Сердце проклятого - Ян Валетов

Советский дух незримо присутствует в праздной, веселой и тщеславной толпе отдыхающих. Сюда приезжают не только для того, чтобы окунуть тело в воды Красного моря и загореть до черноты — этим в Израиле никого не удивишь. Море есть и в Хайфе, и в Тель-Авиве, и в Кейсарии — чего уж чего, а моря и солнца в этой стране предостаточно, но ни один город, кроме Эйлата, не похож на то, что в советское время называли вкусным и круглым словом — курорт. Сюда приезжают показать себя, свое благополучие, свои наряды. Это, конечно, не Ницца и не Канн, но все-таки, все-таки…

Чернявые мачо (правда, без кепок-аэродромов) с загадочными южными глазами ведут под руку женщин не первой и даже не второй свежести в бриллиантах и платьях «от кутюр». Дамы переговариваются визгливыми голосами продавщиц бакалеи, а во влажных очах учтивых мачо плещется глубоко скрытая тоска о юных девах, которые фланируют неподалеку, покачивая бесцеллюлитными бедрами и спелыми влажными от пота персями.

Но и с девами все не так просто. Они фланируют не одни, а в сопровождении упитанных мужчин, молодые годы которых прошли задолго до начала перестройки. Глаза дев тоже не светятся радостью, но цены в дорогих отелях и ресторанах кусаются, платья «от кутюр» стоят баснословно, а упитанные мужчины, несмотря на седину, одышку и нависающие над ремнем животики, привлекательны именно своей платежеспособностью.

Здесь же, в двух шагах от шевелящегося во тьме моря, за каменными столиками восседают крупные парни с высоко выбритыми затылками, в расстегнутых рубахах-апаш, с густыми зарослями на груди. В этих джунглях скрываются золотые иконостасы, способные украсить собой алтарь любого христианского храма, и кресты купольного размера, усыпанные драгоценными камнями. Бритые пьют пиво вместе с такими же громилами, но расхристанными и небритыми, с той разницей, что у небритых на шеях не кресты, а магендовиды. Магендовиды эти скромны, размером всего лишь с небольшую комету, и должны свидетельствовать о набожности, но почему-то в набожность их хозяев верится с трудом. Судя по веселому матерку, долетающему от парапета, представители религиозных конфессий, несмотря на разногласия в вопросах веры, обсуждают общие деловые интересы на правильном русском.

Тут же, пугливо оглядываясь на бритые затылки, шествует типичное семейство, приехавшее к морю на скудные отпускные деньги: отец с лицом вечного старшего инженера, раскормленная не по зарплате мужа жена (с завивкой и задорными корнетскими усиками) да две дочки на выданье с горящими от матримониальных желаний глазами.

Черная стайка из трех неведомо откуда появившихся хасидов, возмущенно тряся пейсами, семенит по-над стенкою, озираясь и пряча лица за широкими полями шляп. Хасидам жарко — Эйлат значительно южнее Умани, но вера обязывает пуще неволи.

Молодая пара, явно студенты, веселые и пьяные от любви и от свежего ветерка, дующего с моря, сидят на парапете спиной к толпе и с удивительной нежностью кормят друг друга шариками жареного фалафеля, вылавливая лакомство из бумажного промасленного кулька.

Набережная, уставшая от дневного жара, наконец-то дышит полной грудью, и сотни людей выливаются из дверей отелей наружу, под южное звездное небо, и идут по разогретой плитке мостовых, мимо лавок, кафе, установленных тут же аттракционов, надувных батутов, качелей. Они жуют, пьют, смеются, бранят друг друга на разных языках, признаются друг другу в любви, покупают и продают…

Горячий, словно только что сваренный кофе, воздух Эйлата пропитан запахами моря, фалафеля, кипящего масла, шаурмы, попкорна и давленных в соковыжималках апельсинов и гранатов. Этот город у моря чванлив, бесстыж, горяч и дружелюбен — он такой, какой есть, и никогда не станет другим. Его, как и Брайтон, можно не любить или любить, но трудно оставаться к нему равнодушным.

Если променад на набережной Эйлата почти всегда многолюден и шумен, то стоит в вечерние часы зайти «за спину» многочисленным отелям, расположенным вдоль моря, как картина меняется. Прохожих становится на удивление немного, машин тоже — приехавшие на отдых туристы давно уже заняли места у стоек баров, и только небольшие микроавтобусы и пикапы, обслуживающие рестораны да гостиницы, шныряют туда-сюда до самого утра.

Время близилось к одиннадцати ночи, дневную жару окончательно сменила приятная прохлада, и город с облегчением вздохнул. Улицы заснули, прикорнули у обочин автомобили, и только набережная продолжала гудеть тысячами голосов, словно на берегу довольно урчал огромный, сытно отужинавший лев. Фонари заливали асфальт масляным желтым светом, мягко мерцали окна гостиниц — город стал спокоен и ленив.

И зря…

С севера, по неширокой асфальтовой дороге, ведущей мимо причудливого здания Кинг-Сити и черного зеркала озера Ирода, катился белый фургон с синей надписью «Eleсtra» на борту. Фургон только что прошел контроль на блок-посту у въезда, и, хотя патруль досматривал машину со всем возможным рвением, а веселый кокер-спаниель, натасканный на взрывчатку, ничего не почуял, машина была начинена ею под завязку.

Готовившие фургон в дорогу люди знали свое дело.

В емкостях для заправки кондиционеров плескался не только хладагент, вернее, хладагента там было всего ничего. Главным содержимым баллонов были специальные жидкости, каждую из которых по отдельности можно было поджигать, лить с высоты и даже пить, если уж совсем нечего делать.

А вот при смешивании…

Соединяясь в пропорции один к двум, жидкости превращались в гель, рядом с которым не рекомендовалось чихать даже комару. Один компонент взрывчатки был изготовлен в подпольной химической лаборатории в секторе Газа, там же, где колдовали над начинкой «кассамов», второй — попал в страну куда как более сложным путем, так как сделать его в кустарных условиях, на коленке, не смог бы никто.

Бинарную взрывчатку «Хамас» хранил совсем для другого случая, но щедрость Вальтера-Карла смягчила суровые сердца борцов за независимость и свободу — борцы такого рода всегда чувствительны к щедрым подаяниям. В принципе, сегодняшняя цель вполне устраивала и исполнителей теракта, и их начальство — какая разница, где убить пару десятков евреев? И после того, как на счета руководителей группы упала выделенная Шульце круглая сумма, механизм подготовки к акции начал функционировать незамедлительно.

В кузове белого микроавтобуса, помимо нескольких ящиков с крепежом для монтажа кондиционеров (кстати, болты и гайки — вполне подходящие поражающие элементы), ехали более двухсот литров бинарного взрывчатого вещества и двое арабов средних лет. Один из них в свое время получил неплохое техническое образование в университете в Хайфе и слыл в определенных кругах большим специалистом по изготовлению и сборке взрывных устройств. Второй же никакими особыми талантами не отличался, но был нелюбопытен, молчалив и хорошо водил машину.

Автомобиль свернул направо, прокатился еще несколько сот метров по отельной зоне Эйлата и нырнул в приоткрывшиеся ворота подземного паркинга гостиницы «Хилтон». Проверку службы безопасности на въезде в отель и машина, и ее пассажиры прошли без сучка и без задоринки. Все документы у приехавших были в порядке: «Хилтон» действительно вызывал для обслуживания кондиционеров специалистов из «Electra» — так делали всегда в преддверии летнего зноя.