Скандинавия глазами разведчика - Борис Григорьев

— Эх ты, правильный ты наш! Да ты бы сделал как надо, завербовал её, а потом бы и доложил: так, мол, и так, это... попутно, мол, случилось. Кто ж победителя судит? Начальство, дорогой Боря, для пользы дела и обмануть не грех.

Но я слышал — и тоже от умных же людей, — что с постельными делами при разработке женщины торопиться не следует, потому что есть опасность так и остаться в кровати, ни на йоту не продвинувшись к сейфу, где лежат секреты. Можно так увлечься клубничной стороной вопроса, что позабудешь и об оперативном задании!

Одним словом, разведка не накопила и не обобщила достаточно надёжных данных, на которых можно было бы построить теорию разработки и вербовки женщин. И не думаю, что в будущем она выведет какую-то правильную и однозначную формулу обращения с женщинами. Всё как в жизни — действовать надо по обстановке. Догмы в нашей работе — её смерть.

На основании своего опыта контактов с женщинами для разработки могу рекомендовать только молодых.

Примерно так же у меня получилось с одной активисткой Союза социал-демократической молодёжи Дании. Датчанка, в отличие от секретарши иностранного посла, сразу поняла, что мне от неё надо, и приняла энергичные меры по свёртыванию контакта. В данном случае она поступила как настоящий мужчина: ей и не приходила в голову мысль о том, что советский дипломат мог интересоваться ею как женщиной (хотя была чертовски симпатична), она справедливо полагала, что в первую очередь она мне была интересна как функционер социал-демократической партии. Карьера этой активистки потом круто пошла вверх, Анкер Йоргенсен взял её к себе в правительство, и она, говорят, как министр зарекомендовала себя ничем не хуже мужчин. И действительно, несколько лет спустя в прессе появились сообщения о том, что «министр соцобеспечения Дании имярек грубо использует своё служебное положение в личных целях». То есть то ли брала взятки, то ли залезала в казну.

Да, крутая девушка попалась на моём оперативном пути, но пусть её вербуют другие.

Соперники в искусстве брани,

Не знайте мира меж собой:

Несите мрачной славе дани

И упивайтеся враждой.

А.С. Пушкин

Как ни странно, но у меня остались самые приятные впечатления от моего естественного противника в Дании — датских полицейских. Возможно, я сейчас идеализирую их — противник он и есть противник, — но в те канувшие в Лету 1970-е годы наше противостояние, ей-богу, больше походило на партнёрство в игре с неписаными правилами. Игре, правда, опасной и рискованной, в которой на карту поставлены государственные интересы, служебная карьера, безопасность людей и многое другое.

Задача полиции — поддерживать порядок и закон в стране и следить, чтобы никто не нарушал его, не обходил и не подкладывал фугасы под фундамент безопасности. Наша задача — противоположная: обхитрить полицию, найти лазейки и дырки в системе превентивных мер и взять то, что плохо лежит, то есть, грубо говоря, украсть.

Сама суть игры — государственный интерес, понимаемый каждой стороной по-своему. Всё остальное вокруг неё — чистый антураж, идеологическая, политическая, историческая и прочая мишура. Пока существует государство, будет жить и разведка. Разведка — это глаза и уши государства (правда, не единственные), без которых оно не может сделать ни одного шага на международной или внутренней арене без риска наломать дров.

Датчане по своему складу — достаточно беспечный и доверчивый народ. Они считают, что Дания — маленькая страна и большими секретами не обладает, а те тайны, которые всё-таки попадают на её территорию, всё равно рано или поздно становятся достоянием широкой общественности. Поэтому охрана секретов никогда не являлась для датской полиции и контрразведки сверхзадачей. В значительной степени на охранительный менталитет датчан оказало влияние членство в НАТО. Приобщившись к большим тайнам, они, конечно, вынуждены соответствовать уровню атлантических требований.

При мне контрразведывательный режим стал заметно ужесточаться, но и в этом случае оперативная обстановка в стране была достаточно благоприятной по сравнению с другими странами блока. В конце 60-х годов шеф ПЭТ Арне Нильсен был вызван на «ковёр» в Брюссель, где ему высказали «фэ» и устроили форменную головомойку за попустительство по отношению к шпионам Варшавского блока и «непринятие мер». Нильсен вернулся домой и слёг в больницу с инфарктом. Поправиться ему так и не удалось, и скоро он умер.

Информация базируется преимущественно на эмоциях отдельных представителей правящих кругов страны пребывания.

Как бы то ни было, но старшие братья Дании по НАТО всегда проявляли недовольство «либерализмом» датчан и использовали каждый повод для того, чтобы оказать на них нажим и испортить жизнь советской разведке. Американские и английские спецслужбы действовали в Дании как у себя дома, и датские официальные лица смотрели на это сквозь пальцы.

Слежка, признаться, довольно часто баловала меня своим вниманием. Отчасти это, вероятно, объяснялось моей активностью в городе, а в основном потому, что я занял должность Гордиевского. В контрразведке с самого первого часа моего пребывания в стране знали, чьё ведомство я представляю и чем намерен заниматься.

Но возможности у ПЭТ были небеспредельны, и у неё не хватало ни людских, ни материальных ресурсов, достаточных дня того, чтобы приставить наблюдение к каждому разведчику из социалистических стран. Поэтому они работали по определённому графику и брали меня под наблюдение через определённые промежутки времени — где-то один раз в два месяца сроком до недели, если, конечно, у них не появлялись веские основания предположить, что я планирую предпринять что-то экстраординарное. Тогда они могли бросить на меня бригаду «наружников» и в нарушение очерёдности. Это случалось, например, если я выезжал в другой город. В таких случаях слежка была практически обязательной.

Все сотрудники резидентуры и по приказу и по велению сердца изучали повадки, личный состав и автопарк службы ПЭТ. Все данные концентрировались и обобщались, случайное отсеивалось, а наиболее часто повторяемое, в соответствии с теорией вероятности, признавалось за истину и заносилось в кондуит. Каждый оперработник знал наизусть номера автомашин, на которых разъезжали по городу сотрудники НН, и, прежде чем выезжать на оперативное мероприятие, заглядывал в упомянутый выше кондуит. Я до сих пор помню белую «вольво» с регистрационным номером АК 52303.

Кстати, с этой машиной связаны также и другие воспоминания. Однажды в резидентуре появился «любимец публики и богов» Николай Коротких. Он отчаянно пыхтел и сопел, поднимаясь по крутой лестнице и не выпуская из рук какую-то тяжёлую штуковину. При ближайшем рассмотрении штуковина оказалась ржавым, грязным и перегорелым глушителем от машины.

— Коля, ты соображаешь — принёс эту гадость в посольство? Ей место на свалке, а ты...

— Мужики, вы ни хрена не понимаете. Это глушитель от АК 52303.