Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

актом страсти, непростительным, но вполне понятным. Политика относилась к другому уровню вопросов. Ему не представлялось, что Нед посмеет совершить выбор в пользу союза, которому родственник столь твердо противится. 'Брак?' - произнес медленно Уорвик. 'Ты не имеешь в виду...'

Джордж кивнул. 'Да, имею. Нед дал согласие выдать мою сестру Мег замуж за Карла Бургундского. Ничего еще не зафиксировано на бумаге, но он уже посоветовался с ней, чтобы удостовериться в согласии'. Джордж примолк. 'Кузен, мне представляется, что Мег не против'.

Уорвик недоверчиво на него посмотрел. 'Он осмелился бы...' - начал граф тихо, но с такой напряженностью, что Джордж обнаружил некоторые сомнения, прежде чем огласить оставшиеся, самые неприятные новости.

'Более того, кузен, Нед пригласил бургундцев присутствовать на открытом заседании парламента. Твой брат, Джордж, как канцлер, произвел обращение ко всем. Правда, в последний момент он прислал сообщение о своей болезни. Нед.... Ну, Нед, скорее всего, посчитал, что кузен совсем не болен, что он демонстрирует недовольство предоставлением этой милости бургундским послам.

В прошлый понедельник Нед лично отправился в имение твоего брата в Чаринг Кроссе и потребовал передать ему Большую Канцлерскую печать. Потом он передавал пост канцлера епископу Бата и Уэллса, Роберту Стиллингтону, Хранителю Личной печати... '

Он замолчал. Даже твердо зная о неделимости его верности, кузен Уорвик радовался, что Джордж смутно встревожен гневом, наблюдаемом на графском лице. Люди с таким выражением в глазах обычно намерены совершить убийство, тяжело пронеслось в мыслях у юноши.

Джордж не испытывал симпатии к брату, уже много лет, и не с первых дней правления Эдварда, а, быть может, еще до этого. Он всегда негодовал по поводу способов, с помощью которых Эдвард оказывал покровительство Ричарду, фаворитизма, по мнению Джорджа, с годами выразившегося только ярче. Он также возмущался тем, что воспринимал как отказ Эдварда, принимать младшего всерьез, злился течению событий, которые показывали, как легко Эдвард все получает, прикладывая столь мало усилий, и не выносил, что старший брат запретит ему жениться на Изабелле Невилл. Превыше остального Джорджа терзала мысль, что золотой королевский венец принадлежит Эдварду, и никогда не достанется ему, если только Елизавета Вудвилл не продолжит рожать мужу одних дочерей, рассчитывать на что не стоило.

Чем меньше любил Джордж Эдварда, тем больше привязывался к Уорвику, отчего был сильно расстроен его гневом. Он, конечно же, ожидал раздражения кузена, но не такого сильного, как сейчас.

Когда Уорвика вынесло из парадных покоев, Джон сразу не раскусил его дальнейших намерений. За счет такого упущения сиятельный граф, получивший неоценимое преимущество во времени и расстоянии, возможно, уже прибыл в Вестминстер. Джон заставил себя сесть в лодку, и теперь вглядывался в проплывающую мимо черноту, что скрывала домишки, понатыканные вдоль берега реки. Он пытался не думать об представящийся взору картине по достижении Вестминстера.

Вестминстерский дворец был окутан темнотой. Когда Джон выбрался на королевскую пристань, то смог расслышать колокол с внешнего двора, отмечавший наступление полночи. Стражники вышли из тени, дабы преградить ему дорогу, но тут же отступили, почтительно узнавая. В сопровождении горстки слуг Джон направился в комнаты короля и там увидел свои худшие предчувствия материализовавшимися.

Передняя светилась от факелов. Дверь в спальню Эдварда блокировалась людьми, на одежде которых находилась эмблема Йорков - Солнце в зените. Они были подчеркнуто вежливы по отношению к Его Милости, графу Уорвику, но чрезвычайно непреклонны. Королевская Милость изволили удалиться на ночь и не могут тревожиться, даже господином Уорвиком. Граф никогда не передвигался без порядочной свиты, и теперь его люди толпились вокруг своего сюзерена, вызывающе глядя на королевских слуг.

'Я сказал, мне нужно видеть моего кузена, короля', повторил Уорвик в тоне человека, привыкшего к безоговорочному повиновению.

Тем не менее, приближенные Эдварда не шевельнулись, и полученный в данный момент отказ уже не был столь вежливым. Люди Уорвика начали перешептываться друг с другом, растущая напряженность между графом и Эдвардом стала передаваться их сторонникам. Кто-то должен был распространить новость, так как за спиной Джона в комнатах почувствовалось движение мужчин, одетых в форму цветов Йорков.

Один из только что прибывших врезался в сопровождающего Уорвика человека. На волне того, что могло оказаться как невезением, так и максимально умышленным вызовом, стоило новичку споткнуться, как его рука вцепилась в рукав преградившего дорогу и сорвала оттуда эмблему Невиллов - Медведя и Обточенный Кол. Вассал Уорвика задохнулся от оскорбления и ринулся на йоркиста.

Джон никогда в жизни не двигался так быстро, и не смог бы потом понять, как ему удалось пересечь комнату, чтобы успеть сграбастать обидчика. Но напряжение, скопившееся в помещении, просило только искры, чтобы разгореться во взрыв насилия, превратив глупое происшествие в немыслимый скандал между людьми короля и графа Уорвика, причем в личных покоях монарха.

'Стой здесь', - прорычал Джон мужчине, которого оттолкнул к стене, и направился к брату, обернувшемуся на звук от беспорядков позади себя.

Голоса поднялись на несколько тонов, собравшиеся стали оскорблять друг друга, что не помешало без помех очистить Джону дорогу. Он понятия не имел, как говорить с братом. Как бы то ни было, у него это и не вышло. Стоило добраться до Уорвика, как дверь спальни настежь распахнулась.

Во внутренних комнатах все еще было светло от свечей. Те, кто находился к двери ближе, мельком увидели женщину, возвращающуюся к кровати под задернутым пологом. Она двигалась так быстро, что едва возможно оказалось рассмотреть больше, чем соблазнительную часть обнаженной кожи кремового оттенка и вихрь окутывающих до бедра волос темно-медового цвета. Но именно в этот момент даже самым заинтересованным из наблюдателей не хватило времени на разглядывание королевской возлюбленной, как бы желанна она не казалась. В центре всеобщего внимания был Эдвард. Только Эдвард.

Полуодетый, в рейтузах и в расстегнутой батистовой рубашке. Факельные отсветы выхватывали золотистую поросль на королевской груди, подчеркивали неподобающее красноватое пятно на шее, оставшееся от прикосновения женских губ. Осмотрев происходящее перед