего не имел против колдовских снадобий, изготовленных по старинным народным рецептам, особенно если их употребляет кто-то другой. Но чтобы не обидеть парня, он кивнул, поблагодарил, поплелся в дождь…

Но дождь в столице Мадагаскара почти закончился. Анджей нахлобучил бейсболку, чтобы не сильно смущать туземное население своими русыми волосами, побрел по улице, носящей странное название Бомобо…

Удаленные от центра районы Антананариву не блистали элегантностью и архитектурными шедеврами. Дома с плоскими шиферными крышами, вздутый асфальт. Мельтешили забавные машины, половина с шашечками – такие шедевры мировой автопром не выпускал уж лет сорок: разбитые «Ситроены» шестидесятых годов, пузатые «Фольксвагены», «Опели». «Мрачное» французское наследие на каждом шагу. Многие говорили по-французски, из окон слышались хрипловатые голоса французских шансонье.

Легкие сумерки расползались по городу. На улице Бомобо Анджей не встретил ни одной аптеки. Но предприятия бытового обслуживания имелись. Он прошел через парикмахерскую, сапожную мастерскую, ателье закройщика, свернул на прилегающую улочку, где уже включили газовые фонари.

Лекарств для Кристы он не купил и зашагал в обратном направлении. Атаковала местная проститутка. Сочная, мускулистая, колоритная дама в «боевой» раскраске заступила дорогу и что-то томно прорычала. Анджей пожал плечами и жестами дал понять, что он глухонемой. Дама перешла на французский. Он опять пожал плечами. Тогда она заговорила на ломаном английском: не желает ли мужчина всего за несколько тысяч франков провести с женщиной незабываемое время. «Ты не женщина, – подумал Анджей. – Ты самка». Она обхватила его за локоть, Раковский вырвался, чересчур, наверное, грубо – шевельнулся накачанный парень, мнущийся за спиной у дамы. В подобных ситуациях из двух зол туристы выбирают оба. Но Анджей считал себя стреляным воробьем. Он вежливо объяснил барышне, что буквально за углом его поджидает жена, а чуть дальше он видел полицейский патруль, который направлялся как раз сюда. Деликатно освободился от слабеющих зажимов и, раздав всем присутствующим виноватые улыбки, зашагал по своим делам…

Итог был печален – ни одной аптеки. Одна, вернее, была, но уже закрылась. Очевидно, жителям Мадагаскара возбранялось болеть после восьми вечера. Анджей забрел в продуктовую лавку, покидал в пакет какие-то продукты, напитки, заспешил в гостиницу.

Поль сидел за стойкой и заразительно зевал.

– Вот черт, – Анджей хлопнул себя по лбу. – Всё забыл, ничего не сделал. Послушай, парень, как добраться до Фананги?

– На ночь глядя? – удивился портье.

– Утром.

– Утром – без проблем, – зевнул мальгаш. – До какой Фананги вам хотелось бы добраться?

– А сколько их? – удивился Анджей.

Парень мысленно подсчитал.

– Две. Одна на западном побережье, другая на восточном.

– На восточном, – сориентировался Раковский.

– Автобусом. В семь утра. Три квартала по улице Бомобо – туда, – он ткнул подбородком. – Автостанция. Опоздаете в семь – будет в девять. Двести километров, и вы уже там. Отличное местечко.

– Супер, – восхитился Анджей и побежал в номер.

Криста таяла на глазах. Сидела, сжавшись в комочек, укрывшись простыней, смотрела бездонными глазами больного ребенка. Он сделал попытку ее накормить, вскрыл пакеты, оформил скатерть на соломенном столике. Девушка пожевала без аппетита, покачала головой. Раковский вынул из кармана флакончик с волшебным снадобьем, угрюмо на него уставился. Другого выхода не было. Благородно рассудив, что если помирать, то вместе, он храбро вскрыл емкость, накапал в чайную ложку, выпил, сделал вид, будто его глаза не собираются лезть на лоб, накапал еще.

– Подставляй. – Криста доверчиво потянулась мордочкой, слизнула языком. Долго кашляла, брызгала слезами. Сил критиковать изувера у нее уже не было. Она уснула, пылая жаром.

Анджей принял ванну, пристроился под боком, обнял трепещущую женщину…

Посреди ночи Раковский проснулся от странного чувства. Открыл глаза. Девушка сидела посреди кровати, озаренная лунным светом – божественно прекрасная, с выгнутой спинкой, распахнутыми глазами, в которых отражалась луна. Мадонны чистый образец… Испуганный, он потрогал ее коленку. Температура нормальная.

– Ты не спишь… – девушка склонилась к нему, пощекотала волосами. Сердце энергично застучало. В чем дело?.. – Послушай, Раковский, как ты относишься к сексу?

– Странный вопрос, – растерялся он.

– Странные вопросы у психиатра. А я задаю нормальный женский вопрос: как ты относишься к сексу?

– В целом положительно, – сглотнул он. – Но ты болела, так ведь?

Что за девиантное поведение?

Она была здорова как бык. Энергия бурлила и искала выхода. Минут пятнадцать старая соломенная кровать скрипела и ходила ходуном.

– Что я выпила, Анджей?.. – девушка, тяжело дыша, откинулась на подушку.

– Не знаю… Колдовское африканское снадобье, эликсир бессмертия…

Она приняла его слова за чистую монету. Задумалась. Потом обвилась вокруг него, как лиана-паразит вокруг дерева, озадаченная, засопела в плечо.

Наутро она была здоровее всех живущих. Он наблюдал недоверчиво из постели, как она слонялась нагишом по комнате, что-то напевала, ворошила пожитки, примеряя миниатюрные «тропические» одежды. Вертелась перед зеркалом, вставая в интересные позы.

– Мне идет это бикини, как ты считаешь?

Анджей процитировал Шопенгауэра:

– Единственная одежда, которая идет женщине, – это фартук. Ты уверена, что больше ни на что не жалуешься?

– Самой страшно, – она картинно повела плечами, поежилась, потом решительно избавилась от крошечного бикини и запрыгнула к нему в постель…