Мой сладкий грех - Ника Орлова

нещадно, пульс ускоряется до предела. Сворачиваю в какой-то переулок, глушу двигатель, падаю на руль и меня сносит шквал горьких, обжигающих слез.

Прорыдавшись до исступления, выезжаю на проспект, еду на медленной скорости, боюсь в таком состоянии попасть в аварию. Не могу сконцентрироваться, мыслям нет конца. С Дубровской все понятно, а Назар, почему он это сделал, если знал, что я приеду, назло? Чтобы ощутила все, что он тогда? Действительно ад… Неужели он чувствовал то же?

Она ему всегда не нравилась, всегда плохо о ней отзывался. Когда приходила в гости Стася, мог с нами поужинать или кофе выпить, даже с Антоном однажды приходили к нам. А Ульяну, обычно, обходил стороной, если видел, что она в гостях, поздоровается и уходит, либо в спальню, либо в кабинет.

Как это все вынести, как принять? Думала ли я, что моя жизнь даст такую трещину? Что я так обожгусь об него, что именно он причинит мне такие страдания.

Утро выдается тяжелым. Уснув с рассветом, еле разлепляю глаза. У меня болит все — голова, спина, каждая косточка в теле, а сильнее всего — душа.

Спускаюсь вниз, родители завтракают на кухне. Наверное, мой вид оставляет желать лучшего, только взглянув, они наперебой начинают спрашивать, что случилось. Наливаю себе кофе, сажусь к ним за стол, и меня прорывает. Сквозь слезы, рассказываю все, что произошло, исключая только вчерашний вечер. Не хватает сил сказать, как меня предали и растоптали. Мне придется учится с этим жить, и я не хочу видеть жалость в глазах самых близких мне людей.

Глава 26

Спустя четыре месяца.

Ника

Выхожу из душа, иду на кухню на звук настойчиво звонящего телефона.

— Да, Ксюш, привет.

— Привет. Ника, у нас тут клиент несговорчивый, руководство требует.

— Что случилось? — смотрю в окно, на улице начинает моросить мелкий февральский дождь.

— Заказ одобрил, оплатил, приехал сейчас с женой, она видит все иначе, требует переделать. Сейчас нет свободных людей, чтобы все бросить и работать с ними опять.

— Черт! У меня через два часа похороны, разрули сама.

— Она тут истерит нереально. Что я ей скажу? Им надо на вчера.

— Скажи, что я завтра с ними встречусь и возьму их заказ на себя.

— Ладно, попробую. Ты сегодня уже не приедешь?

— Нет.

Мне не то, что на работу, вообще никуда не хочется высовываться.

Позавчера умерла бабушка Назара, сегодня похороны, и там будет он. Мама сказала прилетел утренним рейсом. От одной мысли о том, что придется увидеться, мурашки пробегают по коже и становится не по себе. Не могу не пойти на похороны, Оливия Назаровна была для нашей семьи родным человеком. В далеком детстве я даже считала ее своей бабушкой. Мы часто к ней заезжали проведать, привозили гостинцы, родители иногда оставляли меня с ней, когда нужно было куда-то пойти допоздна. Я любила ее, мне нравилось бегать по ее дому, там мне разрешалось все, с ней связаны приятные воспоминания из детства.

Выйдя из раздумий, отхожу от окна с видом на горы, включаю кофемашину. В последнее время приучила себя завтракать овсянкой с фруктами, но сегодня аппетита нет совсем. Усаживаюсь с чашкой ароматного кофе за стол и наблюдаю, как капли дождя ударяются о стекло и стекают тонкими струйками вниз. Придется взять с собой зонт.

Три месяца назад я переехала в эту квартиру и ни разу об этом не пожалела. Просторная однушка с отдельной большой кухней и качественным ремонтом в новостройке, стала для меня убежищем от посторонних глаз. В первое время — чтобы никто не видел моей депрессии, сейчас я просто привыкла к личному пространству, самостоятельно решать свои вопросы, быть сама себе хозяйкой.

Назар через несколько дней, после того случая в баре, уехал в Германию, снова заключил контракт со своим промоутером, и сейчас успешно выступает, как и раньше. Его возвращение в спорт было громким, об этом трубили и по тв, и в интернете. Спустя месяц он снялся в рекламе нового аромата от Hugo Boss. Я смотрела рекламу пару раз, а потом стала просто переключать канал. Хотя, совсем редко смотрю телевизор, если только фоном, когда готовлю на кухне. Но реклама эта попадается часто и, с завидной регулярностью, рвет мою незалеченную душу на части, стараюсь не смотреть.

Дела в студии как-то сразу пошли в гору. Возможно потому, что практически все свое время я посвящаю работе. Поначалу хотелось заглушить чувство боли и тоски, теперь же привыкла к такому графику, и мне это кажется чем-то заурядным. Мама постоянно возмущается, что это слишком, даже Карпова вечно бубнит, что меня не вытащить погулять.

Сегодня меня одолевают тягостные мысли, временами даже паника. А вдруг я увижу его, и меня снова накроет разрушительным чувством обреченности и мрака. А вдруг он ненавидит меня сейчас. Ведь найдутся любопытные, которые обязательно станут наблюдать за нашей встречей, а потом перемывать косточки после похорон. На сердце становится тяжелее с каждой минутой.

Сушу волосы, пренебрегаю макияжем, просто немного прохожусь тушью по ресницам. Надеваю черное платье, сверху серое укороченное пальто, снимаю с вешалки зонтик и, с чувством тревоги, выхожу на улицу.

Дорога до кладбища займет не меньше сорока минут, каждый километр приближает меня к этой нежеланной встрече, но она неизбежна. Вместе с волнением приходят воспоминания, которые в последнее время мне практически удавалось заглушить.

О том, что Волков готовится к бою я узнала от Карима, а через неделю он скинул мне ссылку на пресс-конференцию. Я не открывала ее два дня, не хотела смотреть, понимала, что потом снова будет тяжело. Но засидевшись на работе до позднего вечера, копаясь в интернете в поисках нужной мне информации, снова наткнулась на эту публикацию. Не удержалась, вошла и начала смотреть.

После представления бойцов первое слово за трибуной взял соперник. Вел себя очень уверенно, я бы даже сказала, скандально. Обещал показать максимум и закончить бой в шестом раунде, естественно, своей победой. Этот боксер в последнее время не проиграл ни одного поединка и останавливаться на собирался.

Когда дали слово Назару, он лишь сказал, что давно хотел встретиться на ринге с боксером такого уровня, что готов принять бой и пусть победит сильнейший.

Дальше говорили представители обеих команд, но всю оставшуюся часть пресс-конференции я ждала, когда камера вновь поймает его. Дрожь по телу и поднимающаяся буря в груди закружили в вихре эмоций, я жадно всматривалась в монитор ноутбука, ловила каждую черточку его лица, его настроения. Назар