Золотые земли. Сокол и Ворон - Ульяна Черкасова

– Наконец-то, – вместо приветствия произнёс Стжежимир, как только за Ежи закрылась дверь. – А теперь рассказывай, что случилось? Почему Милош не может обернуться человеком?

Ежи застыл на месте и не сразу смог заговорить.

– Что молчишь? – Стжежимир наклонился вперёд, сердито сверля его взглядом. – Не стой столбом!

От крика Ежи чуть не подпрыгнул на месте, оцепенение спало.

– Ты видел его, господин? Где он?

Стжежимир недовольно скривился.

– Его нашёл один из Воронов и забрал Милоша с собой в Гняздец. Ты мне, наконец, расскажешь, что случилось?

Вороны из Гняздеца. От одного упоминания Ежи почувствовал, как руки покрылись гусиной кожей. Он собрался с мыслями, прежде чем ответить:

– Милоша прокляла ведьма.

– Как это случилось?

– Она наложила какое-то заклятие, когда мы спали…

– Я не о том, – сердито перебил целитель. – С чего эта ведьма вообще прокляла Милоша и почему тогда не тронула тебя? Ты убежал?

– Что ты, господин?! – оскорбившись до глубины души, воскликнул Ежи. – Я пытался её остановить.

Его слова только больше смутили Стжежимира, и тогда Ежи пришлось рассказать всё с самого начала, подробно описать случившееся в фарадальском лагере, побег из Златоборска, события на мельнице и свой непростой путь обратно. Целитель слушал, нахмурившись, и с каждым словом становился всё больше похожим на сморчок…

– Значит, вот как…

Он сложил руки под подбородком и уставился прямо перед собой. Стжежимир долго молчал, а Ежи с трудом стоял на ногах. Рану на руке дёргало от боли, ноги подгибались от усталости. Несколько раз голова будто сама падала вниз, и Ежи вздрагивал, вырываясь из темноты. Ему хотелось скорее прилечь, может, прямо там, на полу, но он не смел выказать слабость в присутствии господина.

– Я видел его седмицу назад, – наконец произнёс целитель.

– У Воронов?

– У них.

Ежи сглотнул.

Когда он был ещё ребёнком, Совиную башню сожгли Охотники, но беглые чародеи ещё долго мстили за это простым людям по всей Рдзении. Вести об их преступлениях переходили из уст в уста. Среди всех немыслимых слухов был один об оборотнях-воронах, что разносили болезни и проклятия, насылали саранчу на посевы и отравляли реки. В тот год всех птиц в столице перебили. Прошло время, новые птицы свили гнёзда в рощах вокруг Совина, и Ежи почти позабыл страшную сказку об оборотнях, пока Милош однажды не признался ему, что чародеи-оборотни и правда жили недалеко от рдзенской границы. Одна из Воронов однажды приходила в дом Стжежимира. Ежи видел её украдкой, из-за угла, так боялся попасться ведьме на глаза.

И теперь Милош оказался у них.

– Господин, ты же знаешь, как обратить его обратно в человека?

Стжежимир передёрнул плечами.

– Придумаю, – пообещал он. – Для начала нужно вылечить его от этой фарадальской заразы, – он поднял глаза, пошевелил лохматыми бровями. – А ты почему его не остановил? Я для чего тебя с ним отправил? Чтобы ты мешки с вещами тащил?

– Эээ… я…

– Что ты? Бестолковый ты пень. Пошёл отсюда.

Он замахнулся, чтобы кинуться в него чем-нибудь, но на столике рядом лежали только книги, и целитель их пожалел. Взмахнул рукой в бессильной злобе.

– Прочь! – прикрикнул он громче.

– Там, – Ежи пригнулся, прикрыв голову руками, – там со мной девушка… она ранена.

– Пошёл, я сказал!

Больше ему повторять не пришлось. Ежи выскочил за дверь и даже осенил себя священным знамением. В ушах стоял шум, он упёрся руками в стену, закрыл глаза.

Всё могло быть значительно хуже. Ежи снова дома, а Милош среди чародеев, они не выдадут его Охотникам. Отныне делом займётся Стжежимир, значит, и беспокоиться ни о чём не стоило. Впервые за много дней Ежи почувствовал облегчение, и на лице сама собой расплылась улыбка. Он остановился на верхней ступени, прислушался к звукам внизу.

По вечерам на кухне обычно царили тишина, влажность и лёгкий запах мыльного корня. Мать становилась молчалива. Уставшая, она сидела за столом, вытирала вымытую посуду и медленно отходила от забот рабочего дня, остывая словно разгорячённая печь. Ежи любил это редкое время, когда они с матерью оставались одни. Он желал найти покой и утешение в ласковых объятиях, помолчать вместе, но от переживаний совсем забыл про Весю. Она сидела за отскобленным до блеска деревянным столом и с жадностью ела тушёные овощи с мясом прямо из котелка. Прядь волос выбилась из косы, прикрыла алый ожог на щеке. Заметив Ежи, девушка кривовато улыбнулась ему, сморщилась от боли, но продолжила жевать.

Напротив неё сидела Горица, облокотившись локтями на стол. Когда Ежи зашёл, она подскочила с места, хотела, видимо, то ли обнять, то ли усадить за стол и накормить, но в итоге растерялась и застыла на месте, беспокойно сжимая пальцами серый от стирок передник.

– Сынок, – только и вымолвила она. – Ты голоден?

Ежи кивнул, улыбнулся матери и сел за стол рядом с Весей. Девушка подвинула котелок к нему, на что Горица глянула недовольно, с презрением.

– Мы в Совине не нищие. Уж миску для единственного сына найду.

Веся удивлённо вскинула брови.

– Так зачем? Ни к чему это. Мы ж не враги, чтобы из разных мисок есть, нам делить нечего.

Ежи поспешил вмешаться:

– В Ратиславии принято из одного блюда есть.

– Мы не в Ратиславии, – возразила мать.

Несмотря на радость от встречи, она была в дурном настроении. Ежи заметил, как она поджимала губы, как бросала недовольные взгляды на Весняну. Он поспешил выхватить у неё из рук миску и сесть за стол, наложил из котелка овощей и побольше мяса.

Горица взяла его за подбородок, взволнованно осмотрела лицо в ссадинах. Она привыкла лечить Ежи и Милоша после драк, синяки её не пугали. Но на этот раз мать побледнела.

– А с плечом что? Это что же, тебя ножом? Кто?

– Потом расскажу, – Ежи старался держать ложку в левой руке, это оказалось куда сложнее, чем он ожидал.

Горица убежала в кладовку, где Стжежимир хранил свои мази и отвары, вернулась с двумя маленькими горшками и чистыми тряпицами для перевязки.

– Не вырывайся, – велела она, промывая рану.

Ежи попытался жевать, но от боли не смог проглотить ни кусочка.

– Ты же пил лекарство? Не забывал? – негромко спросила мать.

– Нет, – соврал Ежи. В конце концов, хуже ему не стало, значит, ничего дурного не случилось, а Горица и без того всегда сильно переживала.

– Подними-ка голову, сына, я синяк обработаю.

Ежи едва не пронёс ложку мимо рта.