Большая Суета - Ислам Иманалиевич Ханипаев

class="p1">– Нам пришла записка сверху… В общем, я не знаю. Она уже тут.

Ряд военных, стоявших немного поодаль от них, расступился, и в их сторону медленным, неуверенным шагом направилась девушка в платке. Позади остался стоять парень со спящим ребенком на руках.

Сколько ни шутил ее второй муж по поводу того, что дочь совсем на него не похожа, все равно глаза, а точнее тот же задумчивый взгляд, сразу вспомнились Валерии. Копия отца, разве что нос слегка вздернут, как у мамы. Было немного неожиданно увидеть не только саму дочь, но и хиджаб, покрывавший ее.

У них состоялся разговор, недолгий, но, вероятно, самый важный в жизни обеих. То, что они обсуждали, в целом касалось только их, но Валерия, возможно, впервые в жизни прямо признала неправоту принятого решения и впервые в жизни дала другому человеку решить ее судьбу. Это было нелегко, ведь в таких случаях хочется сбежать, исчезнуть, вернуть все в статус неопределенности, но дочь решила, что мать ей нужна, а мать приняла решение дочери только с одним условием: что будет рядом, если ситуация с деревом закончится хорошо. Дочь не стала спорить, ведь это было важно для Валерии. На том и порешили. Бросив робкий взгляд в сторону спавшей на руках мужчины внучки, Валерия, совершенно растерянная, вернулась обратно и задала один-единственный вопрос:

– Кто это сделал?

Но не получила ответа. Безымянная банда промолчала. Дрожащим голосом она произнесла:

– Спасибо… спасибо…

И на это все тоже промолчали. А когда Валерия заплакала, все как один принялись ее утешать.

Глава 5

Кому-то везет, кому-то не очень

Лифт отключался в восемь вечера. Поэтому Исе Исаевичу пришлось подниматься в свой кабинет на верхний – пятый – этаж по лестнице. Вообще мэр любил лифт не сколько потому, что тот облегчал дорогу до кабинета, сколько потому, что помогал сэкономить время, да и вообще собраться с мыслями перед очередной битвой с заржавевшей системой.

Мэр никогда не ставил перед собой задачу быть первым в здании и уходить последним. Просто так всегда получалось. И в университете, и во всех местах, где бы он ни работал. Таким воспитал его отец.

– Твоя главная ценность – время, которое у тебя есть. Твоя молодость. Используй ее с умом, – сказал отец, отправляя шестнадцатилетнего Ису в Москву.

Сам он не поехал, ведь тогда уже выяснилось, что у него ранняя деменция, но об этом знала только жена. Так и прошли годы. Мальчик учился, отец лечился. Хотя в таком случае правильнее будет сказать – оттягивал момент. В конце концов на работе почувствовали неладное: проблемы с памятью во всяких мелочах, а затем, когда отец начал забывать имена коллег, с которыми проработал не одно десятилетие, все стало очевидно, но из уважения никто не принимал жестких решений. Когда начались резкие смены настроения и последующие скандалы, вариантов не осталось. После празднования очередного Нового года Иса Магомедов лишился должности начальника благоустройства и озеленения города Махачкала. Ему тогда было пятьдесят, а его сыну двадцать два. Отец не сразу сообщил, что уволен, а сын не сразу поверил. Через четыре года отец нашел утром жену на полу на кухне. Сердце. Он не сразу понял, что она мертва. А сын не сразу поверил.

Ожидаемо после утраты возможности постоянно быть в контакте с людьми, после смены привычного ритма жизни и потери самого близкого человека болезнь начала быстро прогрессировать, и ближе к семидесяти отец уже не всегда узнавал своего сына. Иногда становилось хуже, иногда лучше. На просьбу переехать в Москву отец всегда отвечал отказом. На желание сына переехать в Махачкалу ответил скандалом. Последние слова сын запомнил хорошо:

– Пока я еще адекватный, пока понимаю, что говорю, я хочу, чтобы ты знал, что я против того, чтобы ты возвращался. Не для этого я тебя растил!

– А для чего?

Отец не ответил, но согласился перебраться из Махачкалы в пригород к сестре. Сын – из пригорода в центр Москвы. Отец впервые забыл имя сына. У сына родился свой сын. Сын сына шел к свету. Отец отца шел в темноту.

Иса Исаевич вышел в коридор, в котором чередовались темные и светлые участки. Люминесцентные лампы были включены через одну. Решение мэра в рамках экономии электроэнергии по ночам. На новомодные системы с детектором денег в бюджете не нашлось.

Он грустно усмехнулся, ведь за эти полгода ему сотню раз приходилось выходить с работы в такое время и вот впервые – входить.

Оказавшись у двери в свою приемную, он сунул ключ в замок, и в этот момент дверь сама приоткрылась. Внутри горел свет. Войдя, Иса Исаевич увидел сидящего в кресле для ожидающих Расула.

– А от моего кабинета ключ у тебя тоже есть? – съязвил мэр. Расул в ответ показал ключ. Мэр усмехнулся: – А я еще наивно менял замок.

– Не-а, это я нанимал для тебя мастера, чтобы он поменял замок.

– И много вещей ты делал для меня?

– Больше, чем против.

Расул встал с кресла, и в этот момент мэр подался вперед, схватил помощника и прижал к стене:

– Лучше бы ты вышел отсюда, засранец!

– Выйду, – ответил Расул и, не пытаясь сопротивляться, показал альбомный лист.

– Увольнение по собственному желанию? – усмехнулся мэр. – Вовремя. Успею подписать, пока самого не уволили.

– Не в этот раз. Ты еще мой шеф, а мне нужен отпуск на недельку.

Мэр оттолкнул Расула, посмотрел на бумажку, немного подумав, взял и прочитал. Оказалось, и вправду отпуск.

– Почему ты тут, а не там? – спросил Расул.

– Вашими трудами генералу поставили задачу арестовать меня, если я там появлюсь. Говорит, те, кто выше, только и ждут возможности вписать меня в соучастники.

– А что с отцом?

– Сказал, что проследит, чтобы с ним все было хорошо, и будет лучше, если я посижу тут, в кабинете. Чтобы все камеры меня сняли, и было четко видно, что я не при делах. По-твоему, я пришел бы сюда по собственному желанию, когда дерево с моим отцом наверху собирается штурмовать спецназ?

– Я им ничего такого не говорил. Только про то, что ты забираешь деньги с Набережного.

– Как видишь, ваших с Касимом возможностей хватило, чтобы меня убрать. И теперь ты пришел с бумажкой. Хочешь слиться, пока не начался штурм?

– Нет. Отец умер. Надо похоронить.

– Соболезную, – прокомментировал мэр, немного выждав. Почему-то воспринял на мгновение новость так, будто ему сообщили о смерти его собственного отца. – Когда?

– Сегодня. Времени не знаю. Нашли полчаса назад. Уснул, не встал, – без особой печали в голосе ответил Расул. – Мы много лет не общались. Человек был неважный. Ну и я тоже, походу, недалеко ушел, – улыбнулся Расул, но ни ему, ни мэру весело не было.

Мэр открыл дверь в свой кабинет и вошел. За ним и Расул.

– Я так ни разу и не спросил у тебя насчет отца. Как у него сейчас состояние?

– Последние пару лет он совсем… В общем, мало кого узнает. Забывает все.

– А что он делает на дереве на самом деле?

– Без понятия, – ответил мэр. Взял ручку со стола, подписал бумажку и протянул Расулу. Затем открыл шкаф и стал собирать вещи: дипломы, фотографию с женой и сыном. Расул подошел к двери и вдруг спросил:

– А какой был человек до болезни?

Мэр медленно развернулся и поставил на стол фотографию родителей в рамке, черно-белую, сделанную еще до его рождения.

– Как человек – добрый, открытый. Как отец – мудрый и справедливый, – ответил мэр, не сводя глаз с фотографии.

– Повезло тебе с ним, – сказал Расул.

– Да, – согласился мэр и поднял глаза на дверной проем, но Расула там уже не было.

Подойдя к окну, мэр увидел праздник, который он организовал. Сотни семей, гуляющих и развлекающихся на главной площади.

А еще крупные хлопья снега, который наконец соизволил показаться в Махачкале.