Одержимый тобой - Валентина Кострова

— Спасибо, — шепчет Диана, прижимаясь ко мне в машине. — Я знаю, чего тебе стоил этот вечер.

— Не так уж и плох твой отец, когда перестает изображать из себя сноба.

— Думаю, что со временем вы найдете точки соприкосновения, — вот из-за ее счастливой улыбки, из-за довольного выражения лица, прикусываю язык, проглатываю слова о том, что пусть не надеется на то, что у нас с ее отцом когда-нибудь возникнут совместные мужские посиделки. Щербаков вряд ли через себя перешагнет и смирится с тем, что избранник дочери не может похвастаться достойной родословной, чистым прошлым.

Домой приезжаем ближе к одиннадцати, малышка выглядит уставшей, сонной. Я целую ее в лоб, говорю, что мне нужно еще на завтра изучить некоторые бумаги, отправляю ее засыпать без меня. Выжидаю полчаса, поднимаюсь в спальню. Диана, свернувшись клубочком, уткнувшись в мою подушку, уже сладко спала. Убедившись, что спит, я покидаю дом вместе с Иваном.

* * *

— Адам Сулимович, доброй ночи, — меня встречает очаровательная блондинка Кира. Постоянных клиентов она обязана знать в лицо, клиенты не обязаны знать ее имя, я знаю.

— Добрый, Кира. Мне нужен Демид.

— Он в своей вип-кабинке, я вас провожу, — в глазах приглашение на приятную ночь, я игнорирую ее взгляд. Раньше бы повелся, сейчас это неинтересно. Мы минуем неоновый коридор, где стоят парочки, мальчики, девочки, порой и не поймешь кто с кем. Поднимаемся на второй этаж по лестнице, скрытой от посторонних глаз. Несколько одинаковых дверей, Кира замирает перед одной, три раза стучится, открывает дверь.

— Демид Русланович, к вам Адам Сулимович, — девушка становится боком, не отступает ни вправо, ни влево, распрямляет плечи, выставив свою пышную грудь. Мне удается протиснуться мимо нее, не задев. Слышу за спиной разочарованный вздох, потом щелчок от закрытия двери.

Демид даже не встает с кресла, прищуривает глаза, выпустив в мою сторону струю сигаретного дыма. Я обхожу диван, сажусь, беру открытую бутылку виски, плескаю себе немного в стакан для поддержания беседы.

— Гера прислал?

— Нет. Вроде с ним закончили.

— Это ты так думаешь, а он по-другому.

— У нас с ним были договоренности.

— Плевал он на твои договоренности, ты Геру что ли не знаешь: один раз попадешься на крючок, хрен слезешь.

— Он к тебе приезжал?

— Чего это барин будет к холопам ездить, вызвал к себе на ковер.

— И?

— Изволил узнать, как дела в его угодьях и где дань за квартал, — затягивается по максимум сигаретой и медленно выдыхает дым сквозь стиснутые зубы. — Зажрался.

— Чем больше власть, тем больше запросы.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — его серые глаза обжигают холодом, я отпиваю виски, насмешливо рассматриваю Демида. Он скалится. — Ты что-то задумал!

— Возможно. Но пока об этом ничего не буду говорить. Он действует вне закона, а я пойду с законом, посмотрим кто кого.

— Если избавишь от этого монгольского рабства, буду признателен по гроб жизни. Меня налоги так не душат, как его жажда подоить меня до последнего.

— Прояви немного терпения, ты же сам знаешь, что с такими людьми спешка ни к чему.

— Тогда чего ты пришел? Явно не девочек кадрить, я слышал, что остепенился, дома осел, птицу-дивную в клетку посадил.

— Красиво поешь, аж ушам приятно.

— Так какой повод мне благодарить, что зрю тебя сейчас собственными очами?

— Перестань ехидничать, — строго замечаю, устаревшая речь Демида давит на мозги, не сразу догоняешь, о чем он болтает. Демид усмехается, тушит сигарету в пепельнице, наливает себе до самого края виски, шумно отхлебывает. Я поднимаюсь с дивана, подхожу к стеклу, который отделяет танцпол, столики от приватных кабинетов. Со второго этажа все посетители как на ладони. Цепляюсь взглядом за девчонку на сцене, которая скованно двигается в клетке. На фоне своих коллег она явно бревно. У нее напрочь отсутствует пластика и чувство ритма.

— У тебя внезапно потерялся вкус к отбору танцовщиц? Ты ж всегда говорил, что те, кто танцует на сцене — это лицо клуба. Если сейчас смотреть на забитую каркушу в клетке, ничего кроме раздражения не вызывает.

— Это ты про Малявку что ли? — Демид оказывается рядом, хмыкает. Я искоса смотрю на его профиль, усмехаюсь. Судя по злым огонькам в глазах, девка успела его уже разозлить, тем самым заинтересовав. Сопротивление всегда будит жажду покорить.

Каркуша иль Малявка меня не интересует, я рассматриваю публику, нахожу глазами разношерстную компанию, несколько секунд изучаю присутствующих.

— Ты его знаешь? — тычу пальцем в Макарова, который сосался с какой-то девкой, держа ее на коленях, засунув руки под юбку.

— Кого? — Демид перестает рассматривать девку на сцене, — Макарова что ли?

— Его.

— И что? Постоянный гость клуба, мажор, любит сорить папкиными деньгами, но тот недавно установил лимит. Теперь ходит у меня в должниках.

— Много должен?

— Ну, парни его пасут, ждут команды его повоспитывать. А что? Дорогу перешел? — сдвигает брови, несколько секунд думает, смеется. — Кажется, я тебя понял. Девку не поделили.



— Там и делить нечего было, но мне не нравится, что он не чувствует берегов.

— Это есть в нем.

— Я заплачу его долги, а ты дай команду, чтобы его повоспитывали. В меру.

— Ты думаешь до него в меру дойдет? — серые глаза опасно загораются, на губах появляется маньячная улыбка. — Я просто интересуюсь. Ты же понимаешь, что такие мальчики соображают, когда жопа горит.

— Демид, мне не нужно, чтобы его потом опознавали.

— Я понял, думаю ребята справятся с задачей. На тебя не подумают?

— С какой стати? — удивленно вскидываю брови.

— Невесту отбил, папку за яйца держишь, все стрелки указывают на тебя.

— Блять! — стискиваю в руке стакан, зло сверля макушку Макарова.

— Ладно, расслабься, на него не только ты зуб держишь. Полкан тоже на него включил счетчик. Так что пацан попал, мама не горюй.

— Он че, наркоман?

— На гер еще не сел, но с таблеток перешел на что покрепче.

— Дебил, — спокойно выношу диагноз Захару, допиваю виски. — Скок он там должен тебе?

— Вроде полтос.

— Не хило молодежь нынче гуляет у тебя в клубе, — ставлю стакан на стол, достаю мобильник, перевожу деньги на счет Демида. — Я пойду.

— По поводу Геры что? Хотелось бы в июне дышать свободнее.

— Думаю до июня с ним разберемся.

— Если все получится, многие с радостью будут тебе должны. Ты не такая сука, как этот урод.