Миражи - Оксана Хващевская

— А ночью ты что же, не спала?

— Неа, друг твой возил меня на свидание! Матвей! — уточнила она.

Ариан удивленно вскинул брови.

— Вот как? А я-то думаю, куда Гончаров пропал. Надеюсь, вы хорошо провели время? — с легкой иронией осведомился Старовойтов.

Юлька запустила в него подушкой.

— Ты на что сейчас намекаешь? — возмутилась она. — Он грубый, самоуверенный болван! Мне такие не нравятся.

— Даже так? Эко ты переборчива, подружка.

— Иди ты, — только и сказала Юлька.

— Уверена? А то бы я мог помочь тебе одеться! Горничная платье тебе прислала, оно очень красивое.

— Спасибо! — ответила она и состроила ему рожицу. — Иди, я скоро спущусь. И поднос забери, я не буду завтракать! Оставь только кофе.

— Что-то мне не нравится твое настроение, — заметил Ариан.

— Будет через час! — ответила девушка и, отбросив одеяло, встала с кровати. Ариан ушел, оставив кофейник с почти остывшим кофе.

Чтобы собраться, ей потребовалось чуть больше часа. Приняв душ, девушка высушила и уложила волосы. Сделала легкий макияж. Уделив особое внимание глазам, она подвела их и оттенила веки жемчужно-розовыми тенями, которые очень шли ей. И прикоснулась к платью, которое горничная успела отутюжить. За ним Юля ездила в Минск и, выложив кругленькую сумму в модном бутике, могла не сомневаться в собственной неотразимости. Платье было нежно-розового цвета. Верх был открытым, тонкие бретельки усыпаны мелкими стразами, а посреди лифа приколот цветок. Низ состоял из широкой юбки, доходившей девушке почти до колен. Нижняя юбка была сшита из атласа, а верхняя — из расшитого стеклярусом шифона. Платье дополняло болеро, которое завязывалось под грудью, и туфли-лодочки на тонкой шпильке, которые на щиколотке перехватывались атласными лентами. И то, и другое тоже было розового цвета. А из драгоценностей на ней были только объемные серебряные серьги. Капелька изысканных духов, серебристая маленькая сумочка и белое короткое пальто дополнили наряд. Взглянув на себя в зеркало, девушка улыбнулась своему отражению и покинула комнату.

Ариан правильно подметил, настроение отсутствовало напрочь. Нет, ей не было страшно или неловко, она не чувствовала себя неуверенно среди блестящего высшего общества столицы. Просто все здесь было чуждо, а нужно улыбаться и изображать радость, видя счастливые лица молодоженов, пить за их здоровье и вместе со всеми кричать «Горько!»

В холле уже слышались голоса. Вероятно, все уже были в сборе и ждали только ее.

Девушка стала медленно спускаться по лестнице, держась за перила.

— Юлька! — воскликнул Ариан, оборачиваясь, как только услышал звук шагов на лестнице. — А вот и ты!

Все присутствующие тут же обернулись в ее сторону. Девушка виновато улыбнулась, понимая, что ждали только ее, и споткнулась, наткнувшись на внимательный и мрачный взгляд темных глаз. Конечно же, Матвей Гончаров был среди собравшихся, ведь он лучший друг Ариана и, судя по всему, еще и его шафер.

Черный костюм с расстегнутым пиджаком, черный муаровый жилет, черная рубашка и атласный платок вместо галстука, заколотый булавкой, хоть и выглядели на свадьбе несколько мрачновато и старомодно, но ему, бесспорно, очень шли.

Он один не улыбнулся при ее появлении, а просто стоял, засунув руки в карманы брюк, и смотрел в упор из-под сведенных на переносице бровей.

— Простите, если я заставила вас ждать, — извинилась девушка.

— Ну что вы, Юленька, мы сами только собрались! — ласково улыбнувшись, заверила ее Анна Владимировна.

Девушка преодолела последнюю ступеньку и остановилась рядом с ней. Встретившись взглядом с Арианом, она уловила его улыбку.

Когда они выходили на улицу, он на мгновение взял ее под руку.

— Выглядишь потрясающе! — негромко сказал он и тут же отошел.

А Шараповой пришлось собрать все свое мужество и силу воли, чтобы продолжать улыбаться.

А потом был несравнимо прекрасный Елоховский собор, куда на белоснежных лимузинах подъехал свадебный кортеж, золотое убранство алтаря, свет множества венчальных свечей, аромат белых роз, которыми церковь была украшена, и, конечно же, невеста.

Юлька не отдавала себе отчета, на какое чудо надеялась, пока не увидела Аделину Александрову. В толпе пробежал восхищенный шепот, когда невеста в окружении родителей и подружек вошла в церковь, опоздав на несколько минут.

Белоснежное платье из атласа, шелка и кружев шилось, наверное, в Париже. Полупрозрачная вуаль струилась вдоль открытой спины, а в мерцании свечей сверкали бриллианты ее диадемы и свадебного гарнитура. Она была невероятно красива, впрочем, разве могло быть по-другому? Разве полюбил бы Старовойтов какую-нибудь простушку, пусть и из высшего общества? Юлька как зачарованная всматривалась в безупречные черты ее лица, в синие глаза с невероятно длинными ресницами и золотистые локоны, обрамляющие нежный абрис ее лица с матовой кожей цвета слоновой кости. Несмотря на кукольную внешность, лицо ее не выглядело глупым. Как раз наоборот, оно будто светилось изнутри неземным сиянием и любовью, усомниться в которой невозможно. Это было одухотворенное лицо, безупречное в своем совершенстве. Ариан обернулся к ней, и в его глазах Юлька увидела то, чего раньше видеть не приходилось. Они светились восхищением и обожанием. И, конечно же, любовью. Девушка смотрела на эту красивую пару, которая, казалось, была создана друг для друга, и чувствовала, как сердце разрывается от боли. Она кусала губы, пытаясь не заплакать, и не могла отвести от них взгляд.

Как во сне прошли регистрация в центральном загсе Москвы и прогулка с фотосессией по красивым местам столицы, куда ей пришлось поехать с друзьями молодых. А потом все вернулись к «Метрополю». В ресторане отеля их ждал банкет. Не замечая королевской роскоши и утонченности архитектурных линий старинной гостиницы, девушка поднялась вместе со всеми в огромный зал под витражным куполом, вручила молодым конверт с деньгами и букет белых лилий, который заказали для нее Старовойтовы. Ее то и дело знакомили с какими-то людьми, снова и снова улыбаясь, она кивала и пожимала руку, не замечая ничего вокруг. И невесте ее, конечно, тоже представили.

В глазах Аделины мелькнуло какое-то странное цепкое любопытство, но девушка не обратила на это внимания.

В себя она пришла, когда рука Матвея коснулась ее пальцев, судорожно сжимавших бокал с шампанским. Она сидела за столиком, а вокруг смеялись, веселились, танцевали, произносили тосты и кричали «Горько» гости и тамада. Приглашенные на праздник «звезды» российской эстрады исполняли свои лучшие хиты. Официанты то и дело меняли приборы, поднося все новые и новые блюда. Шампанское лилось рекой, а Юлька сидела, словно окаменев, и не могла ни говорить, ни улыбаться. Есть и пить она тоже не могла. В горле стоял ком из непролитых слез, который все разрастался. Она не заметила, когда