Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928) - Елена Борисёнок

Так же осторожно глава КП(б)У решал вопрос о старых и новых большевистских кадрах. «Всякую возможность выдвигать свежих, здоровых, ведущих правильную линию украинских работников мы будем использовать… Но мы имеем и попытку выступить против действительно старых большевистских кадров, при помощи которых строилась большевистская партия, на которых зиждилась ленинская партия»[554]. В этой позиции Кагановича отчетливо проглядывает манера его «друга и соратника» Сталина, предпочитавшего разыгрывать перед партией роль «золотой середины» в преддверии разгрома соперников.

Шумский пытался возражать, объяснить свою позицию. «Уже больше года идет горячая дискуссия о путях развития украинской литературы, а по сути, целого общественно-культурного процесса, — настаивал Шумский. — Молодежь борется за прояснение перспектив этого процесса… Партия, которая живет русской культурой и проводит свое внутреннюю жизнь на русском языке, стоит в стороне и не принимает активного творческого участия в этом процессе»[555]. Шумский пытался защитить и позицию Хвылевого, но делал это весьма своеобразно. С одной стороны, он признал выступление писателя «политически опасным», но в то же время выразил уверенность, что «Хвылевой хочет строить социализм», но «сделал много ошибок»[556].

Позиция Шумского подверглась беспощадной критике. Особо ожесточенный спор вызвал вопрос о бывших боротьбистах. На закрытой части заседания пленума 6 июня 1926 г. Н. А. Скрыпник от лица большинства ЦК утверждал, что «бывшие боротьбисты — незалежники-укаписты — вошли в партию (большевиков. — Е. Б.), отказавшись от своих прежних ошибочных позиций», и отстаивал необходимость включить данный тезис в резолюцию пленума. Шумский считал, что «ошибок в партии боротьбистов не было и что ее отличие от партии большевиков было лишь в постановке национального вопроса». Однако под давлением большинства ЦК он вынужден был согласиться, что «ошибки имели место», но безуспешно продолжал настаивать на нецелесообразности упоминания о них в резолюции[557].

От Шумского требовали открытого признания ошибок, поскольку своими действиями тот поставил «под удар Политбюро, центральный комитет, всю партийную организацию Украины». Нарком просвещения сначала пытался доказать, что ему было «чрезвычайно трудно работать», причем ответственность за это он возлагал на генерального секретаря КП(б)У. В конце концов Шумский был вынужден заявить, что его предложение снять Кагановича являлось ошибочным, и предложил выразить ему доверие[558]. В итоге на закрытой части пленума были подтверждены полномочия Политбюро и генерального секретаря ЦК КП(б)У, которым было выражено «полное политическое и товарищеское доверие»: «Отвергая всякие попытки о реконструировании сложившегося руководящего центра КП(б)У — Политбюро, Пленум принимает к сведению заявление тт. Гринько и Шумского, что они отказываются от таких попыток»[559].

Таким образом, на пленуме был затронут вопрос и об отношении к действующему партийному руководству, и об отношении к украинским и русским кадрам. Кроме того, Н. А. Скрыпник попытался сформулировать и позицию в отношении пролетариата: «Темп украинизации мы должны регулировать в зависимости от того, где мы ее проводим: среди той части рабочего класса, которая складывается из пролетариев-русских, или среди той части рабочего класса, что говорит на смешанном полуукраинском языке. Партия ставит себе вопрос об украинизации полурусифицированных рабочих. Вместе с тем мы обязаны твердо сказать, что не будет проводиться никакой принудительной украинизации в отношении русской части рабочего класса и вообще русских рабочих и крестьян. Тут стоит вопрос агитации, переубеждения рабочих, что им обязательно нужно знать украинский язык… Города, что были до этого времени русскими, объективно придут к тому, что они станут украинскими»[560].

Анализируя украинизацию в крупных городах и промышленных центрах, Ю. Шевелев заметил, что на практике невозможно было различить две группы рабочих, да никто и не спрашивал нерусских рабочих, хотят ли они вернуться в лоно «украинского рая»[561]. Шевелев также подчеркнул, что мировая история знает случаи, когда в процессе индустриализации, под давлением села, язык города менялся. Однако это был процесс длительный, а украинские руководители склонны были торопиться (по выражению ученого, «не хотели ждать ни минуты»): они хотели видеть индустриальные центры Украины украинскими еще до начала массовой миграции крестьян в города, чтобы новоприбывшие не оказались в русскоязычном окружении[562].

Конфликт с Шумским, которого поддерживали его бывшие товарищи по партии боротьбистов, разгорелся в период обострения борьбы Сталина с оппозицией. В июле 1926 г. состоялся пленум ЦК ВКП(б), на котором Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев и Л. Д. Троцкий снова выступили против Сталина. Как подчеркивает украинский историк В. Ю. Васильев, «Каганович и другие украинские руководители стали одними из основных объектов критики „объединенной оппозиции“. Она осуждала украинизацию, нарушение внутрипартийной демократии, авторитарный стиль руководства Кагановича. Началось широкое обсуждение этих проблем в партии»[563]. Действительно, Троцкий с иронией замечал: «Дорогие украинцы, мы, конечно, товарищеским тоном с вами равняться никак не можем, мы грубее, у вас на Украине процветает тон совершенно исключительный по мягкости, благодушию и т. д.»[564].

Выступая на пленуме в Москве, Каганович заявил, что «тт. из оппозиции, особенно тов. Троцкий, в последнее время специализируются на травле и на нападках на Украину и на Украинскую организацию. Имейте в виду, тт., ничего у вас не выйдет с Украиной. Вы, по-видимому, плохо знаете донецких, катеринославских, харьковских и др. рабочих. Мы всегда достаточно открыто, безбоязненно вскрываем свои недостатки перед парторганизацией и перед массами. А то, что понадергали именно факты, хотя вне связи с общим итогом достижений, все это говорит не в вашу пользу, а в нашу, против вас». В ответ на обвинения о «специфическом украинском тоне» лидер украинской парторганизации заявил: «Я думаю, что ваши оппозиционеры информируют вас о том, как они выступают на собраниях, предлагают свои резолюции и так далее, а вы здесь кричите: в Украине зажим, тяжелая атмосфера и т. д. Да, у нас на Украине оппозиция не имеет такой силы, которую вам хотелось бы… Я знаю, что вы имеете связь с Украиной, но ваши информаторы, по-видимому, пытаются вас подбадривать и преувеличивают размер оппозиции»[565].