Без тормозов. Мои годы в Top Gear - Джереми Кларксон

У Discovery чейнджер вмонтирован прямо в приборную панель. Превосходно! Вот только все диски загружаются через один лоток, который не откроется, пока не нажмешь несколько кнопок в строгой последовательности. Кому это могло показаться здравой мыслью?

В прежние денечки, конечно, можно было взять и заменить чепуховую стандартную магнитолу на что-то посолиднее, с распродажи, но сегодня стерео интегрируется в приборную панель, и такой трюк больше невозможен. Я от всего сердца умоляю конструкторов автомобильных музыкальных центров: остановитесь! Бросьте свои микропроцессоры и выясните, чего на самом деле хотят реальные люди в реальной жизни.

Я не луддит. У меня мельница для перца — и та с моторчиком, и я умею копировать порно из Интернета, но на самой обычной автомагнитоле в наши дни найдется тридцать или сорок функций, которые мне просто не нужны. Например, в моем «мерсе» можно вписывать название диска, который я слушаю. Это дурдом. Я знаю, что я слушаю, поскольку — если не врывается карга с местного радио — я слышу, что у меня играет, и это Forty Licks. То же, что и на прошлой неделе, в прошлом месяце и в прошлом году.

В общем, так. Конечно же, предлагайте ваши навороченные модульные музыкальные центры, но почему хотя бы как опцию не предусмотреть магнитолу, отвечающую моим нуждам?

Мне нет нужды бороздить эфир: я слушаю только четыре станции. Значит, мне хватит четырех запрограммированных кнопок под цифрами 1, 2, 3 и 4. Мне не нужны дорожные объявления. И кассетник. И голосовая активация. Мне не хватает еще лишь двух кнопок: одна на включение и выключение — эта должна быть не меньше дюйма в диаметре — и регулятор громкости. Получается всего шесть кнопок, и ни одна из них ни в коем случае не должна уметь выполнять две задачи. А басы и пищалки оставьте для своей сурдокамеры.

Если вам все это кажется странноватым и путаным, загляните в Austin 1100 1969 года. Вот в нем музыка работала отлично.

Ноябрь 2004 года

По природе характер у меня бойцовский. Но жизнь научила, что состязаться — это абсолютно бесполезная трата времени.

В тринадцать я уяснил, что от меня никакого толку в играх с мячом. Руки и ноги у меня были уже такими длинными, что пока нервный сигнал шел до кистей и ступней, противники уже были в душевой. Нередко я обнаруживал, что на футбольном поле пинаю по мячу, который прикатился с крикетной подачи четырехмесячной давности.

Не особо я преуспевал и в интеллектуальных играх. Вчера мне поставил мат соперник, который постоянно переспрашивал, как ходит слон. Скажу прямо, это унизительно.

Конечно, у проигрыша есть такой плюс, что гораздо легче сохранить лицо. Победишь — и нужно выглядеть благородным и великодушным без заносчивости. Это трудно даже для профессионального актера типа Алека Гиннесса. Ну, то есть, ему это особенно трудно, потому что он уже мертвый, но вы поняли, о чем речь.

А вот проигрывать — сущая красота. Пожать плечами, изобразить дурачка — куда как просто. Особенно если имеешь солидный опыт, как у меня.

Отправляясь на днях в Германию на съемки идиотского, сказать по совести, эксперимента, я держал личину проигравшего наготове. Мне предстояло проехать Нюрбургринг[127]и попытаться успеть за 10 минут. Это означает среднюю скорость в 125 км/ч, а столько я не могу ехать даже по М40, где нет поворотов. По-настоящему быстрая машина вроде Ferrari Enzo может уложиться минут в восемь, если за рулем сидит водитель с железными яйцами, знающий все 20,9 км трассы как свою ладонь.

Такой машины у меня не было, зато, как мне думалось, я знал трассу. Видите ли, двадцать лет назад я провел там неделю как гость клуба владельцев BMW. Нам показали верную траекторию прохождения всех 147-ми поворотов, а в последний день предложили всем проехать круг без подготовки на скорость и технику. Участвовало 199 человек, и я занял 198-е место, и то лишь потому, что 199-й разбился. Мое «проигрышное лицо» в тот день основательно выгулялось.

Однако на первом ознакомительном круге я не помнил ничегошеньки. И инструктора, Сабину Шмитц, моя езда явно не впечатлила. Сабина родилась в Нюрбурге, поставила несколько рекордов прохождения трассы и считает, что проехала по ней примерно 15 000 раз. Она знает Нюрбургринг лучше всех на свете.

— Вы не совсем безнадежный, — выдала мне Сабина. — Но вы самый ленивый водитель, кого я только видела. Я бы сказала, вы безнадежны на 80 %.

После вопроса, смогу ли я на Jaguar пройти кольцо за 10 минут, Сабина не думала ни секунды. «Нет», — ответила она со смехом.

И тут произошло нечто странное. Вместо того, чтобы скорчить рожу на камеру и выдать по дороге к машине пару ужимок в стиле Эрика Моркомба[128]я вдруг ощутил, что мне на загривок вылили тарелку обжигающего адреналинового супа. Впервые с одиннадцатилетнего возраста во мне проснулся боец.

Первый мой заезд, однако, показал, что решимость не компенсирует ни дефицит таланта, ни поверхностное знание трассы, ни турбированный керогаз под капотом. Я прошел кольцо за десять минут и двадцать шесть секунд.

Следующий раз я проехал просто идеально. Нежно целовал апексы, плавно качал акселератором, отпускал тормоз до сработки АБС и в итоге сорвал финишную ленточку через десять минут и двадцать секунд. Я не верил глазам. Идеально прошел трассу, а выиграл только шесть секунд: где взять еще двадцать?

Оказалось, негде. Формально «кольцо» — общественная платная дорога, и по случаю выходного она была забита уплатившими по двенадцать евро любителями скорости, которые либо маячили у меня перед носом, либо пыхтели в затылок, пытаясь обогнать.

А еще там роятся чертовы велосипедисты, и повороты, как ни кренятся и как ни искрят, они проходят со скоростью, иначе не скажешь, ледника. И более того, все время бьются, а значит, дорогу перекрывают, пока экстренные службы не смоют останки в сточную канаву.

Когда дорогу открыли, там скопилось столько машин, что мне казалось, будто я еду по М25 под кислотой. Время мое упало до 11 минут, а потом еще один велосипедист расшибся, и пока смывали с дороги тело — да, он разбился насмерть, восьмой за этот год — настала ночь и трасса закрылась до утра.

Весь вечер я корпел над картами, так что наутро вскочил с постели абсолютно уверенным в успехе. Вот только на улице шел дождь. И на четвертом повороте моя уверенность вместе со мной и с машиной, крутясь, вылетела с трассы.

Я был не один такой. Какой-то бедняга-инвалид на хлебном фургоне BMW MZ3 воткнулся носом в отбойник, а через пару секунд Ferrari 355 тоже улетел в кювет. Не лучшая идея, ведь страховщикам придется платить за ремонт отбойника — по цене £400 за метр.