Мемуары генерала барона де Марбо - Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо

Во время встречи двух командующих австрийские офицеры, униженные таким поворотом судьбы, решили отыграться, известив нас об очень плохой новости, которую до сих пор скрывали, но которую русские и австрийцы узнали через англичан: франко-испанский флот был полностью разбит лордом Нельсоном 20 октября недалеко от Кадиса, у мыса Трафальгар. Наш неудачник адмирал Вильнев, которого четкие приказы Наполеона никак не могли заставить решиться начать действовать, хотя было очевидно, что внезапное появление всех флотов Франции и Испании в Ла-Манше могло обеспечить высадку в Англии, узнав о приказе Наполеона, согласно которому он должен был быть заменен адмиралом Розили, внезапно перешел от полного бездействия к решительным действиям. Он вышел из Кадиса и дал сражение, которое могло повернуть все в нашу пользу, но и могло оказаться совершенно бесполезным, так как французская армия уже находилась в 200 лье от побережья. После жестокого сражения флоты Испании и Франции были разбиты англичанами, во главе которых стоял знаменитый адмирал Нельсон, убитый в этом бою. Он унес с собой в могилу репутацию самого знаменитого флотоводца этой эпохи. С нашей стороны мы потеряли контр-адмирала Магона, талантливого и заслуженного офицера. Один из наших кораблей был подорван и семнадцать, как французских, так и испанских, кораблей были захвачены неприятелем. К концу битвы разразилась страшная буря, которая длилась всю ночь и все следующие дни. Она почти уничтожила как победителей, так и побежденных, и поэтому англичане, уже думая только о своем собственном спасении, вынуждены были оставить наши захваченные корабли, большинство из которых были отведены в Кадис остатками их храбрых и несчастных экипажей. Многие из них погибли, налетев на скалы.

Именно в этой страшной битве мой прекрасный товарищ д’Удело, сегодня генерал-лейтенант и адъютант короля, получил серьезное ранение в ногу, которое сделало его на всю оставшуюся жизнь хромым. Д’Удело был очень молод и мечтал о морской службе. Он служил при штабе контр-адмирала Магона, друга моего отца. Когда этот достойный адмирал погиб, корабль «Альжезирас», которым он командовал, был захвачен после кровавого сражения, и англичане поместили на этот корабль охрану в шестьдесят человек. Но как только буря отделила «Альжезирас» от вражеских судов, оставшиеся в живых офицеры и моряки французского корабля заявили офицерам английского отряда, что теперь они должны сдаться или подготовиться к возобновлению битвы среди всех этих ужасов, ночью и в бурю. Англичане были морально не готовы к сражению и согласились капитулировать, при условии, что их не примут как военнопленных. И французы, хотя и под угрозой кораблекрушения, с возгласами радости восстановили свой флаг на остатках мачты. Более двадцати раз они рисковали пойти ко дну, настолько в плохом состоянии был корабль. Море бушевало. Они все-таки привели свой корабль на рейд в Кадис. Корабль, на котором находился Вильнев, был схвачен, и неудачник-адмирал был препровожден в Англию, где он остался в плену в течение трех лет. Затем его обменяли, и он принял решение вернуться в Париж, но в Ренне был арестован и пустил себе пулю в лоб.

Когда фельдмаршал Елачич решил капитулировать перед 7-м французским корпусом, это решение вражеского командира нас очень удивило. Он, хотя и побитый нами, все-таки имел еще кое-какие ресурсы, мог отступить в Тироль и скрыться в этом горном краю, население которого многие века было очень привязано к Австрийскому дому. Огромные сугробы снега, покрывавшие Тироль, усложняли проведение военных операций на его территории. Но трудности, которые были с этим связаны, были значительно большими для нас, врагов Австрии, чем для войск Елачича, находившихся в одной из своих провинций. Однако, если этот старый и методичный фельдмаршал не мог решиться дать сражение зимой в горах, иначе думали офицеры, находящиеся под его командованием. Многие из них возмущались его нерешительностью и поговаривали о необходимости восстать против его власти. Наиболее горячим противником был генерал принц де Роан[42], французский офицер на австрийской службе, человек сильный, смелый и очень способный. Маршал Ожеро опасался, что Елачич под влиянием советов, которые давал ему Роан, захочет оторваться от французской армии и уйти в Тироль, где нам было бы его практически невозможно достать. Поэтому он поторопился согласиться на все условия, которые поставил вражеский фельдмаршал.

По условиям капитуляции австрийские войска обязывались сложить оружие, отдать знамена, пушки, лошадей, но сами должны были отправиться в плен во Францию. Они могли удалиться в Богемию, предварительно поклявшись, что больше не будут служить против французов в течение целого года. Объявляя об этой капитуляции в одном из бюллетеней Великой армии, император выразил вначале некоторое неудовольствие по поводу того, что от австрийских войск не потребовали отправки в качестве военнопленных во Францию. Но он вернулся к этой мысли, когда полностью уверился в том, что у маршала Ожеро не было никакого иного средства, чтобы вынудить их сдаться, поскольку у них был весьма хороший и легкий путь к отступлению. Действительно, в ночь перед тем, как враги должны были сложить оружие, в нескольких австрийских бригадах разразилось восстание против фельдмаршала Елачича. Принц де Роан, отказавшись присоединиться к капитуляции, ушел со своей пехотной дивизией, к которой присоединилось несколько полков из других дивизий, и отправился в горы, которые пересек, несмотря на исключительно суровые условия зимы. Затем он совершил исключительно дерзкий прорыв через расположение войск маршала Нея, которые занимали города в Тироле, и вышел в тыл французской и итальянской армиям между Вероной и Венецией, в то время как она преследовала армию эрцгерцога Карла. Тот отступал в район Фриуля. Прибытие принца Роана в окрестности Венеции в то время, как Массена был уже далеко, могло иметь самые серьезные последствия. К счастью, французская армия под командованием генерала Сен-Сира, идущая из Неаполя, разбила принца и принудила его сдаться в плен. Но, во всяком случае, он сдался только под натиском силы и был вправе сказать, что, если бы фельдмаршал Елачич прибыл со всеми войсками, австрийцы могли бы победить Сен-Сира.

Когда какое-то войско капитулирует, то, согласно обычаям, победитель посылает в каждую дивизию офицера штаба, чтобы он принял капитуляцию и в указанный день и час привел войско на то место, где оно должно было сложить оружие. Один из моих товарищей, который был послан к принцу Роану, был им оставлен в лагере, который он покидал, потому что он осуществлял свое отступление за крепостью Фельдкирх в направлении, противоположном расположению французов. Таким образом, он не боялся быть остановленным французами в момент своего маневра. Но дело обстояло иначе с австрийской кавалерией. Она расположилась на бивуак в небольшой долине перед крепостью Фельдкирх, на небольшом расстоянии от аванпостов французов. Маршал Ожеро лично дал мне поручение отправиться для переговоров с австрийской кавалерией, чтобы привести ее на согласованное заранее место. Эта бригада состояла из трех больших полков, но не имела ни одного генерал-майора. Ею командовал полковник гусарского полка Бланкенштайна, старый венгр, один из храбрейших и отважнейших солдат. Я очень сожалею, что не запомнил его имя, поскольку я испытал к нему большое уважение, хотя он и заставил меня пережить одну из самых неприятных мистификаций[43].