Госпожа отеля «Ритц» - Мелани Бенджамин

Клод ничего не может с собой поделать: он автоматически подсчитывает количество человеко-часов, которое потребуется для восстановления порядка. Но быстро сдается – ущерб слишком велик.

Если дверь открывают, его отталкивают в сторону; солдаты задают вопросы испуганным постояльцам, направив на них винтовки. Гости «Ритца», допрашиваемые под дулом пистолета. Клод закрывает глаза, радуясь, что Сезар Ритц не дожил до этого дня.

По мере того, как они переходят из комнаты в комнату, сопровождаемые угрозами и предупреждениями, которые то и дело выкрикивают нацисты (раньше они никогда не повышали голос в этих стенах), Клод чувствует, что вокруг что-то происходит. Он надеется, что немцы ничего не заметят; они слишком поглощены обысками и допросами. Краем глаза Клод видит молодого коридорного, члена Сопротивления (после всего этого его, конечно, придется уволить – или, наоборот, повысить; сейчас Клод не в состоянии принять решение), мечущегося туда-сюда. Слышит за спиной отчаянный шепот каждый раз, как он и его нацистские конвоиры сворачивают за угол. Как будто эта сторона отеля превратилась в муравейник, на который наступили. И вот муравьи суетятся, не зная, что делать.

Процессия приближается к люксу Аузелло, и Клод колеблется.

– Ваш номер? – спрашивает один из солдат. Клод кивает, но нацист все равно направляет на дверь винтовку.

– Мы должны его обыскать.

Клод стучит, и Бланш открывает, бледнея при виде солдат с оружием. Они безропотно позволяют этим мерзким тварям прочесать свои комнаты. Спокойным, будничным тоном Клод объясняет напряженной жене, что случилось с Шанель и почему обыск необходим. Она кивает. Придвигается к нему. Открывает рот, собираясь что-то прошептать. Рассказать о Лили и Лоренцо, понимает Клод. И вовремя качает головой.

– Я ненадолго, – говорит он, и его голос звучит выше обычного. – Почему бы тебе не остаться здесь, дорогая? А я вернусь, как только эти ребята закончат.

Бланш кивает, но ее кулаки крепко сжаты. Чтобы нацисты не видели ее такой, Клод обнимает жену. «Не беспокойся о своих друзьях», – шепчет он.

Бланш задыхается; она смотрит на него широко раскрытыми недоверчивыми глазами. Внезапно на них наворачиваются слезы.

– Клод…

Он качает головой, целует ее в лоб и выходит вслед за немцами, бросив последний взгляд на жену. Наконец-то она смотрит на него так, словно он ее достоин. Сейчас Клод точно знает, что сделает все, чтобы снова увидеть этот взгляд. Увидеть это вещественное доказательство любви, ее оружие, пронзающее сердце. Даже если для этого придется своим телом защищать Лили и Лоренцо от нацистских винтовок.

Хотя, конечно, он надеется, что до этого не дойдет. Он хочет еще раз насладиться любовью и восхищением жены, которые ласково омывают и очищают его, утоляют жажду, к которой он так привык, что не заметил, как душа сморщилась, пересохла. Чуть не умерла.

Наконец они добираются до номера 414.

– А, – медленно и громко произносит Клод, сверяясь со списком гостей. – Молодожены, проводят тут медовый месяц. Давайте оставим их в покое, а, ребята? – Клод подмигивает солдатам, молясь, чтобы они (у мужчин ведь так много общего!) отнеслись к похоти с уважением и ушли.

Но солдаты отрицательно качают головами.

Поэтому он стучит и, когда никто не отвечает, вставляет ключ в замок. Рука дрожит так сильно, что это удается ему не с первой попытки. Затаив дыхание и закрыв глаза, он распахивает дверь, готовясь к крикам, выстрелам и бог знает чему еще; они могут наставить на него оружие – и он никогда не вернется к Бланш.

К своему изумлению, Клод слышит смех. Сердечный немецкий смех.

Открыв глаза, он видит обнаженную Лили верхом на хрипящем, но возбужденном и тоже полностью обнаженном Лоренцо. Лили поворачивается к двери, выставляя напоказ маленькие груди. Умопомрачительное зрелище! Настолько умопомрачительное, с восхищением думает Клод, что немцы даже не взглянут на ее лицо. Или на бедного Лоренцо, который задыхается, из последних сил стараясь выполнить поставленную задачу.

– Что такое? Ублюдки! Что вы тут делаете? Совсем обнаглели! Хотите рассмотреть получше, да, ребята? Вот, смотрите! – Она обхватывает руками груди и покачивает ими. В конце концов немцы захлопывают дверь и складываются пополам от хохота.

Они не замечают, как Клод достает носовой платок, чтобы вытереть вспотевший лоб.

– Любовь! – хихикает один из солдат.

– Везучий ублюдок, – говорит другой, подмигивая. Они обсуждают подружек, оставшихся дома, пока идут по коридору.

Ночью, когда страсти улеглись – нацисты так и не нашли похитителей Шанель, – Лили и Лоренцо ускользают в грузовике прачечной «Ритца», управляемом молодым коридорным.

Клод с удивлением осознает, что не хочет отпускать Лили. Ему, напротив, хочется выпить с ней, поговорить о том, что они оба делают. Страстное желание поделиться с кем-то своими тайнами, своими достижениями было спрятано в глубине его души. Все эти месяцы Клод подавлял его, но сейчас потребность в собеседнике становится такой сильной, что он с трудом сдерживается. Он хотел бы узнать, чем занимается Лили. Он подозревает, что ее деятельность намного опаснее того, чем занимается он. Но Клод, бывший военный и прекрасный менеджер, знает, что не все солдаты должны быть на поле боя; бумажная работа тоже помогает выиграть войну.

И все же Лили уехала, уехала со своим мужчиной, который, похоже, скоро поправится. Впервые Клод надеется, что она вернется. Даже если это доставит Бланш еще больше неприятностей. Получается, Бланш тоже в курсе деятельности подруги? Иначе почему Лили обратилась к ней, когда попала в беду? Бланш, наверное, сделала что-то, чтобы заслужить доверие Лили.

Но нет, конечно нет. Клод предупредил Лили, сказал, что его жене нельзя доверять. Наверное, все дело в том, что Бланш живет в отеле со множеством номеров. Лили просто этим воспользовалась.

Клод возвращается в их номер с бутылкой бренди и двумя бокалами. Он уверяет Бланш, что Лили и Лоренцо в безопасности. Сопротивляется естественному мужскому желанию преувеличить свою роль в этой драме и не вдается в подробности. Ее переполняют облегчение и благодарность. Но, к удивлению мужа, она не плачет. Бланш обнимает его, и Клод с наслаждением впитывает ее тепло, ее спокойную уверенность.

Он вдруг понимает, что это первый кризис, который они пережили вместе после возвращения из Нима. Он так долго скрывал от жены свои дела и заботы, боясь расстроить или разозлить ее, подвергнуть ее опасности.

Но сейчас Клод и Бланш позволяют себе интерлюдию примирения; они ложатся в постель, не говоря ни слова. Слова ранят, и супруги слишком хорошо знают, что каждый из них может с легкостью разрушить волшебство этой ночи. Они любят друг друга, они смотрят друг другу в глаза во время любви, они страстно целуются после. Они ни разу не были так счастливы с тех пор, как вернулись в «Ритц».

Но ни Клод, ни Бланш Аузелло не дураки. Оба понимают, что их счастье не может длиться долго, раз немцы все еще находятся в «Ритце», все еще патрулируют улицы Парижа. Окружают, нападают, расстреливают. Строят. Планируют. Но кое-чего не может знать никто из них. Ни фон Штюльпнагель, который ворочается в широкой кровати, пытаясь убедить себя, что поступает правильно, действует во благо своей семьи и Германии. Что у него и его товарищей-заговорщиков нет другого выхода, если они хотят спасти отечество и сохранить немецкие завоевания. Ведь фюрер просто безумен: он хочет слишком многого, он слишком безжалостен, слишком эгоистичен. Ни худая как жердь, разгневанная Шанель, которая ходит туда-сюда по номеру, курит, размышляет, строит планы на будущее. Будущее, которое наступит, если немцы будут разбиты. Это кажется невероятным – и все же. Ни подпрыгивающие в кузове грузовика Лили и Лоренцо. Он стонет, но время от времени поворачивается, чтобы посмотреть на нее с самодовольной ухмылкой. Она была на высоте, ничего не скажешь! Он и не подозревает, что Лили думает не о нем, а о Роберте, о мужчине, ради которого она хотела рисковать жизнью, за которого умерла бы с радостью, а не с досадой. Ни Мартин, сидящий в кресле в доме на окраине города и пьющий абсент. Он отослал Мишель и теперь размышляет об одиночестве человека, которого многие хотят любить, но с кем никто не пытается сблизиться. Поэтому он ежедневно рискует жизнью, надеясь почувствовать хоть что-то. Ни Бланш и Клод, крепко спящие на своем супружеском ложе, полностью обнаженные. Впервые после вторжения они не легли в постель одетыми, чтобы быть готовыми к ночным ужасам.