Приговор, который нельзя обжаловать - Надежда и Николай Зорины

Но почему он решил, что лицо смеется над ним? Может, вовсе не над ним, а над кем-то еще? Тогда здесь должен быть этот кто-то еще. Где он? Плотная, густая темнота, ничего различить невозможно, только лицо, оно словно высвечено. Высвечено и смеется.

Он вспомнил: был этот кто-то еще, да, точно – они были вдвоем, до того, как возникло лицо. Но кто этот второй, где он сейчас? Должен быть тоже здесь. Крикнуть, узнать?

Было так: они вдвоем находились в пространстве, в общем пространстве, а потом вдруг потеряли друг друга, и возникло лицо. Надо найти второго, найти – и наступит успокоение, и все встанет на свои места. Где он? Как окликнуть – он совершенно забыл его имя?

– Андрюха! Мать твою, да приди ты в себя! Ты слышишь меня? Черт возьми! Но ведь он жив, жив! Сердце бьется, и дышит…

Андрей открыл глаза – над ним нависал Вениамин.

– Слава богу! Очнулся! Он очнулся! – кому-то, кого Андрей не видел, сообщил Венька.

Вениамин – это тот, кто пришел на помощь, кто избавил его от лица, но не тот, кого он искал.

– А где?… – Андрей запнулся, не зная, как назвать того, кого он искал.

Вениамин отчего-то ужасно расстроился.

– К сожалению, – он развел руками, – я ничего не мог сделать. Артемий был уже мертв.

Артемий! Вот он кто – тот, второй. Артемий!.. Мертв… что такое мертв?

– Тебя тоже здорово шандарахнуло. Без сознания минут семь пролежал. Сейчас приедет «скорая» и милиция, я вызвал. Ты встать-то можешь?

Андрей попробовал пошевелить руками и ногами – вроде все работает нормально. Сел, осмотрелся. Оказывается, он лежал на полу лестничной площадки, кругом собралась довольно значительная толпа из соседей. И тогда он все вспомнил. Был взрыв. Он пришел к Артемию Польскому, тот хотел ему рассказать… А потом зазвонил мобильник, чужой, не его, Андрея, не Артемия, и раздался взрыв. Вот оно что! Значит, Артемий убит.

– А ты откуда тут взялся? – Он вопросительно посмотрел на Вениамина.

– Как – откуда? – удивился Венька. – Ты что? Я же сидел внизу, в машине, прослушивал и записывал ваш разговор. Сильно тебя стукнуло, если ты этого не помнишь.

– Теперь вспомнил. – Андрей виновато улыбнулся. – Так Артемий убит?

– Убит. – Вениамин расстроенно покачал головой.

– Я слишком поздно сообразил, что к чему. Он успел открыть этот чертов телефон и нажать…

– Да я же все слышал. Знаешь, – Вениамин наклонился к самому уху Андрея, – я прослушку снял, не беспокойся. Менты сейчас приедут, но у нас все чисто. А! Вот и они!

По лестнице действительно поднимался наряд милиции. Андрей встал на ноги. Голова сильно кружилась, в ушах стоял звон.

– Нам придется объяснить, кто мы такие и как здесь оказались, – шепнул Вениамин. – Как ты думаешь, можно им рассказать все как есть?

– Думаю, да. – Андрей пошатнулся и схватился за перила. – Мы же ничего противозаконного не делали.

… Объяснения с милицией отняли много времени и сил. Больше всех измучил их своими въедливыми вопросами следователь Родомский, который вел дело семьи Королевых, то есть действовал параллельно с ними, с детективным агентством «Инкогнито». Андрею и Вениамину он очень не понравился – грубый, отвратительный тип. О своих выкладках и выводах по убийствам они ему ничего не сказали, утаили и тот факт, что Польский, возможно, располагал информацией об убийце и собирался с ними ею поделиться. Родомский же, в свою очередь, не стал раскрывать свои карты. Обе стороны сразу же прониклись друг к другу неприязнью и враждебностью, хотя могли бы извлечь из сотрудничества взаимную пользу. Расстались чуть не врагами.

Вениамин отвез Андрея домой, сдал с рук на руки перепуганной насмерть Насте, а сам позвонил Денису и Оле, то есть оставшимся во здравии сотрудникам агентства, созвал экстренное совещание.

* * *

Сотрясение мозга и, как следствие, – постельный режим. Таков был приговор врача, которого, несмотря на яростное сопротивление Андрея, вызвала Настя. Она строго следила, чтобы он ни в коем случае не вставал, приносила еду в постель, кормила многочисленными пилюлями, договорилась с медсестрой, чтобы та приходила к ним на дом делать уколы. Кроме того, выкрала и спрятала его мобильник, а к домашнему телефону не подпускала. Сначала Андрей пытался возмущаться, но потом понял, что это бесполезно – Настя своих позиций не сдаст, а сам он так слаб, что, если бы ему и разрешили встать, вряд ли он дошел бы дальше чем до входной двери. Так и получилось, что он оказался не в курсе того, что его детективное агентство продолжает работать – руководство взял на себя Вениамин и приобщил к этому делу их общего знакомого майора милиции Илью Бородина, здраво рассудив, что пункт договора с клиентом о неразглашении тайны все равно нарушен не по их вине, а по сложившимся обстоятельствам.

В постельном режиме и полной информационной изоляции Андрей прожил три дня. Он то впадал в какое-то приятное забытье, то вдруг пробуждался и начинал беспокоиться: дело стоит, а он здесь лежит, как бревно, почти доходил до истерики от бездействия и бессилия, порывался встать. Потом внезапно снова совершенно успокаивался, подчинялся своему положению больного, с какой-то слезливой благодарностью принимал запреты Насти и ее заботу. А на четвертый день, поздно вечером, уже около одиннадцати, блокада была снята – к нему приехали Вениамин с Денисом и даже смогли прорваться через прочный Настин кордон. Оба были в крайнем возбуждении, Денис – так вообще в состоянии шока. Они рассказали ему, что все это время следили за Софьей Королевой, как единственной оставшейся в живых подозреваемой. На следующий день после гибели Артемия Польского Соня переехала к себе домой, в родительскую квартиру, и оттуда уже не выходила. Каждое утро ее навещал следователь Родомский. О чем они говорили, неизвестно, потому что прослушку поставить не удалось. Сегодня с шести часов вечера у ее дома дежурил Денис – и стал свидетелем такого, отчего он до сих пор в себя прийти не может. Около половины седьмого вдруг появился Родомский. Денис удивился – время не его, чего ему сейчас-то здесь нужно? – но нисколько не насторожился и продолжал спокойно наблюдать. Примерно минут через пятнадцать стукнула рама окна. Денис удивился еще больше, поднял голову и увидел, что окно зачем-то открыл Родомский. А еще через небольшое время он увидел, как Соня вскочила на подоконник, в ужасе заметалась на нем, затем попятилась от кого-то, кто был в комнате (кроме Родомского там никого не было) – и вдруг бросилась вниз. Денис кинулся к ней, но даже не сразу сообразил, что нужно делать, до того был поражен. Как-то очень быстро собралась толпа – наверное, соседи услышали шум. Среди них Денис увидел и Родомского – тот разъяснял кому-то, что случилось: Соня – подозреваемая в убийстве нескольких членов своей семьи и поэта Артемия Польского. Он, следователь Родомский, собрал доказательства ее виновности, пришел сообщить ей об этом и в домашней, а не официальной обстановке склонить ее к написанию чистосердечного признания. Но Королева совершенно неожиданно для него выбросилась из окна.