Бешеная стая - Михаил Нестеров

Я сморщился, когда Родион просунул свою левую руку под левую руку Болдырева и положил ладонь ему на затылок. Сильно нажимая этой рукой, другой он захватил его за воротник пиджака и потянул к себе через правое плечо. Одновременно он прижимал капитана к себе. И вдруг резко ударил его ногой в подколенный сгиб, заставляя сесть на пол. Продолжая тянуть его за ворот, он коленом, упертым в середину спины противника, отжимал его от себя. Этот удушающий прием длился больше минуты, пока наконец сломленный, не способный к сопротивлению Болдырев не обмяк под своим более сильным противником.

Все?

Нет, я был уверен, что конец Розового – начало чего-то еще более отвратительного и ужасного.

Блондин, только что убивший человека, подошел к камере и выключил ее. Мгновение, и он, как по волшебству, перенесся в свою комнату. Я снова увидел знакомый фон – дверь с обложками дисков. Родион берет с журнального столика лист бумаги, что-то пишет на нем и поворачивает к камере. Крупные цифры – это номер телефона; буквы чуть поменьше – указание: «Позвони».

Внутри у меня все похолодело – изображение пропало, а я не успел записать десятизначный номер. Эта информация, оставленная Блондином, для меня была жизненно необходима, и я испугался, что не смогу вернуть назад хотя бы несколько кадров и зацепиться за последний, с номером телефона. Я нажал на клавишу быстрой перемотки и вернул изображение Родиона с его номером телефона – в этом я не сомневался. Я по привычке начал считать гудки. Первый, второй… Опершись о подлокотник, я бросил взгляд на исцарапанный ножками пол и увидел уголок белого листа бумаги, торчащего из-под кресла. Я опустил руку и вынул его. С одной стороны он был чистым, с другой – уже знакомые мне цифры и буквы; мне он показался теплым, как будто его только что отпустила рука Родиона.

Пятый, шестой гудок, и он ответил мне:

– Нам нужно встретиться.

Я ответил сразу же:

– Я лично познакомился с каждым из вашей компании, ублюдок; почему ты должен стать исключением? Кто назовет место и время встречи?

– Я. Дело срочное. В течение часа приезжай на Автозаводскую. Приезжай один. Нарушишь условие – я уподоблюсь Розовому и выколю глаза твоей подруге. Это для начала.

Спина у меня тотчас покрылась инеем:

– Только попробуй тронуть ее, урод!

– Не опоздай. Время пошло. И захвати кассету, которую ты только что просмотрел.

Родион оборвал связь.

– Тварь! – Я выбрал из списка набранных номеров последний и нажал на клавишу соединения.

Один гудок, другой. Я скоро с ума сойду, если и дальше продолжу считать гудки.

– Алло?

Я предчувствовал, что услышу ее голос.

– Как ты, Зоя?

– Тридцать минут – полет нормальный.

– Потерпи, я скоро приеду.

Я вложил телефон в чехол и снова напрягся. Слух не мог подвести меня: я услышал чьи-то шаги за дверью. Неужели Блондин дурит мне голову? Позвонил якобы от Зои, тогда как сам прятался здесь? А как же сама Зоя? Он что, успел привезти ее сюда? Бред, бред!

Я распахнул дверь рывком и резко шагнул в сторону. Пистолет, который я забыл сдать Аннинскому, пригодился как нельзя кстати. С поднятым вверх стволом я прижался к стене и услышал, как она дрожит от моего сумасшедшего пульса. Я метнулся к противоположной стороне, мелькнув в дверном проеме. Но и этого мига мне хватило, чтобы чуть-чуть успокоиться: за дверью никого… Если бы за ней стоял Блондин, он бы отстрелялся по промелькнувшей мишени.

Как и в цеху-мастерской Зои, когда внутрь вошли наперсники ее любовника, я весь превратился в слух. И тотчас услышал чьи-то шаги на лестнице: как бы ни был осторожен этот человек, его выдали две ступеньки – пятая и седьмая. И снова тишина. И снова шаги… Я действовал на опережение: когда, по моим подсчетам, незнакомцу оставалось пройти шаг или два, я, припадая на одно колено, перекрыл дверной проем. Мой палец потянул спусковой крючок, выбрал свободный ход. Но дожать его мне было не суждено. Мне представился случай спросить этого вооруженного пистолетом человека, чему он улыбается, а уже потом согнать улыбку с его лица.

Передо мной стоял Олег Прохоров собственной персоной. Мой защитник, мой Саид, который появлялся, когда стреляли. Но он не улыбался. Его рот был растянут в жуткой гримасе. Я впервые в жизни увидел такие черные губы и посиневшее лицо, а причиной этого стала удавка, оставившая не менее жуткую борозду на его шее. Я едва успел убрать пистолет и подхватил боксера под мышки.

– Прости, – прохрипел он мне в ухо. – Родион… сволочь… повесил меня…

Мне не за что было его прощать. Он не выдержал пыток, которым его подверг «бешеный пес», потому что был человеком, а не машиной. Мне еще предстояло узнать, в какой форме Родион расспросил боксера о моих близких или самом близком мне человеке…

– Генерал жив? – спросил я без всякой надежды.

Прохоров покачал головой. Он не смог уберечь своего хозяина. Его противником был человек, который на протяжении двух лет убивал и грабил; был очень, очень сильным человеком.

– Убью эту тварь!

– Тебе придется в очереди постоять.

– Возьми… меня… с собой, – в несколько приемов выговорил боксер, глядя на меня мутноватыми глазами. – Я помогу.

– Ты даже муху прихлопнуть не сможешь.

Я уложил его на свою кровать, вынул из кармана ключи от машины и вышел из комнаты.

– Эй! – снова прохрипел он сломанным горлом. – Родион – конченый психопат.

– Я знаю.

В комнате Боксера я надел его короткую кожаную куртку с желтыми полосами поперек груди, обнаружил в холодильнике фляжку с водкой. Сделав глоток, я бросил взгляд в зеркало и вышел из комнаты. Выйти из дома, не попрощавшись с генералом, я не мог. Я нашел его в подвале. Он лежал животом вниз на стиральной машине, из спины у него торчал нож. С балки свисал капроновый шнур, на котором, как мне думалось, Блондин повесил Боксера. Спецназовец расправился с ним, застав сотрудника спецдачи врасплох. Сколько же он провалялся без сознания?..

Мне пришлось задержаться у тела Болдырева. Он полностью, до последней капли реализовал себя. Этому оборотню самое место в подвале. И я, выходя, потушил свет…

Во дворе дома стояли две машины. Мой выбор пал на «Форд Эксплорер». Я был на взводе, и дружеское плечо мне, конечно бы, не помешало. Но в этой ситуации я не мог рисковать ни Виталием Аннинским, ни Зоей… ни Катей Смолиной. Я выругался. Блондин сжигал за собой мосты – этим все было сказано.

Мне пришлось остановиться и копаться в адресной книге. Ну где же номер Кати?.. Вот он. Я нажал на зеленую кнопку и снова тронул машину с места. Давай, давай, бери трубку… Три попытки – и все впустую.