Записки Клуба Лазаря - Тони Поллард

Итак, официальная часть вечера подошла к концу. Мы немного задержались, чтобы выпить вина, и я предпринял последнюю попытку прислушаться к разговорам. В глубине души я все еще рассчитывал услышать малейшую оговорку — все, что угодно, лишь бы вычислить виновного. Однако прежде, чем мне представился случай повторить свою попытку, ко мне подошел Голдсуорси Гёрни. Он всего лишь хотел сообщить, как рад тому, что мы с Броди считали источником холеры зараженную воду, а не газ. А он как раз разработал новую вентиляционную систему для здания парламента и содрогался при мысли, что заседавшие там люди могли подвергнуться действию вредных испарений.

Мне так и не удалось заметить что-нибудь необычное, поэтому я присоединился к Расселу, Перри, Стефенсону и лорду Кэтчполу, которые вместе со Стрингфеллоу обсуждали корабль Брюнеля.

— Теперь он называется «Великий Восток», — сказал Рассел. — Это более подходящее название, чем «Левиафан», тем более что его предшественники назывались «Великий Запад» и «Великая Британия».

— Мне с самого начала казалось странным, — заметил Стефенсон, — что компания решила назвать судно в честь существа из морских глубин, морского чудовища. Я считаю, что подобное имя могло дурно повлиять на репутацию корабля. Все решили бы, что корабль — это опасное чудище, прирученное человеком.

Лорд Кэтчпол засмеялся.

— Справедливое замечание, сэр, и мне не хотелось бы играть роль Ионы и путешествовать в брюхе огромного монстра.

Все, кроме Рассела, рассмеялись. Корабль был спущен на воду около года назад, но до сих пор не покинул порт.

— Мы создали самые замечательные условия для пассажиров, — ответил он на замечание Кэтчпола. — Можно сказать, они будут купаться в роскоши. Не скажу, что разделяю страсть к подобной расточительности, но если это привлекает платежеспособных клиентов, то почему бы и нет.

— А как будут размещаться пассажиры, когда корабль будет полностью готов к плаванию? — поинтересовался Витуорт.

— В каютах может уместиться до четырех тысяч пассажиров, но при ведении военных действий, если разместить пассажиров и в салонах, он сможет принять на борт до десяти тысяч человек.

— Тогда, возможно, — вмешался Витуорт, — уместнее использовать корабль для захвата другой страны, чем делать из него пассажирское судно.

Кэтчпол весело поддел оружейника:

— А если еще эти солдаты будут вооружены вашими новыми винтовками, мы сможем наладить неплохой бизнес, не так ли, Витуорт? Но, думаю, большинству придется по душе идея с пассажирским лайнером. По крайней мере там вы сможете потягивать виски у себя в каюте и любоваться прогуливающимися по палубе дамами.

Все засмеялись, но в шутливом предложении Кэтчпола, возможно, был смысл. Тем более что в газеты просочилась информация, будто отделка корабля едва не привела судостроительную компанию к банкротству.

— А что насчет двигателей корабля, мистер Рассел, как они работают?

— Двигатель левого борта функционирует в полную силу, и двигатель правого борта не отстает от него. А вот винтовой двигатель требует небольшой отладки. Но мы постоянно работаем над этим. Надеюсь, все будет готово через три или четыре месяца.

В одном из писем Брюнель сообщал, что корабль отправится в путь не позднее чем через шесть недель, но, похоже, в его отсутствие дела пошли совсем скверно.

Оккам, как всегда, покинул собрание сразу по завершении доклада. В прежние времена я счел бы его скорый уход проявлением застенчивости, но в свете последних событий подобное поведение вызвало у меня подозрения. Я даже думал проследить за ним, но, помня о прошлом опыте, отказался от этой идеи.

К моему удивлению, Броди предложил подвезти меня домой. Впрочем, мой начальник руководствовался отнюдь не гуманистическими соображениями. Это стало ясно, когда он попросил у меня отчет о последней встрече с мисс Найтингейл, проходившей в тот же день. Мне особенно нечего было ему рассказать, и я, воспользовавшись случаем, сам задал ему несколько вопросов.

— Вы не знаете, кто такой Оккам? — спросил я.

— Я все ждал, когда вы спросите меня об этом, и вот наконец дождался.

— Он кажется немного… необычным.

— Эксцентричным, я бы сказал. Да, ему в этом не откажешь.

— Его манеры и одежда не совсем соответствуют его положению.

— Можно и так сказать, — согласился Броди, а затем спокойным тоном добавил: — Но он виконт.

— Виконт?

Броди кивнул.

— Вам следовало бы называть его «лорд Оккам». Он унаследовал этот титул от своего отца, герцога Лавлейса. А его дедушкой был лорд Байрон.

— Тот самый лорд Байрон?

— Да. Их фамильная усадьба находится на Оккам-парк, в Суррее.

— Тогда почему же он трудится простым рабочим на верфи?

— А вот это, я думаю, может объяснить только он сам или Брюнель. Насколько я знаю, Оккам пришел однажды к нему в контору и предложил свои услуги.

— Это правда, что он был одним из основателей Лаза… клуба?

Броди нахмурился.

— Кто вам это сказал?

— Витуорт.

— Полагаю, в этом есть доля истины.

— Весьма необычный молодой человек, — заметил я.

— Эксцентричный, — напомнил мне Броди.

— Да, эксцентричный, — согласился я.

— У них с Брюнелем есть несколько… странных идей.

— Эксцентричных?

— Нет. Просто очень странных. — Кеб остановился. — Кажется, мы приехали, доктор. Я вам одно про него скажу. То же самое можно было бы сказать про его дедушку, и, боюсь, он унаследовал от него эти черты.

— Что вы имеете в виду, сэр Бенджамин?

— Он безумен, порочен и очень опасен. А теперь спокойной ночи, доктор.

У Генри Уэйкфилда были заостренные черты лица и располагающие манеры. Он был одним из самых надежных помощников Брюнеля, и я обрадовался, когда встретил его в конторе инженера на Дюк-стрит. Я в первый раз посетил это место, но совсем не удивился тому, насколько это просторное помещение соответствовало высокому статусу инженера. Все столы, чертежные доски и ящики для хранения чертежей были сделаны из полированного дерева, у стены стояли шкафы с ячейками для писем, где хранились корреспонденция и документы. Здесь были полки с книгами и журналами, а на стенах висели большие картины, изображавшие корабли Брюнеля «Великий Запад» и «Великая Британия». Однако нового корабля среди них пока что не было. Я был уверен, что Брюнель наверняка захотел бы рассказать о своей работе и, возможно, показал бы мне один из больших чертежей, которые были свернуты в рулоны и висели под потолком. Однако в его отсутствие мне пришлось иметь дело с молодым Уэйкфилдом, и я надеялся, что он окажет мне помощь в поиске убийц Уилки.