Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве - Б. Алан Уоллес

цепляюсь за них как за «мои». В самой природе мучений нет ничего, что делало бы их моими. Однако, когда я отождествляюсь с ними как со своими, они именно так и ощущаются. Мать может точно так же отождествлять себя со страданиями своего ребенка, переживая их почти столь же явно. При этом страдания других детей она на столь же личном уровне ощущать не станет — ведь она не считает их своими и потому не испытывает столь мощного отождествления с их радостями и бедами. Будда определенно не отказывался признать существование страданий, однако бросил вызов допущению о том, что они неотъемлемым образом возникают в зависимости от самих себя или от любых других неотъемлемо существующих явлений. В другой беседе он аналогичным образом отверг допущение о том, что любым из этих четырех способов возникает и счастье[243].

Если мы видим, что наши радости и горести существуют не неотъемлемо, а только относительно того, как мы их рассматриваем, мы перестаем быть жертвой собственных чувств и эмоций. Они не приходят к нам сами собой — мы переживаем их в соответствии с тем, как к ним относимся. Если мы не отождествляем себя с ними и просто наблюдаем за тем, как они проявляются в сфере нашего опыта, они не смогут нас захлестнуть. В этом случае мы сможем научиться новым, сознательно применяемым способам относиться к собственным эмоциям. Мы можем использовать свою боль, чтобы развить большую эмпатию и сострадание к другим; когда возникает радость, мы можем поднести ее другим, а не пытаться цепляться за нее, чтобы она длилась подольше. Иногда наши возможности изменить свое окружение или поведение других крайне ограничены — но мы можем изменить то, как переживаем события, и свои эмоциональные отклики, меняя свое мышление применительно к происходящему. Таков практический путь к свободе. В тибетском буддизме существует целый жанр практик, известных как «тренировка ума» (лоджонг) и посвященных преображению наших переживаний счастья и страдания посредством изменения того, как мы к ним относимся. Постижение не-неотъемлемой природы наших чувств и эмоций — центральный элемент всех этих практик[244].

Ничто не существует в силу собственной независимой природы, и потому ничто не может породить какое-либо иное явление, которое существовало бы само по себе. С точки зрения условного уровня явления действительно возникают в зависимости от причин и условий. При этом в своем существовании они также зависят от своих частей и признаков. Так, повозку создает столяр, но ее существование также зависит от ее компонентов, таких как шасси, колеса и сидение. Кроме того, чтобы какое угодно явление стало существующим, оно должно быть обозначено соответствующим ярлыком. Если бы у нас были только шасси, колеса и сидение, они не стали бы повозкой, пока кто-нибудь не приписал бы соответствующее обозначение. Аналогичным образом тело и ум не являются личностью неотъемлемо — «я» возникает лишь тогда, когда на тело и ум навешивается соответствующий ярлык. Абсолютного существования, независимого от осмысляющего ума, не имеют даже пространство и время. Как только мы обозначаем некое явление в соответствии с общепринятым словоупотреблением, появляется возможность сказать, что оно существует в этих условных рамках. Однако несмотря на иллюзорные видимости, которые убеждают нас в обратном, ничто не существует независимо от всех подобных рамок — рамок языка и мысли[245].

Мир иллюзии

Хотя учения Будды, записанные на языке пали, включают объяснения пустотной, невещественной природы всех явлений (а не только отсутствия неотъемлемой самости личности), многие приписываемые Будде учения махаяны раскрывают эту тему гораздо более подробно. Эти наставления, как считается, выражают «совершенство мудрости» — они проливают свет на основополагающую природу реальности. Заблуждение относительно неотъемлемого бытия выступает в качестве основы, из-за которой мы цепляемся за самих себя как абсолютно отдельных, независимых субъектов действия. Это цепляние, в свою очередь, порождает иллюзию абсолютного разделения между нами и другими. Подобное ведет к привязанности к «своей» стороне, а также оборонительному поведению и враждебности по отношению к стороне «другой»; все это приводит к тревожности, фрустрации и конфликтам. Следствие всей этой цепочки зависимо связанных событий — нескончаемые страдания. Понимание глубинной взаимозависимости всех существ вместе с нашим природным окружением — ключ к свободе от страданий. В силу этих причин подобные учения называются «совершенством мудрости» — вершиной всех буддийских наставлений.

Одно из самых знаменитых учений махаяны — «Сутра, рассекающая подобно алмазу», которую уже две тысячи лет изучают, практикуют и почитают в разных частях Азии[246]. В ней Будда провозглашает: для достижения совершенного просветления необходимо понять, что ни один объект ведения не существует независимо от того, что его осознают. Объекты восприятия (например, образы и звуки) не существуют независимо от органов чувств, которые их переживают; а концептуальные объекты, такие как электромагнитные поля и гравитация, не существуют независимо от осмысляющих их умов. Пример: когда в лесу падает дерево, оно не издает никаких звуков — если ни у кого нет ушей, позволяющих эти звуки воспринять. Животные и люди слышат звуки относительно своих органов слуха. Лиса, к примеру, слышит звуки не так, как змея. Когда в лесу падает дерево, мы — люди, подвергшиеся влиянию современной науки, — говорим, что оно порождает волны в атмосфере, или звуковые волны, и происходит это независимо от того, достигнут ли эти волны чьих-либо барабанных перепонок. Однако научные теории и умственные образы волны существуют лишь относительно умов, которые их осмысляют. Некие разумные инопланетные существа могли бы посетить Землю и осмыслить «волны» совсем не так, как их осмысляют современные ученые. Посему говорить о волнах в отрыве от концептуальных рамок и языков бессмысленно.

Все объекты ума кажутся существующими независимо, с собственной стороны, но это иллюзия. Существующими независимо, с собственной стороны, кажутся и наши субъективные умы — и это также иллюзия. Все это не означает, что ум и все объекты ума вообще не обладают бытием. Вместо того они существуют как видимости, предстающие перед умом — умом, который также не существует независимо от предстающих перед ним видимостей. Такова окончательная природа всех явлений; говорится, что познавший это «ведает Будду». Учения в «Сутре, рассекающей подобно алмазу» завершаются следующей строфой:

Все обусловленные явления подобны

Сновидению, иллюзии, капле росы

И вспышке молнии.

Таким образом их созерцайте[247].

Эти учения Будды, впервые записанные в Индии две тысячи лет назад, позже оказали невероятное влияние на культуру и духовное наследие Тибета, где их сохраняли и практиковали более