Одержимый тобой - Валентина Кострова

— Диана, — Адам берет за локоть, внимательно смотрит мне в глаза. — Береги себя. Хорошо? — от теплоты его глаз в груди моментально растекается сладкая патока. Его тихий голос сейчас мед для моих ушей, нет в нем резких, властных ноток, только забота.

— До вечера.

— До вечера.



PRO Адам

Иван паркует машину недалеко от студии Дианы. Сегодня мы должны поужинать с ее отцом. Мне лично Щербаков не нужен, я даже готов отдать все существующие у меня документы на руках ему, чтобы он свалил за горизонт. Увы, Диана слишком хорошая дочь, любит отца, не смотря на его косяки в прошлом, несмотря на то, что он по сей день отказывается принимать факт моего существования. Мы с ним эгоисты, но делим одного человека, который разрывается между нами. Я первый решил пойти на уступки, ради нашего будущего.

Смотрю перед собой. О будущем с ней я задумался в день рождения Тимура. Я не хожу никуда в этот день, делаю вид, что этот день ничем не выделяется из всех дней в календаре. Моя девочка запомнила брошенные без задней мысли слова, когда родился Тимур. Именно она утром сказала, что сейчас мы едем вдвоем не на работу, а к сыну. Так и сказала: «К сыну», — словно незнакомый ей мальчик на самом деле самый родной. Мы поехали на кладбище. Она заранее купила цветы, Иван был предупрежден. И потом стоял возле могилы Тимура, смотрел на то, как Диана заботливо поправляла цветы в мраморной вазе, слегка сминая бутоны цветов, мне в голову, как пуля в висок, стрельнула мысль: хочу от нее детей. И смотрел на фотографию сына на памятнике, мерещилась его ободряющая улыбка, словно одобрял направление моих дум. После того дня решил, что если для спокойствия Дианы мне нужно будет общаться с ее отцом, я буду общаться: через силу, через стиснутые зубы с натянутой улыбкой, — стану замечательным зятем. Диана обрадовалась моему предложение по поводу совместного ужина, ее сияющие глаза, ее поцелуй в губы, а потом нежная ночь — награда за то, что перешагнул через себя ради нее.

— Иван, сходи в студию, напомни об ужине, — смотрю на часы, в запасе еще время есть, но кто знает, как там дела на дорогах. Ради любопытства открываю приложение, чтобы посмотреть, какая обстановка в центре, на секунду поднимаю голову, когда Иван выходит. Сжимаю зубы, обуздываю внезапную злость. Из студии выходит сосунок-Макаров, натягивает на голову капюшон от толстовки, поспешно ретируется в сторону перекрестка. Интересно, как с ним нужно разговаривать, чтобы он понял положение дел? Удар в лицо забыл быстро, раз вновь повадился бегать к Диане. Что ж, я его предупреждал и не раз, значит будем перекрывать доступ к любимым развлечениям молодого человека, за одно и папочке напомним место в этой жизни.

Диана выскакивает на улицу, на ходу застегивает пальто, Иван ее опережает на несколько шагов, открывает дверь машины. Моя малышка ныряет внутрь, садится рядом и сразу же тянется ко мне с приветственным поцелуем. Еще один ритуал между нами, после расставания встречать друг друга поцелуем.

— Привет, — поправляет галстук, проводит ладонью по ткани пальто. — Давно приехал? — смотрит в глаза, я приподнимаю бровь, Диана вздыхает, понимая без слов.

— Видел? — киваю головой, ожидаю объяснений. — Я честно ему не звонила, он сам пришел, просил одолжить денег, кажется с финансами у него трудности. Говорит, что отец его таким образом наказывает из-за сорвавшийся свадьбы со мной. Чувствую себя виноватой, — смотрит действительно с виноватым выражением. Прикусываю изнутри щеку, чтобы не высказать все, что думаю по этому поводу. Разводит ее, как лохушку, а она добрая душа ведется.

— Я надеюсь, ты ему все свои карточки не отдала.

— Нет. Пять тысяч, это вся моя наличка.

— Я думаю, тебе не стоит потакать ему, вдруг он наркоман, спускает все деньги на дозу, а ты ему в этой пагубной привычке потакаешь, — Диана широко распахивает глаза, удивленно на меня смотрит, кажется малышка о таком даже не думала.

— Ты думаешь он наркоман? — разубеждать или уверять не хочу и не буду, мне до этого Захара, как до лампочки. Парень увлекается препаратами, но пока о конкретной зависимости говорить рано, но кто его знает.

— Давай, не будем о нем говорить, у нас впереди встреча с твоим отцом.

— Ты прав! Я так волнуюсь, — хватает меня за руку, сжимает нервно ладонь. Волнуется, ее волнение передается мне, хотя пять минут назад по херу было до мнения Дениса, теперь землю сожру, но он будет мне улыбаться. Ради нее.

В ресторане, где Щербаков заказал столик, нас встречает администратор как особо важных гостей, провожает к столику. Денис встает, тепло улыбается дочери, на меня не смотрит.

— Папа, как же я соскучилась, — Диана целует его в щеку, заботливо поглаживает по руке, тут Щербаков вынужден посмотреть на меня.

— Здравствуй, Адам.

— Добрый вечер, Денис Егорович, — очаровательно улыбаюсь, отодвигаю для Дианы стул, жду, когда сядет, после этого я и ее папаша садимся на свои места.

— Я так проголодалась, весь день не могла ни пить, ни есть, — ее взгляд мечется между нами, мы как по команде улыбаемся ей. Я уже симпатизирую Щербакову за то, что похоже у нас с ним одна линия поведения: не расстраивать нашу любимую девочку.

Официант принимает у нас заказ, Диана болтает за всех, перескакивает с темы на тему, задает вопросы, но не ждет ответов. Это видимо у нее нервное. Через полчаса у меня начинают болеть скулы от постоянной улыбки, начинает тошнить от лицемерия, которое между мной и Щербаковым. У старика точно такие же признаки. Тут Диана извиняется и удаляется в дамскую комнату, мы сразу перестаем изображать взаимную симпатию, отворачиваемся друг от друга. Первый не выдерживает молчания Денис.

— Какие у тебя планы по отношению моей дочери? — каждое слово произносится резко, с молчаливой претензией. — Когда наиграешься? О вас только ленивый не говорит.

— С каких это пор тебя стало заботить общественное мнение? — беру бокал с вином, делаю глоток. — Успокою твое отцовское сердце, с Дианой у меня все серьезно.

— Еще бы, — иронично хмыкает. — Но совместное проживание — это не показатель серьезности.

— Ты хочешь услышать от меня что? Что женюсь? Женюсь, но позже, как только твоя дочь поймет, что без меня не сможет жить.

— Ты ей не пара, Адам, по всем показателям. Я не для тебя ее растил!

— А для кого? Для молокоотсоса Захара? Для вот таких мажорчиков, которые ссутся в штаны и бегут к папочке жаловаться на разбитый нос? По мне, Денис, я для тебя самый лучший зять, который не разбазарит наследство дочери, а приумножит его, это если рассуждать со стороны выгоды. Что касается Дианы, она выглядит несчастной? Забитой? Грустной? Я твою дочь на руках готов носить, пылинки сдувать, — улыбаюсь, замечая Диану. Она оценивает обстановку, Денис не подводит, тоже улыбается, выдыхает с облегчением. Дальше беседа получается общая, мы с Щербаковым виртуозно лавируем в темах, обходя неудобные вопросы и ответы. В общем вечер вышел не совсем ужасным, как думал по утру. Мы даже пожимаем друг другу на прощание руки, сохраняя все так же на губах приятную улыбку.