Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

Ричард выглядел польщенным, как похвалой, так и своим поступком. 'Нет', отозвался он. 'Не озарение. Отчаяние!'

Какой-то промежуток времени они провели, любуясь на цветущий внутренний сад.

'Это было все, о чем я смог додуматься, Джонни. Не могу сказать, чтобы матушка обрадовалась, оказавшись разбужена в полночь, но, как только она перестала кричать на меня, то согласилась, что ее посещение Вестминстера долго откладывалось'. Ричард улыбнулся, но мгновенно снова стал серьезным. 'Легче всего было узнать, в какое конкретно время кузен утром ожидается в Вестминстере. Весь двор находился в курсе', сообщил он и вздохнул.

Они почти дошли до здания капитула и оба остановились, сторонясь его, словно по взаимному согласию. Здесь заседали представители простого народа во время своих сессий, но и взрослый мужчина, и мальчик, сейчас не горели желанием иметь дело с политиками.

Повернувшись, они стали возвращаться по уже пройденному пути.

'Сколько тебе лет, Дикон... четырнадцать?'

'В октябре будет пятнадцать'. Ричард засомневался, но потом выпалил: 'Четырнадцать лет - довольно жалкое время, Джонни!'

Эта вспышка была так не похожа на него, что Джон не мог не улыбнуться.

'Как помню, я тоже не особо ценил свои четырнадцать лет. Тебе надо терпеть все эти бесконечные проповеди от старших родственников, нужны они или нет!'

Джон увидел, как Ричард улыбается, и спокойно прибавил: 'Нет, четырнадцать лет - совсем невесело, правда? Если не развешиваешь уши, слушая непрошенные советы, то потом ощущаешь взогретый розгой зад! Или мучаешься, так как внезапно обнаружил существование противоположного пола и понятия не имеешь, что с ним делать!'

Ричард все еще улыбался, но в данный момент он слегка вспыхнул, и Джон этому тоже порадовался.

'Смелее, Дикон. Первое - пройдет. А второе ... ну, ты скоро осознаешь, я думаю', взбодрил старший родственник с явной любовью в голосе, что согрело Ричарда и подвигнуло на признание: 'Иисусе, я так на это надеюсь!'

Фраза должна была прозвучать иронично, но получилось, что, как раз наоборот, она стала задумчивой и печальной. Он снова вспыхнул, уже более заметно, но потом посмеялся над собой. Джон тоже засмеялся. Давно прошли те дни, он знал, когда Дикон мог прийти к Уорвику. И Джон не думал, что скорее всего, мальчик приблизится к Неду. В вопросах плоти и чувственности Нед был очень опытен. Простой факт, что для него не существовало запретов в темах бесед или действий, сам по себе, являлся сдерживающим фактором в глазах младшего брата. Джон это подозревал.

Он взглянул на Ричарда, и внезапно мрачная мысль пронеслась в голове Джона, в тот же миг, когда поднимающееся облако закрыло солнечный диск. Когда его собственный сын достигнет возраста Дикона, будет ли кто-то, кто сможет предложить юноше совет или заверение в его силах? Мужчина посмотрел на облако, остановившееся над их головами, ощутив странную суеверную боль, но сумел решительно ее отмести. Словно бы ведя ни к чему не обязывающую болтовню, он проронил: 'Мне было почти шестнадцать, когда я в первый раз лег с девчонкой. Из всех возможных мест мне достался сеновал в стойле конюшни! И понадобилось целых два дня, чтобы извлечь все соломинки из волос!'

Ричард выглядел крайне заинтригованным, поинтересовавшись в духе, почитаемым им тактичным: 'Почти шестнадцать? Не было ли это.... Ну, поздно, Джонни?'

'Вопрос не в том, поздно или рано, Дикон....вопрос исключительно в готовности! Когда ты созреешь, то первым это поймешь! Конечно, правильная возможность должна сама представиться, или вся готовность в мире не поможет!'

Ричард переваривал услышанное в задумчивой тишине, а потом сказал: 'Неду было тринадцать... Он однажды рассказывал мне'.

'Не сомневаюсь', сухо согласился Джон, повернувшись к мальчику: 'Знаешь, Дикон', начал он внезапно так серьезно, что удивился себе также, как и Ричард, 'тебе лучше будет не оценивать себя по меркам Неда. Он - сам для себя закон и в более, чем одной ситуации! Нет необходимости выглядеть таким встревоженным. Я не говорю, что подход и оценки Неда ошибочны, просто они принадлежат ему. Когда-бы ты не попытался прогуляться в чужих сапогах, обнаружишь, что они совершенно другого размера'.

Ричард нахмурился: 'Я так поступаю?"

'Иногда. Думаю, и Эдмунду это было свойственно, а если даже и нет, лучше ему не становилось'.

Ричарду было не приятно говорить о погибшем брате, он старался совсем не думать о тех зимних месяцах 1461 года. Ему также не по душе пришлось то, что Джон только что сказал об Эдварде, хотя он знал, это было из добрых побуждений.

Они уже преодолели все протяжение северного склона, пройдя трудолюбивых монахов, не подумавших даже удостоить взглядом их приближение.

'Я все еще думаю, что четырнадцать лет - отвратительное время', продолжил Ричард, и Джон, скользнув по нему задумчивым испытующим взглядом, внезапно осознал, к чему постоянно ведет его собеседник.

Ричард стоял на фоне полуденного солнца, озаряющего своими лучами покрытый драгоценными камнями йоркистский воротник, на котором перемежались розы и солнечные диски, лежащий на его плечах. Также сверкал клинок на бедре молодого человека, подарок его кузена. Глаза Джона блеснули, переместившись от воротника к клинку, прежде чем он подытожил: 'Потому что ты ощущаешь себя беспомощным, оказавшимся стиснутым своей верностью по отношению к разным людям?'

Ричард кивнул. Джон протянул руку и положил ему на плечо.

'Сожалею, что сообщаю тебе, парень, но не возраст - та проклятая проблема, из-за которой ты так себя сейчас чувствуешь. Видишь ли, Дикон, мне - тридцать шесть лет, а я все еще чувствую боль, такую глубокую, что стараюсь ее не осознавать'.