Золотые земли. Сокол и Ворон - Ульяна Черкасова

– Это фарадалы, – пискнула девушка. – Я видела одного из них, это они сотворили туман. Они пришли за своим ларцом, да? Они нас не тронут?

– Не знаю, – пробормотал Ежи, перехватил нож покрепче и быстро разрезал путы.

Лезвие со скрежетом царапнуло по дереву. Верёвки упали на землю.

– Идём скорее, – поторопил Ежи.

Веся тяжело поднялась, пытаясь устоять на ослабевших ногах. Руки, всё ещё заключённые в наручи, безвольно повисли. Лицо её было всё в крови и слезах.

– Оно жжётся.

Ежи кивнул, озираясь вокруг и видя перед собой лишь непроглядный туман.

– Нужно найти ключ, – потерянно проговорил он. – И ларец.

Нельзя было оставлять фарадальское чудо ни Охотникам, ни самим фарадалам. Иначе им не спасти Милоша.

В тумане продолжалась битва и не затихали удары молний и голоса лойтурцев.

Ежи оглянулся на Весю.

– Разрежь мне верёвки, – он вытянул перед собой руки с ножом.

Она закивала, забирая оружие дрожащими руками. Ежи испугался, что она от волнения порежет его, но Веся действовала осторожно. Когда он наконец был свободен от пут, то забрал нож обратно.

– Беги отсюда, мне нужно найти ключ от оков, – пробормотал он.

Веся молча кивнула. У неё дрожали губы. Бледная, заплаканная, растрёпанная. Она вдруг приникла к нему, прижалась губами к щеке. От неё пахло потом, травой и кровью. В холодном тумане кожа её показалась горячее раскалённой печи. Губы прочертили влажную дорожку по грязной коже. Веся отстранилась, глядя на него огромными перепуганными глазами, и Ежи подумал, что он заслужил большего, настоящего поцелуя, он был почти готов сам поцеловать её, но вместо этого произнёс:

– Беги скорее.

И кинулся в противоположную сторону, туда, где, как ему казалось, остались вещи командира.

Туман ослепил всех на поляне. Ежи не мог разглядеть ничего дальше вытянутой руки и чуть не столкнулся с одним из Охотников. Тот заметил его и взмахнул мечом, но лишь черкнул самым остриём по рубахе.

Неловко размахивая руками и пытаясь удержаться на ногах, Ежи пролетел чуть вперёд и распластался на земле. Кто-то, не разглядев, наступил на него тяжёлой ногой и пробежал дальше. Его проволокло по сырой траве, и Ежи врезался раненым плечом в поваленный ствол дерева. Перед глазами потемнело.

Он лежал, едва соображая, где оказался и что делать. Перед глазами расплывалось мутное пятно, и Ежи не сразу понял, что это был мешок командира. Ежи приподнялся на непослушных руках, перегнулся через ствол и придвинул мешок к себе.

Позади громыхали раскаты, но Ежи даже не обернулся посмотреть, не заметил ли кто его.

Дрожащими пальцами он нащупал ключ от оков Веси, толстый потрёпанный молитвенник и бурдюк, но ларца… ларца в мешке не было!

– Стоять, мальчишка! – раздался позади знакомый голос.

Ежи обернулся, крепко сжимая в одной ладони ключ, а в другой нож.

Напротив стоял монах Анджей. Мужчина держал перед собой глиняный горшок. И делал он это с таким грозным и уверенным видом, будто горшок являлся страшным оружием. Ежи насторожился.

– Я не хочу ранить тебя, мальчик, но не позволю помогать слугам Аберу-Окиа. Положи на землю то, что пытался украсть и отойди в сторону. Или, клянусь Создателем, я разобью этот горшок.

Ежи замотал головой.

– Не надо, пожалуйста.

Он не знал, какую опасность заключал в себе горшок в руках монаха, но поверил, что тот опасен.

– Пожалуйста, отпусти меня.

– Положи ключ и нож на землю.

Нужно было что-то сделать. Нужно срочно было что-то придумать.

Анджей заметил его смятение. Он, кажется, почти решился разбить горшок. Руки его поднялись для броска. В этот миг из-за его спины выскочили двое: Охотник и фарадал. Они сцепились в схватке, случайно повалили монаха на землю, и тот упал на живот. Горшок выпал из его рук.

Ежи вскочил и бросился прочь. Ему вслед вспыхнула алая дымка, горячо дохнул огонь. Анджей закричал исступлённо, а Ежи побежал, не смея оглянуться.

Он вырвался из тумана и понёсся по лесу. Позвал в отчаянии:

– Веся! Веся!

Она выскочила откуда-то из-за деревьев, нагнала его. Ежи снял с девушки наручи, бросил на землю. Веся схватила его за руку, и они, не сговариваясь, побежали. Шумно, не таясь и не пытаясь замести следы.

Ежи не различал направления, он думал только о том, как бы убраться подальше от рощи, от Охотников и фарадалов. Он не чувствовал боли, усталости, только страх гнал вперёд, заставлял бежать быстрее и дальше.

Роща осталась позади. Они пересекли дорогу. Справа показалась деревня.

– Туда нельзя, – выдохнул Ежи.

Веся кивнула молча. Глаза её были расширены от ужаса, по шее стекала кровь. Они скрылись в перелеске с другой стороны, но и там не остановились для отдыха. Вниз по пологому холму, спотыкаясь о корни деревьев, скользя по опавшей листве. И дальше по устью ручья вперёд, дальше.

Под сапогами захлюпала вода.

– Не могу больше, – первым выдохся Ежи.

Ноги подкосились. Он упал на траву, положил руки под лоб, уткнулся вниз носом.

– Не могу.

Веся остановилась, тяжело дыша. Медленно подошла, села рядом.

– Тише, – попросила она. – Вдруг не услышим, – она произносила слово через вздох. – Как они идут.

Медленно Ежи поднял голову. Руки девушки лежали на её коленях. Дрожали пальцы. Окровавленные ожоги пузырились на запястьях.

– Скажи… что у меня… с лицом?

Она посмотрела на него сверху вниз. Волосы растрепались, рот скривился от боли. На всю щёку остался ожог от клинка. Ровный уродливый ожог. Ежи нахмурился.

– Там след.

Осторожно Веся подняла руку, коснулась пальцами повреждённой кожи. И отдёрнула, снова коснулась, зашипела от боли.

– Он большой, да? Очень большой?

Из глаз её брызнули слёзы. Она закрылась руками, согнулась, уткнулась носом в колени.

– Я урод, я теперь такой урод.

Ежи не знал что сказать. Он не умел утешать.

Спина Веси содрогалась от рыданий, и Ежи сжался под весом вины. Зачем он позвал её? Зачем повёл с собой, если не мог защитить?

– Тише, – Ежи обнял Весю за плечи и повторил её слова. – Тише, нас могут услышать.

Он должен был её защитить, он же мужчина, а он…

Веся зубами вцепилась в подол своей одежды, захныкала тихо, заскулила. Испарились травы и мёд, которыми всегда пахли её волосы. Потянуло холодом, солью, железом.

– Тише, – повторял Ежи потерянно. – Не плачь.