100 дней Фолклендов. Тэтчер против Аргентины - Патрик Робинсон

инстинкт старого подводника мне изменяет, и «Сан Луис» находилась не там, где я думал, и не там, где, по ее сообщению, она была позже. В любом случае если доклады «Сан Луис» соответствуют истине, то ее командир не прошел бы британские курсы «Перишер».

Подводя итоги первого дня войны, мы пришли к заключению, что он был напряженным и успешным началом боевых действий. «Си Харриеры» проявили себя хорошо. Мы сбили несколько самолетов, несколько аргентинских пилотов погибло, повредили два аэродрома и уничтожили несколько человек из аэродромных команд. В свою очередь аргентинцы обстреляли два британских корабля, сбросили бомбы очень близко от большого эсминца и фрегата, несколько раз атаковали истребителями, применяли ракеты и пытались нанести удар по нашим противолодочным кораблям и авианосцам. И сейчас, поздно вечером, когда я стараюсь сделать в дневнике запись, несколько кораблей Королевских ВМС все еще продолжают обстрел погруженных в ночную тьму аргентинских позиций на побережье Восточного Фолкленда.

Я не думаю, что на моей родине, в Соединенном Королевстве, люди имели хотя бы малейшее представление о том, как ужасно началась эта война и какие серьезные последствия для обеих воюющих сторон имели боевые действия в этот день. Нам тогда было неизвестно, что аргентинская истребительная авиация никогда в ходе конфликта не будет пытаться вызвать нас на воздушный бой. Мы, как и планировалось, вынудили их ВВС раскрыть свои карты, и им не очень понравилось то, что они увидели: британские пилоты их превосходили, а американская ракета AIM-9L «Сайдуиндер» класса «воздух-воздух» была лучше, чем то, что было у них.

В этот день мы прощупывали наш путь вперед, не зная намерений нашего противника, и в основном начали действовать без реального понимания их плана атак. Теперь ситуация в значительной степени изменилась. Их флот вышел в район боевых действий, хотя мы еще не были полностью уверены в том, насколько далеко и куда они ушли. Мы не знали того, что их воздушные силы делали все, что могли и, несмотря на это, терпели неудачу. Я не мог и рассчитывать на лучшую реализацию плана введения противника в заблуждение. Обман противника дал максимальные результаты. Теперь нам нужно было этим воспользоваться.

Конечно же, нам предстояло много узнать о реальных намерениях аргентинцев, но ведь и они страдали от того, что не имели представления о том, где мы. Стиль их действий и разбросанность воздушных рейдов, особенно когда мы в конце дня двинулись на северо-запад, показал недостаток у них достоверной информации по этой части.

Этот день я воспринял как день успеха и надежды. С сожалением должен заметить, что мы чувствовали себя весьма удовлетворенными. Эта война началась, и дела у нас шли хорошо. Никто с нашей стороны не погиб, и мы стали намного мудрее, чем были четырнадцать часов назад, когда первая бомба взорвалась на взлетно-посадочной полосе Порт-Стэнли. Вот что я записал в своем дневнике о событиях 1 мая 1982 года:

Сегодня мне пятьдесят. Истек первый день войны. «Вулкан» начал атаку по плану и сделал свое дело, что было усилено ударами «Си Харриеров» по Порт-Стэнли (еще три «Харриера» нанесли удар по Гус Грину). Много тревог относительно удара аргентинской авиации с материка, но я почему-то думаю, что этого не случится.

«Миражи» кружили над Фолклендами, не пытаясь пас атаковать большими силами. Похоже, авиационное прикрытие над Порт-Стэнли и аргентинский удар сдерживается до тех пор, пока они не получат ясную картину происходящего. Кошки-мышки. Тем временем мы начали выдвигать группы для артобстрела побережья и для поиска подводной лодки в прибрежных водах, а штаб флота говорит мне не рисковать группой кораблей огневой поддержки.

Но я думаю, что должен поступать так: во-первых, они почти там, приблизительно па полпути! (па тот момент, когда флот не рекомендовал этого делать); во-вторых, мы должны ослабить аргентинцев (это должно заставить их держать там подводную лодку в будущем, если она еще не там); в-третьих, аргентинцам это не поправится. Это может быть рискованным, но я полагаю, что рискнуть придется.

Все (очевидно, включая и меня) очень нервничают: перископы, шум винтов, торпеды, пуск «Экзосет», столбы дыма, но па самом деле кроме нашего удара ничего не произошло.

21.00 – очень хорошая погода, спасибо Небесам. Я бы не стал летать при таком напряжении и при нехватке времени для подготовки в плохую погоду. Пока нам везет. Группа кораблей огневой поддержки атакована четырьмя «Миражами». Авиационное прикрытие было слишком близко и не смогло надежно прикрыть корабли (я так думаю); «Глэморган» с «Эрроу» при отражении первого воздушного удара получили незначительные повреждения.

Авиационное прикрытие сбило «Мираж» прямо перед «Алакрити», по другие отбомбились и ушли. Три «Канберры» прошли от северного побережья мимо «Бриллианта» и ушли па малой высоте в нашем направлении, по так и не прорвались. Авиационное прикрытие с «Инвинсибла» сбило один из них, два ушли домой, причем один со значительными, а другой с легкими повреждениями.

Атаки «Канберр» подсказали мне, что они: а) не используют дозаправку в воздухе; б) хотят нанести по нам удар и с) вероятно, сделать это не могут.

Пока все хорошо, по я не думаю, что это может продолжаться долго. У них самое слабое представление о том, где мы находились, – «Канберры» действовали наощупь. Группа «Глэморгана» оправилась после удара и возобновила артобстрел. Но я полагаю, что они должны сделать для себя выводы. «Бриллиант» вместе с «Ярмутом» всю ночь продолжали в своем небольшом районе выбивать дух из какой-то несчастной сардины!

Утром, после разговора с Дэвидом Галлифаксом [начальником штаба флота], имеем намерение уйти от берега па восток для того, чтобы спокойно провести день и понаблюдать за реакцией аргентинцев.

Поздно вечером я приказал группе «Бриллианта» и трио «Глэморгана» (или трем мушкетерам, как они себя называли) возвратиться до рассвета к основным силам ударной группы. Это был длинный и богатый событиями день. Мы достигли многого из того, что планировали, в основном потому, что начали эту войну вполне определенным способом. Еще в середине апреля на большом совещании штаба на борту «Гермеса» мой график определил начать кампанию 1 мая. Каждый день промедления означал то, что нам придется воевать в середине июля, когда в Южной Атлантике наступает зима, которая приведет к неизбежному истощению людей и поломкам кораблей. Так всегда бывает, когда вы находитесь слишком далеко от своей базы.

По крайней мере я думал, что мы начали вовремя. Это может оказаться решающим фактором, когда мы подойдем к концу войны. Но был и другой критический фактор, который, я был уверен, не даст мне покоя в эту