Черри - Мишель Франсис

– Нет, знает. Я поэтому ей и позвонила.

Еще одна ложь, уже четвертая. Каждая ложь рождала новую.

– А он в курсе?

– Я не говорила, и он пока не спрашивал. Я думаю, он сам догадался. – Лора замолчала. – Мне кажется, мы должны защитить его. Если он заговорит о ней, думаю, ему будет проще принять это, если он будет думать, что она ушла несколько месяцев назад.

Говард, разозленный на то, через что еще придется пройти его сыну, ответил не сразу. Он кивнул.

Сначала Лора не могла поверить, как легко все оказалось. Потом перевела дыхание и выкинула эти мысли из головы.

Это было два месяца спустя после выхода из комы. Дэниел закончил занятие физиотерапией и плюхнулся в кресло, бессильно откидываясь на спинку. Ему было больно, Лора видела это по его глазам. Она как раз собиралась сказать ему, какой он молодец, но он заговорил первым.

– Где Черри?

Она запаниковала, к горлу поднялся липкий и горький ком. Последний шанс вернуть все на свои места, исправить ошибки. Сказать, что Черри не хотела ему мешать, пока он восстанавливает силы, но сгорает от нетерпения встретиться с ним. А Черри… что она могла сказать Черри? Что она была в бреду? Что у нее помутился рассудок от горя, потому что ее сыну оставалось не больше пары дней?

Жизнь снова обрела смысл, стала приносить радость, когда к ней вернулся Дэниел. Будто кто-то или что-то решило в самый последний момент не отбирать ее последнего ребенка, несмотря на то, что Лора нарушила свое обещание. А она нарушила его. Она распахнула перед Черри свою дверь. Да, Дэниел встречался с ней по своей инициативе, но Лора поддерживала его, даже не проверив, кто такая эта Черри. Она пригласила ее во Францию – боже, в какой-то момент она смотрела на нее как на своего рода названую дочь. Она нарушила слово, это было непростительно, и все же ей был дан еще один шанс. Что она за мать, если она позволит Черри снова взбаламутить его жизнь? Лора расправила плечи. О чем тут вообще думать? Каких еще знаков она ждет?

– Она не приходила уже некоторое время, – ответила Лора с болью и сожалением. Это не было ложью, но не было и правдой. Выражение его лица говорило само за себя: он и сам понял, что Черри бросила его, пока он был в коме.

Он уставился в окно, и Лора отвернулась, чувствуя себя ужасно. Ей со страшной силой хотелось признаться ему, что это неправда. Но часы тикали, и она ничего не говорила.

Дэниел продолжал идти на поправку и больше не вспоминал о Черри. Но Лора все равно беспокоилась. Вдруг он захочет позвонить ей? Однажды, когда они гуляли по больничному парку медленным шагом, потому что мышцы ног у него еще были сильно атрофированы, она робко затронула эту тему. Они обсуждали его школьных друзей, которые навещали его в эти выходные, и момент показался подходящим.

– Ты не собираешься связываться с Черри?

– Нет.

И тема была закрыта. Лора, вроде, и была рада, что он решил двигаться дальше, но в глубине души она понимала, что один-единственный звонок может разрушить все.

Его телефон лежал в коробке в ее комнате. В тот вечер Лора вернулась домой с намерением удалить номер Черри, просто чтобы она окончательно и бесповоротно исчезла из их жизни, но подумала, что будет выглядеть странно, если пропадет только ее номер. Тогда она вынесла телефон на террасу и разбила его об землю, достала сим-карту и уничтожила ее тоже. Она уставилась на осколки, а потом торопливо собрала их и завязала в пластиковый пакет. Пакет она спрятала в мусорном баке под другим мусором, радуясь, что мусор увезут уже завтра. От всего этого ей делалось гадко, и ее успокаивало только то, что она приближалась к финалу своей лживой эпопеи. Все хвосты были зачищены. Сейчас никто не знал наизусть ничьих телефонов. Все слишком полагались на свои мобильники, которые говорили своим хозяевам, куда им идти или ехать, ожидать ли дождя, и хранили все их контакты, так что многие даже не знали наизусть номера собственных родителей. Дэниел наверняка был таким же и воспользовался номером Черри лишь однажды, когда забивал его в телефон – и то, если она позвонила ему первой, тогда он просто сохранил номер и никогда не набирал цифр вручную. Всю работу за него делал телефон. Лора купила ему новую трубку, сказав, что старая потерялась где-то в переездах между больницами. На трубке был новый номер – на случай, если Черри случайно позвонит ему.

Но оставалось еще одно. И от этого у нее внутри все цепенело. Черри все еще работала в десяти минутах от их дома. Если Дэниел пройдет мимо ее агентства… Страшно даже представить, что тогда. Это терзало Лору и лишало сна по ночам, и она не знала, что ей делать. Идею подсказали ей врачи. Отсрочка была временной, но зато у нее появлялось время подумать. Они сказали, что Дэниела можно было начинать готовить к выписке, но его ожидали еще долгие недели реабилитации: плавание, ходьба и интенсивная физиотерапия. Лора придумала, что нужно делать. Они поедут во Францию, где тепло. Дэниел покорно согласился, и она успокоилась. Лора купила билеты прямо ко дню его выписки.

Понедельник, 8 июня

Дэниел потянулся к бортику бассейна и промахнулся. На секунду его голова ушла под воду, но он сделал рывок вперед и на этот раз достал до края. Превозмогая боль, он развернулся и начал следующий заплыв. Его одежда до сих пор была ему велика, и он отказывался покупать себе новый гардероб, в первую очередь потому, что мысль о шопинге вытягивала из него все силы, а сил ему сейчас недоставало больше всего. Нет, ему нужно было набрать вес и мышечную массу, и тогда ему больше не придется подтягивать вечно спадающие даже с застегнутым ремнем джинсы.

К тому моменту, когда Дэниел проплыл положенное расстояние, он так устал, что так и остался у края бассейна, опустив голову на руки. Как всегда, когда он не отвлекался на упражнения, в его голове роились мысли. Дэниел все еще не свыкся с тем, насколько изменилась его жизнь. Он вышел из комы, не понимая, где находится, не узнавая собственного тела. Его последним воспоминанием был момент перед травмой: вот он на рафте, и вот его тащит вниз по течению. Он потерял любимую работу и любимую девушку. Будни ползли с черепашьей скоростью, но даже если бы Дэниел захотел прибавить шаг, он был физически не в состоянии это сделать. Скованный собственным телом, он чувствовал себя беспомощным.

Со вздохом он вылез из бассейна и накинул полотенце на плечи. Солнце припекало – июнь на Лазурном Берегу выдался дивный, так что вскоре он отбросил полотенце, чтобы понежиться на солнце. Он присел за деревянный стол и взглянул вниз, где в отдалении раскинулся Сен-Тропе с его рыжими, залитыми солнцем крышами. Их деревня как будто была обращена лицом к морю, что казалось ему восхитительным и обнадеживающим. Дэниел до сих пор не спускался в город, хотя они были в Гассене уже неделю. Он не был особенно сентиментальным человеком, но это путешествие давалось ему тяжело. Повсюду были напоминания о прошлом лете – о Черри. Он спал в той же комнате, что и они тогда. В Сен-Тропе напоминаний будет еще больше. Дэниел понимал, что отчасти его проблема была в том, что он не мог принять тот факт, что его бросили, если он не знал, как это случилось. Он отсутствовал и душой, и телом. Его последние воспоминания о Черри были самыми счастливыми, и ему казалось, что он пропустил какой-то важный фрагмент своей жизни – что так и было. Его распирало от желания позвонить ей, как будто все это может оказаться простой ошибкой, и тогда он напоминал себе, что она отвернулась от него. Вот только ему казалось, что Черри не такая. Какими бы короткими ни были их отношения, они были крепкими. Он был уверен, что у них все серьезно, что у них есть будущее. Дэниел часто думал, как бы он поступил, если бы все было наоборот, если бы с Черри произошел несчастный случай, и ему хотелось верить, что он остался бы рядом намного дольше. Так что же заставило ее уйти? Да, он был в коме, но его мама сказала, что Черри исчезла еще до Рождества, в ноябре, значит, он был в коме не больше пары месяцев. Он гадал, как она приняла это решение, было ли ей трудно, или она наоборот, хотела снять с себя груз ответственности? Но были вещи, о которых она не знала. Например, о том, что он очнулся. Но Дэниел не мог просто позвонить и сказать ей это. Тогда, если она вернется к нему, он никогда не узнает, сделала она это, потому что хотела, или из какого-то чувства долга. Он вообще не мог ей позвонить, потому что его телефон потерялся где-то на пути от раздевалки рафтингового центра до больницы, и он не знал наизусть ее номера.