Нежеланная дочь - Татьяна Фомина

Полина

Я как раз закончила разговор с Ольгой Васильевной, когда заметила, что дочь начала одеваться.

— Дарина, ты куда?

— Мам, там Фил приехал!

— Один?

— Нет, наверное… — замялась она, но на желание увидеть Филипа это не повлияло.

И я решила спуститься вместе с дочерью. Филипп с Дарой отошли, а я сама отвела в сторонку бывшего мужа. Слишком многое мне нужно ему сказать.

Но Костя слушает не проронив ни слова. Не оправдываясь, не защищаясь, не говоря ни одного слова в ответ. Мне же хотелось, чтобы он хотя бы раз возразил, чтобы можно было сорваться сильнее. Но нет. Лебедев молча выслушивает мои претензии, словно смертник, которому перед исполнением приговора пришел штраф за превышение скорости. Мне становится немного жалко его — представила сколько ему пришлось выслушать из-за своей жены.

* * *

Сережи опять нет, и мы ужинаем с Дариной вдвоем. Я ужасно расстроена очередной его задержкой, не зная, что и думать. Дарина уходит в комнату, а я не нахожу себе места.

Муж приходит поздно и совсем не разговаривает. Разогреваю давно остывший ужин, но Сережа словно не здесь. Его мысли далеко. Хочу уйти, чтобы не рвать себе сердце, выдумывая различные догадки, но сажусь напротив. За столько лет у нас стало привычкой: за столом быть всегда вместе.

— Сереж?

С огромным трудом отгоняю нехорошие предчувствия, хотя прекрасно вижу, что Сергей отдалился. Я сама знаю, как много времени и сил отнимает руководящая должность, но мерзкий червячок грызет душу, словно намекая, что причина совершенно в другом. Точнее — в другой. А потерянный вид мужа только подтверждает мои сомнения. И когда сегодня я позвонила ему, узнать, во сколько он вернется, Сережа коротко ответил, что придет поздно и почти сразу же положил трубку.

Муж кладет вилку на стол и отодвигает тарелку.

— Прости. Не могу.

— Ты ужинал? — спрашиваю, чувствуя горький привкус разочарования.

— Нет. Да и где бы я ужинал? — произносит удивленно. — Кусок в горло не лезет.

Муж смотрит на меня и первый раз за все время, что мы вместе, не решается начать разговор.

— Сережа, что бы ни случилось, я попробую понять.

Нам нужно объясниться. Так больше продолжаться не может. Уж лучше сразу…

— Проблема у нас, Полина. Очень большая проблема.

Об этом я уже догадалась… Стискиваю руки, чтобы сдержаться.

— Я же говорил тебе, что Лешку увезли с инсультом.

— Да, я помню… — Хмурюсь, не понимая при чем здесь его коллега. Алексея Долгина я хорошо помню. Красивый, жизнерадостный, обаятельный… Он моложе нас, и вдруг такой диагноз. — Ты еще восхищался его женой, которая не отходила от него, — отвечаю на автомате. Да и прогноз врачи давали вполне благоприятный.

— Вот и довосхищался. Ушла она.

— Куда?

— Куда глаза глядят. Пока Леха был в больнице, она столько слез пролила. Ребята, чем могли, помогали, а потом Леху выписали домой. Угроза жизни миновала, и держать его в больнице не стали. Мужики позвонили Марине, узнать как Алексей, а она их на отборном матерном и послала. Мол, вам надо, вот его и спрашивайте. Ну, ребята и поехали к нему домой. Леха сидит в углу и воет. Речь к нему не вернулась, а эта… оставила его и ушла. Не нужен ей такой муж стал.

— О, господи, — шепчу в ужасе, совершенно забыв обо всем остальном. Мои страхи кажутся такими ничтожными по сравнению с этим кошмаром.

— Пока деньги домой приносил, так хороший был, а как беда случилась, так и хвостом махнула, — продолжает говорить Сережа.

— Так ты… был у Алексея? — с трудом произношу очевидное.

— А где же еще? У него я и был. Сиделку мы пока найти не можем и бросить в таком состоянии тоже. А Лешка хуже пятилетнего ребенка, палец в рот засунет и мычит.

Вижу, как сжимаются его кулаки.

— Сережа… — Касаюсь его руки, а у самой перед глазами все плывет.

— Полин, нам бы женщину найти. Немолодую. Но ответственную. — Муж с надеждой смотрит на меня.

Перебираю в уме всех своих знакомых, и не могу ничего придумать. Все либо замужем, либо с детьми. Да и образование медицинское не помешало бы.

— Это надо, чтобы она круглосуточно с ним была, — думаю вслух.

— Ну, конечно. Сегодня Игорь у него остался, так ему жена такой скандал закатила, что он налево пошел. Знала бы она, что там за «лево». Вот и пришлось мне его сменить.

— Может, маме позвонить? Вдруг она кого подскажет?

— Позвони, пожалуйста.

— Я позвоню. Обязательно позвоню, — отвечаю пересохшими губами и встаю, чтобы выйти. Мне нужно срочно умыть лицо холодной водой.

В голове шумит, и я хватаюсь за стол, чтобы не упасть.

— Полина?! — подскакивает Сережа, заметив мое состояние.

— Прости меня, — шепчу и невольно сажусь обратно — ноги не держат.

— Полина, что случилось?

Тру виски, чтобы собраться. Но не могу. Какая же я дура! Даже в голове не укладывается. Ведь все это время я думала, что Сергей встречается с Камиллой! Хотя он каждый раз говорил мне, что задерживается по работе. И только сегодня не сказал почему.

— Я тоже думала, что ты ходил налево, — признаюсь, виновато поднимая глаза.

— Здравствуйте! — тянет Сережа. — Полина, какое у меня может быть «лево»?

— Не знаю…

— Нет. Ты уж объясни мне. А то как-то неправильно получается: я «хожу налево», а сам об этом не знаю. — В его голосе слышу привычные насмешливые нотки.

— Сережа, я думала…

Я замолкаю. Не могу озвучить то, что отравляло меня каждый день.

— И что же ты думала? — мягко подталкивает Сережа.

Поднимаю на него свой взгляд и, как завороженная, смотрю в чистые, серые с темными крапинками глаза. И только сейчас замечаю, каким неимоверно усталым он выглядит. Однако двухдневная щетина нисколько не портит, а скорее наоборот — делает более мужественным, серьезным и, я бы сказала, брутальным. Редкие проблески начинающей седины подчеркивают элегантность возраста. А легкая, едва касающаяся губ улыбка притягивает.

— Что ты вернулся к Камилле… — еле слышно произношу вслух свой страх.

Жду, что сейчас он посмеется надо мной, как обычно, но муж совершенно серьезен.

— Нет, Полина. У меня действительно аврал на работе, потому что из четырех бригад полноценных осталось только две. Работать просто некому. И Долгин еще… — Сережа тяжело вздыхает, снова вспомнив про Алексея. — А про Камиллу, я тебе уже говорил: она давно в прошлом. С Камиллой мы все выяснили много лет назад, и сейчас ни она, ни ее проблемы меня совершенно не касаются, — с отчуждением произносит он.