100 дней Фолклендов. Тэтчер против Аргентины - Патрик Робинсон

ночь – общий район нахождения Аргентинских ВМС. Вспомните, что мы еще не нашли их 20000-тонный авианосец «Вентисинко де Майо» с его палубными самолетами и двумя эсминцами охранения. Мы также не знаем, куда делись три других аргентинских фрегата на северо-западе. Для меня было страшным ударом, когда ни «Спартан», ни «Сплендид» не смогли их найти. В то время я знал только район нахождения артиллерийского крейсера «Генерал Бельграно» с его двумя эсминцами охранения с ракетами «Экзосет». Их действия давали основания считать, что они выжидают (предполагая, что находятся в безопасности) приказа на сближение с нами. Они были слишком близко от «Гермеса» – в 200 милях. Я не знал, насколько хорошо они подготовлены, но шесть месяцев назад в условиях, практически идентичных этим, я незаметно подкрался к американцам в Аравийском море.

Я медленно шел к своей небольшой каюте со смешанными чувством облегчения по поводу дня прошедшего и беспокойства о ближайшем будущем. Завершая день, я выпил маленькую рюмочку виски и задал себе вопрос, следует ли дать одну последнюю инструкцию офицеру-ЗамБУ на ФКП: «Если непрошенные гости постучат, потопите их не колеблясь».

Глава 8

Колокола ада

Еще несколько тысяч миль назад мы установили: если правда является первой жертвой войны, то второй, определенно, стала вежливость. Теперь, после первого дня боевых действий я знаю третью. Сон. Сон стал такой же редкостью, как вежливость и правда. Я заменял его в значительной степени адреналином. Второго мая (в первую ночь моего второго пятидесятилетия), заснув после полуночи, я был разбужен примерно через час, в 03.20, сообщением: «Предполагаем аргентинский «Треккер» (самолет-разведчик) к северу от нас. Послан «Харриер» для разведки».

Я поднялся и пошел на ФКП. Задав несколько вопросов, возвратился в постель, встревоженный осторожным продвижением аргентинского надводного флота. Предстояло определить наши действия в этой обстановке. Заснуть уже было практически невозможно. Через час меня вызвали снова. Один из наших разведчиков «Харри-еров» сообщил о нескольких надводных контактах на его радаре к северо-западу от нас на удалении двести миль. Мои ноги стали на палубу еще до того, как окончился доклад.

Пока я быстро шел по короткому коридору на ФКП, становилось ясно, с чем мы снова столкнулись. Контакты были примерно там, где мы и предполагали – северо-западнее от ударной группы и к северу от островов. Несомненно, это была аргентинская авианосная ударная группа: 20000-тонный «Вентисинко де Майо», гордость флота адмирала Анайи, с корабельным охранением, возможно, в составе пяти кораблей. Два из них могли быть эсминцами УРО проекта 42 «Сантиссима Тринидад» и «Геркулес» – корабли, однотипные «Ковентри», «Глазго» и «Шеффилду».

Как только я прибыл на ФКП, мое предположение подтвердилось. Пилот «Харриера» доложил, что он был «подсвечен» радаром типа 909 системы управления ЗРК «Си Дарт». Это мог быть один из аргентинских эсминцев проекта 42. Короткое обсуждение с моим штабом позволило оценить ситуацию и прийти к выводу, что они собираются нанести по нам удар палубной авиацией с авианосца. Авианосец мог нести десять A-4Q «Скайхоков», каждый с тремя пятисотфунтовыми бомбами, поэтому на рассвете (для нас 11.00 по Гринвичу) мы могли ожидать стремительной атаки на «Гермес» и «Инвинсибл» с использованием тридцати бомб. Авианосец мог также нести «Супер Этандары» с «Экзосет», и это добавляло нам проблем.

И вот среди той довольно мрачной ночи почти у границы британской всеобщей исключительной зоны мы приготовились к проведению первой, детально спланированной операции войны: Королевские ВМС против ВМС и ВВС Аргентины. Это было самое последнее, чего мне хотелось в это время. Я совершенно не желал «линейного сражения». Современная тактика требует боевых порядков, которые выглядят, на первый взгляд, полностью бессистемными и далекими от «детально спланированного расположения сил». Командующий, который так поступает, слишком уязвим для противника.

Я предпочел сформулировать окончательные распоряжения через два часа после совещания штаба, в 07.00, когда возвратятся группы «Глэморгана» и «Бриллианта». К этому моменту мы должны были многое обдумать, поскольку «Вентисинко де Майо» был только половиной нашей проблемы. Другой половиной был находящийся в двухстах милях к юго-западу от меня и к югу от островов «Генерал Бельграно» со своими двумя эсминцами охранения. В дополнение ко всему этому в зоне находилось еще три аргентинских фрегата и их единственный танкер.

Контр-адмирал Голтер Аллара, командующий аргентинской группировкой на море, был на авианосце. Их действия представлялись мне классическим двойным охватом нашей ударной группы. В худшем случае «Бельграно» и его корабли охранения могли бы, сблизившись в темноте, атаковать нас ракетами «Экзосет» с одного направления, в то время как мы готовились отразить ракетно-бомбовой удар с другого. У нас были варианты действий, но немного. Можно было уклониться и уйти на юго-восток. Тогда их бомбардировщикам будет труднее нас отыскать. К тому же, возможно, мы выйдем за пределы их эффективного радиуса действия с учетом заправки топливом и бомбовой нагрузки. Но мы специально стремились втянуть их флот в боевые действия с атомными подводными лодками, и я не хотел быть выжатым из собственной ВИЗ, словно зернышко из апельсина. Это создало бы дополнительные сложности для Правил ведения боевых действий и едва ли соответствовало традициям Королевских ВМС. К тому же в любом случае я должен был действовать завтра ночью в прибрежной зоне. Нет, я этого не мог допустить. Равно как я не мог позволить себе оставаться там и ничего не делать. Я должен был действовать, и поскольку мы поддерживали контакт с группой «Бельграно», а с авианосной группой контакта не было, мои мысли начали сосредотачиваться на крейсере.

То самое фото из прошлой жизни «Бельграно»: крейсер ВМС США CL-46 «Феникс» в Перл-Харборе во время японской атаки

Сам по себе «Бельграно» не представлял для нас большой угрозы. С другой стороны, пустяком его тоже не назовешь. Крейсер водоизмещением 13500 тонн, более шестисот футов длиной имел пятнадцать шестидюймовых и восемь пятидюймовых пушек. В моем соединении пушек такого калибра не было. Он был построен в США в середине 1930-х годов как легкий крейсер «Феникс» класса «бруклин», в годы второй мировой войны воевал на Тихом океане, пережил японское нападение на Перл-Харбор в декабре 1941 года. В американском военно-морском архиве есть фотография его выхода своим ходом из гавани мимо искореженной «Аризоны». Через год он стал флагманским кораблем адмирала Томаса Кинкейда, военно-морского командующего генерала МакАртура. Сам МакАртур продолжительное время с его борта руководил Тихоокеанской кампанией. В течение многих месяцев «Феникс» участвовал в кампании, когда МакАртур и Кинкейд вытесняли японцев со всех южных островов. Аргентинские ВМС купили его