Гротески - Ганс Гейнц Эверс

ошибся. Не спросив даже о цене, гость объявил, что хозяйкин вариант ему не подходит по какой-то неясной внутренней причине.

– Но у меня есть еще дуплет, – сказала женщина.

– Быть может, вы мне его покажете?

Хозяйка и незнакомый господин вошли. Ниже среднего роста, в чернильном, наглухо застегнутом сюртуке, с русой окладистой бородой и в очках, он представлял собой самую заурядную личность, из тех, что при встрече проходят незамеченными. Не обращая на меня никакого внимания, хозяйка показала ему свои хоромы. К большой комнате он не проявил особого интереса, но маленькое помещение, наоборот, осмотрел очень внимательно, и оно, по-видимому, ему весьма понравилось. А когда он заметил, что окна выходят в парк, губы его даже тронула довольная улыбка.

– Что ж, я хотел бы остановиться здесь, – объявил он.

Хозяйка предложила ему цену.

– Устраивает! – Невысокий господин потер руки. – Сегодня же завезу сюда вещи. – С поклоном он обернулся вокруг себя. – А где, извините, выход?

У хозяйки сделалось такое лицо, будто она куснула лимон.

– Как? – воскликнул съемщик. – У этого дуплета нет отдельного самостоятельного выхода? Значит, мне постоянно придется ходить соседней комнатой?

– Ну так возьмите себе все четыре комнаты! – со стоном вырвалось у хозяйки.

– К сожалению, не могу, так как это мне не по средствам.

– Я так никогда ничего не сдам! – возвела хозяйка очи горе. – За последние две недели добрая сотня людей тут прошла. Всем все нравилось – ровно до той минуты, как я объясняла ситуацию с дверьми. Верно, идиот был планировщик, что не сделал двери в коридор! Этот господин тоже совсем было уж остался. – Она указала на меня, промокнув глаза фартуком.

– Вы тоже хотели сюда заселиться? – спросил меня маленький господин.

– Не прямо сюда, а в тот дуплет, что вам не подошел. Но я, конечно, отказываюсь от удовольствия постоянно впускать к себе посторонних. Будьте покойны, я тоже с десяти утра на ногах, в поисках.

Наш короткий разговор показался хозяйке обнадеживающим.

– Господа так хорошо понимают друг друга… что, если бы вы изволили вдвоем снять эти четыре комнаты? – предложила она нерешительно.

– Ну уж нет, – стоял на своем я.

– Поиски помещения меня страшно утомили, – заговорил незнакомец. – Не стоит ли нам в самом деле поселиться вместе?

– Да я даже не знаю, кто вы! – вырвалось у меня.

– Зовут меня Фриц Беккерс, человек я очень спокойный… и почти с уверенностью скажу, что не стесню вас. Да и вы в любой момент сможете съехать, если все-таки я вам не придусь по душе – я же вам не брак предлагаю, в самом-то деле!

Я ничего не ответил, и он продолжил:

– Цена всему помещению – девяносто марок, таким образом, на брата придется по сорок пять. Я возьму эти комнаты, а вы – те, но с одним условием: мне будет предоставлено право проходить вашей комнатой и в ней же пить утренний кофе, так как, нужно заметить, я не люблю пить кофе или завтракать у себя в спальне.

– Так делайте это в том маленьком помещении.

– Увы, оно мне будет служить для… скажем так, для другой цели. Но еще раз уверяю – я никоим образом не помешаю вашим делам.

– Спасибо, я все же против, – упирался я.

– Раз так, – господин Беккерс развел руками, – тогда, конечно, ничего не попишешь, и нам обоим остается лишь продолжить искания… как говорится, дорогу осилит идущий…

Я представил очередную лестницу, завивающуюся незнамо куда, и мне стало дурно.

– Довольно, – обратился я к Фрицу. – Ваша взяла. Принимаю условия.

– Правда? Замечательно! – просиял Беккерс.

И хозяйка просияла на пару с ним, добавив:

– Какой счастливый день.

Я попросил ее прислать за моими вещами пару посыльных и, распростившись, ушел. Голоден я был, точно волк, и потому решил где-нибудь наскоро пообедать. При повторном обдумывании сделка уже не казалась такой выгодной – возможно, стоило вернуться и взять свои слова назад, ведь превыше многих удобств я ценил уединение, – но тут повстречался мне на улице сам Пауль Гаазе.

– Куда держишь путь? – осведомился я.

– У меня нет пристанища, – понуро бросил он. – Я в поиске!

И тут я подумал снова: нет, все же хорошо, что теперь какое-никакое «пристанище» у меня есть. На пару с Паулем – а он был, к слову, художник-оформитель – я отправился в харчевню, где мы основательно и недорого пообедали. Гаазе пригласил меня на выставку и, когда я выразил интерес, пообещал забежать за мной ближе к вечеру.

Когда я вернулся к себе, вещи только-только прибыли. Прислуга и хозяйка помогли мне, и в какие-нибудь два-три часа все было убрано и обставлено, олеографии и безделушки вынесены – комната несколько приобрела характер своего обитателя.

Постучались, вошел Пауль.

– Ба, да тут все уже в порядке, – заметил он. – Пойдем, уже девять часов.

– Правда? – Я взглянул на часы – так оно и оказалось.

Тут опять кто-то постучался.

– Войдите!

– Прошу простить, это я. – Господин Беккерс вошел в комнату; за ним следом двое слуг тащили громадные ящики.

– Кто это был? – спросил Пауль Гаазе, когда мы сидели в вагоне городской железной дороги.

Я рассказал ему все историю.

– Вот так незадача, дружище, – приободрил меня он. – Держись! А… нам уж выходить.

На другой день я проснулся поздно. Когда хозяйка подавала мне чай, я спросил ее, завтракал ли уже господин Беккерс.

– Да, в половине восьмого, – ответила она.

Слова ее меня удовлетворили. Если он и впредь намеревался вставать так рано, то я мог быть уверенным, что он никоим образом меня не озаботит.

Так прошло две недели, за которые я даже и не повидался с ним ни разу, а потому, в сущности, позабыл о самом факте его существования.

Однажды вечером, часов около десяти, ко мне в дверь постучались. На приглашение войти отозвался, как уже, думаю, ясно, Фриц Беккерс.

– Здравствуйте! Не помешаю? – осведомился он, входя в комнату.

– Нисколько. Я как раз заканчиваю свое писанье.

– Точно ли я не стесняю вас?

– Да нет же; нужно вам сказать, в работе своей я дошел до точки замерзания. Сегодня в момент вашего прихода я был занят описанием праздника Осириса, но ввиду скудности материала придется для подкрепления побывать в библиотеке – там-то я найду нужное мне.

Фриц Беккерс улыбнулся.

– Быть может, я сумею быть полезным вам, – предположил он.

Я задал ему несколько вопросов, на которые получил удивительно толковые дельные ответы.

– Да вы, господин Беккерс, не востоковед ли? – изумился я.

– Чуть-чуть, – ответил он.

С тех пор я время от времени видел его; поздно вечером он заходил ко мне выпить стакан