Мой неправильный ты - Светлана Храмова

– Что, нервный вид у меня? Ну бывает, извините. Скажите ваш личный номер, я вам позвоню, обменяемся, ага? Говорите. – Рита на ходу соединилась с парнем в кепке: «Да, я Рита, будем знакомы, кстати». – «Арик… Аркадий, иначе говоря. Очень приятно. Удачи вам!»

Влетела в подъезд, третий этаж, по-моему, да третий – она поправила волосы на ходу, только прикоснулась к звонку – дверь открылась.

Павел возник в проеме, сколько времени они не виделись? Никогда она вот так внезапно не появлялась, он её годами ждал, она не появлялась. Округлились азиатские глаза-маслины, физиономия вытянулась книзу, изумление со смущением пополам, но и радость – ну да, конечно, радость, Рита ее вычленила как главную эмоцию – он очень рад, просто не ждал так поздно. Как снег на голову, как дождь, тогда они стояли под дождем, и он сказал ей…

– Рита, на тебе лица нет. Что-то случилось? – В голосе искреннее недоумение.

– Да ничего особенного. – Она почувствовала, что не вовремя появилась. Но подыскивать вежливые слова некогда, не о погоде же говорить. Она перевела дыхание и скороговоркой выпалила: – Помнишь, ты сказал мне, если тебе нужна будет моя жизнь, то приди и возьми ее. Я пришла.

Пауза длилась всего несколько секунд, но показалась вечной. Павел очнулся первым, но заговорил почему-то шепотом:

– Но ведь столько времени прошло… Я тебя не ждал… – Будто очнувшись, вспомнил о гостеприимстве, засуетился: – Да ты проходи, что ж я тебя в дверях держу, проходи.

Она вошла в тесный предбанник его квартиры, ей показалось, что беспорядок уменьшился, впрочем, она и правда, давным-давно здесь не появлялась.

– У меня гости, мы в кухне чай пьем, проходи, присоединяйся!

– Ой, Павел, я не вовремя, – она зашептала ему на ухо, – я лучше пойду, наверное.

– Рита, ты всегда вовремя. Проходи, пожалуйста проходи, но все переменилось, мою жизнь уже взяли, я сам не верю, но это так. Ты никогда не воспринимала меня всерьез. – Он то говорил вслух, то снова шептал, приобняв, увлекая ее за собой в кухню.

Рита обомлела. За столом, торжествующе улыбаясь, сидела темноволосая Аглая, бывшая «ласточка» и неизлечимая жертва любви. Пожизненная жертва, когда-то решила Рита, потому и встречи с ней показались ненужными – решения нет, вредить не привыкла, оговорили бессрочный перерыв. Некоторое напряжение в позе, спину она держала прямо, взгляд прицельный, на Риту направлен, Риту она рассматривала как соперницу! И платье на Аглае не черное, как обычно, а блекло-розовое, в легкую крапушку, шея плотно обернута малиновым шарфом.

– Рита, Глаша… но вас и знакомить не надо. Ведь это ты, Риточка, нас познакомила. – Скороговорка Павла дробная, что ж он так волнуется-то? Два свободных человека нашли друг друга, вот и славно! – Глашенька, Рита мне о тебе столько хорошего говорила, о твоей искренности, почему-то сразу показалось, что тебе нужен именно я. Рита, я тебя как-то встречал – тогда ты мне Глашу и представила. И мы ожесточенно спорили, помнишь?

Рита помнила, переругались практически. Она доказывала, что у девушки устоявшийся комплекс неудачницы, злодеем она выставит любого – у нее фиксация, неверно интерпретированный личный опыт. Павел же отстаивал волшебную силу душевной щедрости. Никто никого не переубедил.

– Однажды прихожу в нашу арт-кафешку, – продолжал он, – дождь и снег, и через пять минут девушка подсела, промокшая, продрогшая, не сразу и узнал. Но слово за слово – разговорились. И я вспомнил, вспомнил, что уже виделись когда-то, раньше. Я ведь застенчив, не умею знакомиться. А тут повезло.

– Нам обоим повезло. – Голос Аглаи вклинился, вернул к действительности.

Глядя на Риту, Павел всегда забывал о делах, о времени, о других людях, даже если эти люди присутствовали в поле зрения. Устойчивый рефлекс. Аглая стала поводом для рассказа, еще немного – они продолжат обсуждение личного опыта и не заметят исчезновения его обладательницы.

Рите она крепко завидовала с первой встречи, пришла к ней за помощью – и с тех пор потеряла покой. Не чему-то конкретному в ней завидовала, а целой Рите, как она есть. Как ходит, как смеется и смотрит, как небрежно и просто одета, как причесана, хотя волосы и у Аглаи бесподобные, еще и получше, цвета воронова крыла, высушит их феном – и как плащом укрыться можно. Никому и дела нет. Вернее, не было. Отношения с Павлом не на пустом месте возникли. Ближайший друг энергичной и обаятельной врачевательницы душ. Забавно. В дружбу мужчины и женщины она больше не верила.

– А мы с Глашей чай пьем, присоединяйся. Свежезаваренный. Глашенька слегка простужена, ей мед необходим, я подходящий мед нашел, гречишный, с трудом нашел. Помнишь, ты говорила – тот, в ком есть сила согреть продрогшее сердце Аглаи, тому и счастье.

– Видишь, я оказалась права. А гречка вообще полезный продукт. И от простуды, и для диеты (о чем это я? и зачем я здесь сижу?). Мне… мне вообще-то пора, Паша. Я на минутку забегала. Мимоходом. Так давно не виделись, и вот, проезжая мимо…

– Мы с Глашей пожениться решили. – Павел смотрит на Риту с опаской, а вдруг выражение ее лица изменится так, что затея покажется идиотской. – И ребенок у нас намечается. Ждем. А пока – фильмы Бергмана и Кар Вая обсуждаем, я книгу пишу, Глаша мне дает советы, превосходные! Осталось шестьдесят тысяч знаков. Заканчиваю.

Тут уж Глаша скрыть своего удовольствия не смогла, улыбка от уха до уха. Рита такой ее никогда не видела. Ленивая, уверенная. Ребенок, Кар Вай, шестьдесят тысяч знаков. Приятно, что хоть одну судьбу она смогла изменить. Стечение обстоятельств, как и у нее самой.

– Мне пора, Паша. – Рита привстала с ужасного табурета, оказавшегося вдобавок колченогим, но скороговорка Павла приобрела четкость и осмысленность:

– Рита, я хочу, чтобы ты была свидетельницей у нас на свадьбе, если не ты, мы никогда бы не встретились! Я не поклонник шумных попоек, ты знаешь, но Глаша настаивает.

– Ну перестань называть свадьбу попойкой! – Аглая капризно вытянула губки, ну надо же! Обучается искусству повелевать с ходу.

Павел не обратил внимания, продолжил:

– Праздник будет очень скромный, только самые близкие. А ближе тебя у меня никого нет.

Громкий вздох Аглаи, последние слова насторожили, но в целом беседа ей нравилась.

– Скромное событие, без помпы. – Он встал, наклонился слегка, обнял девушку, Глаша слегка расслабилась, и Рита, вопреки ожиданию, обрадовалась, что Аглаино лицо осветила улыбка счастья. (Рита вовсе забыла, что именно привело ее к Павлу в столь неурочный час.)

Она представила себе день их бракосочетания, оба трепетны, полны ожиданий. Два одиноких человека – навсегда, надолго, или на какое-то время отдохнут от необходимости кого-то искать, ведь оба озабочены, и лупа не нужна, чтобы это увидеть. В ближайшей перспективе Глаша, скорее всего, затащит Павла прямиком в ад собственных страданий, но Павел предупрежден, значит, вооружен. И тяга к самопожертвованию в нем, наверное, изначально заложена. Он спас девушку! Благородный рыцарь, черт возьми. Рыцари в кинематографе, даже артхаусном, явление частое. Насмотрелся.