Потерявшиеся в мирах - Валентина Ульянова

Много ли, мало ли времени провёл он в пути, про то не знает сказание наше. Но вот однажды, когда солнце уже зашло и голубые сумерки опустились в маленькую долину, в неё спустился, пошатываясь, измождённый князь. Он упал на траву и заснул, не в силах почувствовать даже голода. На утренней заре он открыл глаза и увидел себя лежащим в зарослях серебристой травы.

— Это рута! — воскликнул он, в восторге от напоминания о любимой.

И, точно теряя рассудок, стал он срывать нежные веточки… но жгучая боль остановила его. Сок травы защищал её от жестоких рук. Князь поднялся и огляделся, надеясь омыть горящие руки в ручье. Невдалеке он увидел сверкающее на солнце, небесно-синее озеро. Кулмей подошёл к нему и опустил пылающие ладони в его хрустальную воду. И во мгновение ока утихла боль. Руки его исцелились, ожоги исчезли.

Ошеломлённый, он выпрямился и, словно впервые, взглянул на дивное озеро. Хрустальным лазоревым зеркалом лежало оно в серебристой раме ажурных ветвей недотроги руты… Это было Лазурное озеро.

Через день князь спустился с гор, крепкий, здоровый и сильный, неся за спиной баклагу с хрустально-чистой водой. Подданные, завидев его, падали на колени, придворные торопливо сбегались навстречу, и старая нянюшка, плача, настежь открыла дверь в опочивальню Руты. Синяя хрустальная чаша по-прежнему стояла возле спящей царевны, словно символ надежды.

И, испив чудесной воды, проснулась княжна. В тот же день всё княжество пировало, празднуя свадьбу. И в тот же самый день князь Кулмей велел выковать себе герб в виде лазоревого овала, окружённого серебристыми побегами руты, как символ надежды, любви и вновь обретённого счастья…

Но с той поры тень простёрлась над Заозёрьем. Недолго прожил Кулмей, коротким было правление Руты… Зло, что явилось тогда в Дремучем бору, поселилось в нём навсегда. Много лет миновало с тех пор, много отважных и сильных, безрассудных и молодых уходило в Угрюмый лес на Сумрачную тропу, надеясь его победить, ища Лазурное озеро, но никто из них не вернулся назад… И поныне хранят свою тайну Затерянные горы. И поныне никто не может пройти невредимым через Дремучий бор, таящий в чаще своей неведомое и страшное зло…

Радко дочитал и облегчённо вздохнул. Все молчали, медленно возвращаясь к настоящему.

Потом Сергей спросил:

— А храм он, значит, так и не построил?

— Нет… — слабым голосом протянула маленькая княжна. — А зачем? Ведь он сам разбудил царевну. Сам нашёл живую воду. Я же говорила вам, что Благословенный оставил этот мир!

— А откуда в замке взялась живая вода?! Разве это не было ответом на его молитву?! — возмутился мальчик. — Ведь ясно же, что на самом деле всё это устроил Благословенный! Он в ответ на молитву князя послал к нему Ангела!

Ивилика отмахнулась от него, точно от мухи:

— Это был воин, вот и всё! Глупости говоришь! Просто очень красивый воин! И бескорыстный, как истинный витязь… Но при чём здесь Благословенный?!..

Сергей задохнулся от возмущения. Но маленькая княжна не дала ему возразить.

— Ничего ты не понимаешь! — запальчиво изрекла она. — Никто не может просто так пройти через царство дрёмы! То есть… я хотела сказать — через Дремучий бор. И уж если кто-то князю помог, то уж точно не Он, Который далеко! А те, что были рядом!

— И кто же они? — с затаённым страхом спросила Ася. Она уже предугадывала ответ.

— Об этом лучше поговорить потом! — раздался вдруг женский медоточивый голос.

Ребята оглянулись. Возле двери стояла полная черноволосая женщина с тёмными маслянистыми глазами и сладко улыбалась им:

— Не узнали? Это я, Ядига! — проворковала она. — Рада снова видеть вас! Ведь мы друзья, не правда ли?

Сергей и Ася в изумлении смотрели на неё. Та страшная ночь в Гиблой Пади, когда она закрыла перед ними дверь, обрекая на верную гибель, мгновенно вспомнилась им. И она называет себя их другом?!

Ася, давно старавшаяся простить её, первая совладала собой:

— И я рада видеть тебя здоровой и весёлой!

— И я! — выдавил Сергей.

— Госпожа, — обратилась женщина к Ивилике, — я принесла тебе целебный отвар, испей, сделай милость! И не пора ли тебе отдохнуть? — Ася увидела, как Ядига с намёком скосила глаза на них.

— Да, — послушно повторила маленькая княжна, — пожалуй, мне пора отдохнуть. — Вы больше мне не нужны, можете делать, что пожелаете!

Ребята поклонились и вышли вон.

За дверью Сергей облегчённо вздохнул:

— Уф, наконец-то! Тяжела, однако, придворная служба! А какова эта Ядига, а?! Лицемерка!

— Серёжа, не надо так говорить, — возразила Ася. — Может быть, она раскаялась, а мы её осуждаем…

— Что-то по ней не видно, что раскаялась! Вот парочка: эта каприза княжна и ядовитая Ядига! — не унимался он.

— Серёжа, даже из простой осторожности нам надо быть сдержаннее в словах, — попыталась угомонить его Ася, оглядываясь назад, вглубь коридора: не услышал бы кто, придворные могут и донести на Сергея!

— Я здесь гость, а не подданный, — кипятился он. — Два дня издевается! Ты заметила?! Ну да, я полный дурак и говорю только глупости!

— Остынь! — не выдержала и Ася. — Она несчастный, больной ребёнок…

— Которого забыли воспитать! Таких надо наказывать!

— Она сирота… — начала было Ася, но он не дал ей сказать:

— Ну конечно, ты добренькая, готова всех защищать! Всех, кроме меня. Пусть об меня хоть ноги вытирают!

— Ну что ты говоришь…

— И всё время ты меня перебиваешь! И всё время учишь! Оставь меня в покое! — почти прокричал Сергей, резко повернулся и убежал по какой-то лестнице вниз.

Ася застыла, расстроено глядя вслед ему, одна в незнакомом переходе. Потом вытерла навернувшиеся слёзы и пошла вперёд, сама не зная, куда, — сейчас это было ей всё равно. Никогда у неё не было так скверно на душе.

Поплутав, она всё-таки добралась до спальни, заперлась, упала на кровать и разрыдалась. Напрасно она пыталась сдержаться, сосредоточиться и понять, в чём её вина перед другом. Его резкий тон и слова, вспоминаясь, ранили вновь и вновь… Наконец, Ася устала плакать. Она поднялась, умылась, села к окну и снова задумалась. Опять и опять повторяла она в уме их разговор — и не понимала, не узнавала Сергея. Это был как будто другой человек, и от этого ей, наконец, стало тревожно и страшно.

— Я должна его простить просто так, — решила она. — Я потом, наверное, всё пойму. А сейчас надо просто помолиться о нём…

— Господи, — встав и повернувшись к иконе, сказала она, — прости меня! Я ничего не понимаю, я, наверное, сделала что-то скверное, но не понимаю, что! — Господи, помилуй Сергея, ему плохо сейчас, помоги ему, и ради его молитв прости меня!!!