Педагогические размышления. Сборник - Семен Калабалин

– Я тебя не наказываю, я условия тебе создаю. Ругайся! Вот тебе мои часы. Сейчас двенадцать. До шести хватит тебе, чтобы наругаться вдоволь?.. Ругайся!

Антон Семёнович ушёл.

Ругался или не ругался Вася, сказать трудно. Может, Вася рискнул бы уйти совсем, но мешали часы: они как бы на привязи держали его.

Ровно в шесть часов Вася явился в кабинет:

– Уже. Вот ваши часы.

– На сколько лет наругался? – спросил Антон Семёнович.

– На пятьдесят! – выпалил Гуд.

Удивительное дело: Гуд перестал ругаться, да и не только он…

В кабинете Антона Семёновича всегда было многолюдно. Колонисты шли сюда посоветоваться не только по вопросам жизни коллектива, но и по сугубо личным делам. И с каждым Антон Семёнович находил время поговорить. Иногда серьёзно, задушевно, а иногда ему было достаточно сказать какую-нибудь шутку, чтобы мгновенно убедить в чём-либо собеседника. Со мной, например, было так. В 1922 году я по-настоящему влюбился в одну девушку, звали её Ольга. Со своей трепетной тайной я пошёл прежде всего к Антону Семёновичу как к отцу. Выслушал он меня, потом встал из-за стола, взял меня за плечи и сказал тихо, с чувством:

– Спасибо тебе, Семён. Какую неизмеримую радость ты принёс мне. Спасибо!

– За что же, Антон Семёнович?

– Во-первых, за твоё доверие ко мне. Эта твоя любовь только тебе принадлежит. Всякие бывают люди: доверишь иному свою тайну, а он в хохот или пошёл звонить всем и вся. Я так и сделаю. Я сберегу твою тайну как свою личную. (Тут уж я благодарно облучил его своими глазами, а он продолжал.) Во-вторых, ты помог мне убедиться, что никакие вы не особенные, вы такие же, как и все люди. Любви все возрасты и люди покорны, в числе их и мои хлопцы. Значит, ты человек по всем статьям. А теперь о самом твоём чувстве: не расплескай же его, не растопчи его во лжи и блуде. Люби красиво, честно, бережливо, по-рыцарски… Ну, ради такого дела и я не хочу сейчас работать, пойдём ко мне поужинаем…

Не отпугнул меня Антон Семёнович, не загнал в подполье моё чувство. Не опошлил нотациями, упрёками, не оскорбил равнодушием или притворным участием.

И вот уже в 1924 году, когда я приехал в колонию на каникулы, мальчик Антон Соловьёв сказал мне, что Ольга изменила мне и выходит замуж. Я побежал за три километра в деревню, где жила Ольга. Оказалось, что это правда.

В колонию вернулся поздно вечером и зашёл к Антону Семёновичу. Вид у меня был самый разнесчастный.

– Что с тобой, Семён? Ты болен?

– Не знаю, наверное, больной.

– Ты иди в спальню, а я пришлю к тебе Елизавету Фёдоровну.

– Не надо. Не поможет мне Елизавета Фёдоровна. Ольга мне изменила. Замуж выходит. В воскресенье свадьба. Не верят нам, колонистам.

– Ты что? Неужели, правда?

– Правда, всё пропало. Я думал – на всю жизнь, а тут… Я заплакал.

– Не понимаю, ты прости меня, Семён, я ведь месяца три тому назад был у Ольги, говорил с нею. Она тебя любит. Тут что-то не так.

– Чего там не так, когда свадьба. А я, Антон Семёнович… только не сердитесь и не подумайте, что я это так… Я повешусь!..

– Тю! Ты что, сдурел, Семён?

– Не сдурел, но жить мне больше незачем.

– Ну и вешайся, чёрт с тобою! Тряпка! Только об одном тебя прошу: вешайся где-нибудь подальше от колонии, чтобы не очень воняло твоим влюблённым трупом.

Антон Семёнович сердито что-то передвинул на столе. Сказал же он это так, что мне и вешаться сразу расхотелось. А он подсел ко мне на диван и поплыл в моё сердце и разгорячённый мозг теплом и дружбой. Потом он предложил пойти во двор, посидеть под звёздным небом и помечтать о лучшем будущем, о лучших верных людях…

Антон Семёнович обладал прекрасными человеческими достоинствами, он был человеком большой души, у которого можно было многому научиться. В его знаменитой книге «Педагогическая поэма» показаны не вымышленные люди. Все персонажи этой книги, действительно, жили в колонии имени A.M. Горького. Автор изменил лишь некоторые имена. В конце книги Антон Семёнович говорит о дальнейшей судьбе своих воспитанников. Все они, бывшие беспризорники, правонарушители, стали на правильный путь. Они избрали профессии рабочих, инженеров, агрономов, врачей, лётчиков, педагогов. Многие из них, уже будучи взрослыми людьми, коммунистами, храбро сражались с врагами в годы Великой Отечественной войны и сейчас трудятся на благо Родины, каждый на своём посту. Например, Иван Григорьевич Колос, названный в «Педагогической поэме» Иваном Голосом, стал инженером, работает в Мончегорске, Николай Фролович Шершнёв (Вершнёв) – ныне врач в Комсомольске-на-Амуре, Павел Петрович Архангельский (Задоров) – инженер-подполковник, Василий Илларионович Клюшник (Клюшнев) – офицер Советской Армии. Многие погибли во время войны. Вследствие осложнений после тяжёлых ранений в 1954 году умер подполковник Григорий Иванович Супрун (Бурун).

И я, и все мои товарищи, бывшие колонисты, с глубокой благодарностью вспоминаем нашего первого наставника Антона Семёновича Макаренко. Это его заботами и вниманием был создан в колонии тот коллектив, который стал умной школой жизни всем его отдельным членам.

Антон Семёнович говорил:

– У человека должна быть единственная специальность – он должен быть большим человеком, настоящим человеком.

Сам Макаренко в совершенстве владел этой «специальностью» и делал всё, чтобы ею овладели и мы, его воспитанники.

Дорогие радиослушатели! Мне представилась возможность познакомить вас с живым человеком, автором полюбившейся всем «Педагогической поэмы» Антоном Семёновичем Макаренко. Многие думают до сих пор, что Антон Семёнович как воспитатель, как создатель истинно коммунистической системы воспитания, науки о воспитании, – это прожитый день, это ушедшая в прошлое история. А между тем A.C. Макаренко со своими свежими идеями, мыслями, советами – это не прошедший день, это завтрашний день, это грядущая история.

Мне кажется, что процесс воспитания никогда не будет иметь конца. Могут измениться методы, формы воспитания в соответствии с временем, но воспитательный процесс как таковой был, есть и будет. A.C. Макаренко сумел конкретизировать до рабочих, понятных всем элементов разработанную им воспитательную систему. Он нам нужен, и он должен быть нам понятным. Мы должны научиться разговаривать с ним, не просто читать, перечитывать, перелистывать его изумительнейшие страницы наставлений «Педагогической поэмы», «Книги для родителей» и многочисленных статей о воспитании в семье, коллективе, школе и т. д. Научиться спрашивать, советоваться с ним, чтобы он, действительно, был для каждого из нас полезным, понятным для воспитателя, педагога, специалиста, для всякого гражданина, для отца, для матери, для всех тех, кто имеет какое-то отношение, соприкосновение с детьми, подростками.