Измена. Знаем всех поименно! - Владимир Бушин

Во-вторых, разве в Сибири некому было рассказать, «как все было», и неужели не соображаете, что не одни пленные могли рассказывать, а все фронтовики, коих вернулось с войны миллионы. Так что додуматься «загнать пленных в Сибирь» с целью «закрыть историю войны» мог разве что вот такой профессор кислых щей.

Дальше: «Сталин запретил генералам и маршалам писать мемуары». Вот брехло, а! Кому запретил? Назови хоть одно имя!.. Другое дело, что наши генералы и маршалы, будучи после войны еще достаточно молоды, в большинстве своем продолжали службу в армии, им некогда было мемуарствовать. А немецкие генералы все оказались не у дел, им, безработным, нечем было заняться, тем более, сгорали от нетерпения оправдать свой разгром, свалить его на Гитлера, на мороз, на плохие дороги, — вот они, как по команде, и засели за письменные столы. И пошло: тр… тр… тр…

И опять: «Сталин сделал так, что ветераны войны перестали носить ордена». О господи! Да как же это он сделал? Не Сталин, а Эренбург написал стихи: «Носить нескромно стало ордена…» И это верно. Было время, когда ордена носили даже на шинелях, на полушубках, на пальто, но годы шли и появились орденские планки, а позже мы и вовсе стали надевать награды раз в году — в День Победы.

«Сталин сказал: пора гордиться орденами, полученными за восстановление страны». Во-первых, тут нет призыва перестать гордиться военными орденами. Как и в известных строках поэта:

Из одного металла льют

Медаль за бой, медаль за труд.

Во-вторых, когда, где, кому Сталин это сказал? Очередное профессорское вранье! А ведь старый уже, поди, человек…

Млечин душевно беседует не только с процветающими профессорами, но и с покойными академиками. Например, уверяет: «В 1947 году Ландау так определил положение советской науки… У нас наука окончательно проституирована… Науку у нас не понимают и не любят, что и не удивительно, так как ею руководят слесари, плотники, столяры». Автор не соображает, каким идиотом и мерзавцем представил здесь известного ученого… Главный штаб по руководству наукой, естественно, Академия Наук. С 1917 года по 1925 ее президентом был выдающийся ученый А. П. Карпинский, ставший академиком еще за двадцать лет до революции. Это он не любил науку? Это его Ландау считал слесарем? Затем последовала плеяда блистательных имен: В. Л. Комаров, С. И. Вавилов, А. Н. Несмеянов, М. В. Келдыш, А. П. Александров… Это они не понимали науку? Эти их Ландау поносил как плотников? А академики Королев, Курчатов, — над ними он глумился как над столярами?

Это с одной стороны. А с другой, как же при столь злобной вражде к Советской власти, Ландау мог радостно принимать ее щедрые дары: став академиком в 38 лет, уже после приведенного заявления получил три Сталинских премии, звание Героя социалистического труда, Ленинскую премию и кучу орденов? И потом ни от чего не отказался. На месте родственников покойного Л. Д. Ландау за такой его портрет я подал бы в суд на Млечина.

От дурости этого свистуна нет спасения даже людям трагической судьбы. Смотрите: «Михоэлс сам понимал, что он ширма. Когда западные корреспонденты говорили, что в Советском Союзе процветает антисемитизм, партийные руководители отвечали: а Михоэлс?» Тут представлены полными идиотами не только ненавистные автору руководители, но и обожаемый им артист, ибо он прекрасно знал, что на вопрос об антисемитизме руководители могли кое-что еще и добавить: а Эренбург? а Пастернак? а Светлов? а Плисецкая? а Самосуд и Рейзен? а Дунаевский и Бондаревский? а Ромм и Роом? а Раневская и Райкин? а Драгунский и Крейзер? а Михаил Млечин и его блистательный сын Леонид?.. И так могли бы они акать до второго пришествия. Но и тогда не успели бы перечислить всех еврейского происхождения писателей, ученых, артистов, военных, обильно взысканных щедротами Советской власти…

Как ни увлекательны прогулки по оранжереям млечинской эрудиции, но меня и в этой его книге все-таки больше интересует тема армии и Великой Отечественной войны.

Вот она началась… Жуков писал в «Воспоминаниях», что вечером 21 июня начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев доложил ему о немецком перебежчике, который говорил о готовности немецкой армии утром начать вторжение. Млечин уверяет, что Пуркаев звонил не 21-го, а «в десять минут четвертого утра 22 июня», т. е. когда немцы уже бомбили наши города. И вот, мол, в этот же день «без десяти девять вечера руководители Наркомата обороны вошли в кабинет Сталина». Как видим, проволынили и все это время уже полыхала война, а они неизвестно чем занимались и только теперь явились. И что же? «Сталин, нахмурившись (Млечин сам это видел), сказал: «Ну что, за разрешением на подпись пришли, что ли?» Какая подпись? Чья? Зачем?

И тут, говорит, «в половине двенадцатого ночи», естественно, того же 22 июня была составлена директива № 1…

Все это лютое невежество или сознательное вранье: известие о перебежчике Жуков получил, конечно же, 21-го, а не 22 июня, директива № 1 была составлена в ночь на 22-е, и ее «передача в округа была закончена в 00. 30 минут 22 июня» (Жуков, с. 234).

В 12 часов дня по радио выступил заместитель главы правительства и нарком иностранных дел В. М. Молотов. Млечин пишет: «Речь Молотову написал Вышинский». Откуда взял? А знать, мама сказала, она же доктор наук. «Речь была полна ненужных и неуместных оправданий и упреков (!) в адрес нацистской Германии. Люди в этот страшный час рассчитывали услышать другие слова». Какие другие? Молотов твердо и мужественно сказал именно то, что надо было сказать: «Наше дело правое. Враг будет разбит, победа будет за нами!» Народ и армия прошли всю войну именно с этими словами-клятвой… И вот так врет наш историк обо всей войне с первого дня до последнего.

Но если из речи Молотова он все-таки привел три абзаца, то из речи Сталина 3 июля — всего девять слов, которые назвал «чистой воды пропагандой». На самом деле никакой пропаганды не было, а был призыв к борьбе. Но почему вождь народа в трудный час не мог прибегнуть и к пропаганде, и к агитации? Ведь это оружие, притом сильнейшее. А разве не пропагандой в оправдание агрессии была лживая декларация Гитлера 22 июня? Целиком! А разве вся необъятная писанина Млечина это не пропаганда? Разумеется, только не чистой воды, а в интересах врагов. Пишет: «Я всегда с изумлением читаю рассказы об агентах влияния». Будучи сам именно таким агентом, он еще изумляется!

На вопрос, что значит действовать по-советски, этот бездельник и невежда отвечает: «Действовать из рук вон плохо». Плохо Советская власть в кратчайший срок ликвидировала неграмотность в стране, где были неграмотны три четверти населения. Очень плохо за 15–20 лет Советская власть под руководством коммунистов вывела отсталую страну на второе место в мире по промышленному развитию. Отвратительно в мае 1945-го Красная Армия водрузила знамя Победы над Берлином. Безобразно за пять лет советские люди ликвидировали военную разруху. Позорно первыми в мире послали в космос человека. Бездарно создали лучшую в мире систему образования… Кто так может думать? Агент вражеского влияния, антисоветчик и русофоб.

«Все пропагандистские ведомства Германии, — пишет агент, — трудились над созданием отвратительного образа России и русских». Эти ведомства в сорок пятом году были ликвидированы, а их агенты работают до сих пор.