Книжный на левом берегу Сены - Керри Мейер

Художник, как Бог-творец, остается внутри, или позади, или поверх, или вне своего создания, невидимый, утончившийся до небытия, равнодушно подпиливающий себе ногти.

Джеймс Джойс. Портрет художника в юности (перевод Марии Богословской-Бобровой)

Глава 16

— С днем Блума, — прощебетала Сильвия первому посетителю своей лавки 16 июня 1925 года — этот праздник она придумала год назад, чтобы увековечить ту самую дату, когда происходили мириады событий «Улисса». Серый терьер Тедди, который прибился к лавке и к которому, в свою очередь, очень привязалась Сильвия, радостным тявканьем вторил приветствию хозяйки.

Так уж случилось, что первым посетителем в это жаркое летнее утро оказался не кто иной, как Эрнест, чисто выбритый и ясноглазый. От него пахло солнечным светом, туалетным мылом и водяным паром над тротуарами, политыми дворниками несколько часов назад.

— И вас с днем Блума, — ответил Эрнест, наклонившись почесать Тедди за ушами. — А я сегодня уже написал почти целый рассказ.

— Ну надо же, какой вы плодовитый.

— Будешь тут плодовитым, когда на носу поездка в Испанию.

— Ах да, Памплона. Бои быков. Леди Макдафф? — Сильвия хихикнула. На самом деле даму звали леди Дафф Твисден, но, сколько бы раз ни услышала Сильвия это имя, оно ассоциировалось у нее с «Макбетом», вот и сейчас она не смогла удержаться от шутки. Тедди побежал на поиски Лаки, который постоянно обитал в лавке, тогда как пес каждый вечер отправлялся с Сильвией домой и укладывался спать на их с Адриенной постели. В часы работы магазина пес и кот вполне мирно ладили, а Лаки взял на себя грандиозный труд не подпускать Тедди к Джойсу, когда тот заглядывал в «Шекспира и компанию», за что премного благодарный ему писатель окрестил доблестного кота Ланселотом.

— Они самые, — подтвердил Эрнест, присевший на корточки, чтобы лучше разглядеть книги на полке с буквой W.

— На вечеринку сегодня придете? — поинтересовалась Сильвия, имея в виду первый — и, как она надеялась, в будущем ежегодный — праздник по случаю дня Блума, который должен был состояться тем вечером в новых хоромах Джойса на площади Робийяк возле Эйфелевой башни.

Вскоре после неохотного возвращения Норы из Ирландии он нашел им чудесное просторное жилье с огромными окнами и восхитительным фасадом времен Прекрасной эпохи. Джойс признался Сильвии:

— Я должен был предпринять что-то, чтобы на сей раз она наверняка осталась. Придать нашим жизням больше респектабельности. Довольно бесконечных переездов с места на место.

От этих его слов Сильвия и сама неожиданно почувствовала огромное облегчение.

Два предыдущих года, казалось, прошли под знаком Одеонии. Сильвия выпустила третье издание «Улисса», вместе с Адриенной взялась вместе переводить поэзию, а недавно они сели за французскую версию «Пруфрока» Элиота для нового литературного журнала «Навир д’аржан», который собралась издавать в «Ля мезон» Адриенна. И они обнаружили новое чудесное место для отдыха в Ле Дезере, где упивались солнцем, долгими прогулками, полевыми цветами и возможностью перевести дух от безжалостного ритма жизни Парижа, куда перебиралось все больше и больше американцев. Будь то молодые полные амбиций писатели или новоиспеченные семьи, желавшие начать все с чистого листа, они, едва сойдя на берег, непременно заходили в «Шекспира и компанию», принося с собой дух радостного возбуждения, тревог и дешевого обеда в поезде. Сильвии так надоело без конца повторять одно и то же, что она составила трехстраничный путеводитель для новоприбывших, куда включила все рекомендации по части ресторанов, отелей, церквей и театров, и американские гости ее лавки впопыхах и с благодарностью переписывали из него советы сведущей парижанки. Издательство Боба «Контакт эдишнс» взяло хороший старт, опубликовав в 1923 году первую книгу Эрнеста «Три рассказа и десять стихотворений», встреченную публикой на ура. А Джойсы тем временем обустраивали новое жилье с невиданным для них пылом и старанием — с обоями, персидскими коврами и тяжелыми пафосными портьерами. Все это влетало в такую копеечку, что Гарриет Уивер в одном из писем, рассказывая Сильвии об английском издании «Улисса» и других делах Джойса, не могла не заметить: «Мне казалось, Париж не слишком дорогой город для жизни, что и делает его привлекательным для начинающих деятелей искусства, — но как это может быть правдой, если судить по недавним тратам Джойса на жилье!»

Вот и Эрнест заговорил сейчас о том же, через стол подталкивая Сильвии последний томик стихов Уильямса.

— Не думаете ли вы, что Джойс слишком уж задирает нос со своим Седьмым округом?[113] С этим его видом на Эйфелеву башню и всем прочим?

— Все равно нам до него рукой подать, — заметила Сильвия, закуривая сигарету. — И все его друзья рядом, в Пятом и Шестом округах. Будем ходить к нему в гости, как в другую страну.

Засмеявшись, Эрнест ответил:

— Кто еще мог бы похвастаться таким другом, какого Джойс нашел в вашем, Сильвия, лице.

— Надеюсь, многие мои друзья сказали бы обо мне то же.

— А мы и говорим. По секрету сказать, Хэдли задумала испечь к вечеринке ваш любимый шоколадный торт в знак нашей признательности вам.

— А вот это в самом деле повод для праздника.

— Скажите, Скотт уже познакомился с Джойсом?

— Насколько я знаю, нет, а что?

— Да так, просто любопытно.

Как же, как же. Хемингуэй и Фицджеральд познакомились прошлой весной в каком-то модном баре на Монпарнасе, скорее всего в «Динго»[114], и, как потом рассказывали те, кто при этом присутствовал, писатели тут же сцепились в спорах обо всем на свете: о книгах, о барах, о городах Среднего Запада. Что не удивительно. Хотя Фицджеральд был всего тремя годами старше Эрнеста, в его активе имелось уже три опубликованных романа — к тому же благосклонно принятых, — чего тот никак не мог пережить. Сильвия и сама видела, что он старательно не замечает всё новые и новые стопки романов Фицджеральда на ее полках — «По эту сторону рая», «Прекрасные и проклятые», а теперь еще и «Великий Гэтсби»; их стремительно раскупали, тогда как его собственный тоненький сборник рассказов и стихов пользовался приличным спросом, но не более.

Мало того, всего несколько месяцев назад Эрнест, на свою беду, пропустил письмо от Макса Перкинса, редактора Фицджеральда в издательстве «Скрибнерс», — оно ожидало в пачке корреспонденции, которую Сильвия держала для него в «Шекспире и компании», пока он с женой и их сынишкой Бэмби отдыхал в Австрии, где уже успел подписать контракт с менее крупным издательством «Бони и Ливрайт». Конечно, оно честь по чести издаст Эрнеста, в этом Сильвия не сомневалась, однако от нее не укрылось, как потемнел он лицом при виде письма от Перкинса, как в