Смерть и немного любви - Александра Маринина

Больше Артюхина не трогали. Прошло почти три месяца, и вдругони нарвались на Каменскую из уголовного розыска, которая подслушала в открытомуличном кафе их разговор и поняла, что никакая она не случайная прохожая, астарая подружка подозреваемого Артюхина. Ну вот, Сережу и арестовали наследующий день. А через неделю, в субботу, его выпустили под залог, он заехал кЛарисе, попрощался, сказал, что смывается. Вот, собственно, и все. Больше онаничего не знает.

– Значит, так, красавица, – важно заявил ейСтепашка. – В том, что все так случилось, виновата ты сама. Надо посторонам смотреть, прежде чем язык распускать. Ты виновата в том, что Серегузацапали. Так что, будь любезна, отдавай мне пятьдесят тысяч баксов. Я ненамерен терпеть ущерб за то, что помог твоему хахалю.

– Да где же я возьму такие деньги?! – испугаласьЛариса.

– Где хочешь, там и бери. Я же нашел деньги, чтобывытащить твоего ублюдка из камеры. И ты найдешь. Или ищи его самого, пустьнемедленно возвращается, пока его ментовка не хватилась. Ему обвинительноезаключение давали подписывать?

– Кажется, давали, – неуверенно ответилаона. – Сережа сказал, что дело в суд ушло.

– Вот и славно, – обрадовался Степашка. –Значит, теперь он за судом числится. На суд очередь большая, так что его еще незавтра хватятся. Если он сам вернется по-быстрому, судья и не узнает, что он вбегах был. Тогда и денежки уцелеют. Так что старайся, красавица. Или пятьдесяттысяч, или Артюхин. И не тяни. А я буду тебе каждый день звонить, узнавать,какие новости.

Сегодня, сидя на лавочке в парке и наблюдая за бегающимПиней, Степашка еще раз прокрутил в голове свой вчерашний разговор с Ларисой.Кажется, он повел себя с ней правильно. Напугал до полусмерти.

Первым на встречу явился толстяк, неся на руках жирную таксус аристократической кличкой Аудра. Он, тяжело отдуваясь, плюхнулся на скамейкурядом с маленьким плешивым Степашкой.

– Ну, узнал что-нибудь? Излагай в темпе, Жору не ждем,он не придет. Звонил, предупредил, что занят.

Тот в двух словах рассказал о своей встрече с Самыкиной.

– Думаешь, она сможет его найти? – с сомнениемпрошепелявил толстяк, привычно жуя сигарету.

– Ну, его не найдет – деньги достанет. Я ее как следуетпугнул. Пусть теперь сама думает, как и что.

– Как, ты сказал, фамилия той бабы из угрозыска,которая их засекла?

– Каменская.

– Каменская… Где-то я слышал эту фамилию. Ладно, у Жорыспрошу. Как ты с Ларисой договорился?

– Она ищет, а я ей звоню каждый день, узнаю. Да яуверен, что она его найдет. Она же всех его знакомых знает, наверняка и того,кто ему помог сбежать.

– Ох-ох-ох, можно подумать, – презрительнопротянул толстяк. – Не из Бутырок, чай, бежал-то, из города, не больномного помощи ему и нужно-то было. Сел в самолет – и привет горячий жене идетям.

– Не скажи, – рассудительно возразилплешивый. – У него же паспорт отняли. А куда он без паспорта? Должен был укого-то взять, иначе билет на самолет не продадут. Да и в самолет не посадят.

– Ну, поездом уехал или на машине, большое дело.

– Опять же не скажи. На машине – на чьей? На своей?Номера известны, в розыск объявят. На чужой? Значит, кто-то помог, дал машину.На поезде уехал? Может быть. А куда? Жить-то где будет? В гостинице? Безпаспорта нельзя. У друзей? У родных? Значит, помогают. Так что куда ни кинь –есть люди, которые знают, куда он девался. И Лариска этих людей найдет. Так чтоты Жоре передай, пусть не волнуется. Вернем мы деньги.

Толстяк уже ушел, а Степашка все сидел на лавочке, греясь внеожиданно жарких лучах майского солнца и лениво наблюдая за Пиней, которыйпристраивался подружиться с симпатичной молодой эрделькой. Хорошая девка уэтого дурака Сереги Артюхина, думал он. И почему таким балбесам самые лучшиетелки достаются? И лицо, и бедра, и грудь – все у нее высшего класса. А он,кретин безмозглый, на какую-то чувиху полез, уговорить не смог, допрыгался, чтоона заяву кинула. Лариски ему мало, что ли? Может, попробовать к ней подлезть,пока он в бегах? Помощь предложить, защиту. Такая должна клюнуть. Она из тойкатегории баб, которые обязательно должны к какому-нибудь мужику прилепиться,без них они себя чувствуют как без белья. Надо попробовать, попытка не пытка.Тем более повод есть, звонить обещал.

* * *

В понедельник Настя спала долго и сладко. Леша уже давновстал, позавтракал и, разложив на кухне бумаги, углубился в работу, а она всележала в постели, свернувшись клубочком и тихонько посапывая.

Чистяков разбудил ее часов в одиннадцать.

– Вставай, соня, тебя ждет мировая слава!

Он положил ей на лицо свежий выпуск «Криминальноговестника», за которым успел сбегать в ближайший газетный киоск. На второй страницеубийствам в загсах была посвящена целая полоса с фотографиями. Настя схватилагазету и ревниво пробежала глазами материал, проверяя, все ли в нем так, как ейхотелось, и с облегчением убедилась, что журналист, несмотря на то что был явнонедоволен заменой Насти на какую-то Дарью Сундиеву-Каменскую, все-такисвоевольничать не стал и написал все толково и правильно. Особенно ярко у негополучилась подача информации о том, что за день до обоих преступлений дведевушки получили письма с угрозами. Здесь же, в самом низу полосы, редакцияповторила объявление о розыске неизвестной женщины и снова напечатала еефотографию.

Настя не торопясь выпила две чашки кофе, с удовольствиемдумая о том, что не надо никуда бежать и можно спокойно посидеть дома вместе сЛешей, заняться переводом и вообще почувствовать себя, во-первых, в отпуске, аво-вторых, замужем. И это через восемь дней после свадьбы! Своевременно, ничегоне скажешь.

Но все снова получилось не так, как она задумывала. Переводшел туго, потому что она постоянно отвлекалась на мысли о семье Бартош. ЮраКоротков не мог избавиться от привычки делиться с ней всем, что удавалосьузнать, поэтому эпопею с Павлом Смитиенко и душераздирающую повесть о МаратеЛатышеве Настя выслушала еще вчера. И чем дальше – тем больше складывалосьвпечатление, что оба преступления были совершены из-за свадьбы Бартош иТурбина.

– Ася, по-моему, ты маешься, – проницательнозаметил Чистяков, в очередной раз бросая взгляд на жену и снова видя ееустремленные в потолок глаза. – Чего тебе не работается?

– Об убийствах думаю, – рассеянно ответилаона. – Не могу сосредоточиться.

– Хочешь, пойдем погуляем, – предложил он. –Все равно не переводишь, а на ходу лучше думается. Мне тоже хочется пройтись,чтобы мысли улеглись.

– Пошли, – обрадовалась она. – Толькомедленно.

Они долго бродили по улицам, изредка обмениваясь какими-тонезначащими репликами, но в основном молчали, думая каждый о своем. НаконецАлексей заявил, что он «свою придумку придумал» и готов возвращаться.