100 дней Фолклендов. Тэтчер против Аргентины - Патрик Робинсон

дежурным офицером в западных пригородах Лондона. После чего он доложит начальнику штаба, который доведет это до главнокомандующего; тот будет звонить в Министерство, затем последует доклад начальнику штаба обороны адмиралу флота сэру Теренсу Люину. Когда они все прочтут и поймут сигнал и всем станет понятно, почему Вудворд хочет провести такие значительные изменения в плане операции, только тогда сэр Теренс доставит его в Военный кабинет для окончательного одобрения госпожой Тэтчер и только тогда может начаться процесс подготовки ответа, который может занять еще столько же времени. И при всем этом ответ мог быть совсем не такой, как я хотел и какой был необходим. Реализация такой процедуры была, по-моему, в значительной степени безнадежной, поскольку она не могла занять меньше пяти-шести часов, в течение которых (если я вопиюще не нарушу мои ПВБД) мы все можем купаться в Южной Атлантике, замерзая и задаваясь вопросом, откуда взялись эти чертовы шестнадцать «Экзосет».

Таким образом стало ясно, что у меня нет времени даже для написания формального обоснования и я не могу рисковать получить «неправильный» ответ. Насколько я знаю, «Бельграно» и его охранение уже могут быть на пути к нам, и если это так, то «Конкеррор» будет занят его преследованием через банку и у него не будет времени для подвсплытия на перископную глубину и обмена формальными сообщениями с Нортвудом через спутник. Общий смысл переговоров мог быть примерно таким: «Бельграно изменил курс на северо-восток. Пытаюсь поддерживать контакт с противником. Меняет ли изменение его курса мои ПВБД? Мне разрешено его атаковать? Нуждаюсь в срочном совете». Все это весьма безнадежно. При такой задержке «Конкеррор», вероятно, совершенно потерял бы крейсер, даже за то время, пока посылал сигнал. Поэтому вопрос состоял в том, как всех напугать, чтобы получить разрешение на необходимые упреждающие действия? Я должен получить эти изменения к ПВБД исключительно быстро. Для этого я начал формальный процесс, дав «добро» Джереми Сандерсу по закрытому каналу спутниковой радиосвязи растолковать дежурному офицеру в Нортвуде именно то, что я думал. В то же время я послал «Конкеррору» через спутник мое разрешение атаковать немедленно. Сигнал гласил: «От КОГ[59] 317.8 «Конкеррору». Степень срочности – «Молния». Атаковать группу «Бельграно».

Теперь я знал: командир «Конкеррора» поймет, что я не уполномочен давать ему такой приказ (вспомните, субмарины управлялись из Лондона против моей воли). Таким образом, я мог ожидать вполне определенную реакцию сразу после получения моего сигнала. Для начала его прочитает Нортвуд. Увидев то, что я сделал, командующий флотилией подводных лодок адмирал сэр Питер Герберт, мой бывший босс на «Вэлианте», будет без тени сомнения знать, что все это очень серьезно. И это станет самым существенным усилением официального запроса, который готовится Джереми Сандерсом для передачи по телефону в Нортвуд. Более того, мой сигнал будет получен в Лондоне через двадцать минут, что приведет к определенным действиям в шесть часов утра.

Как только мы это сделали, штаб Питера Герберта прочитал мой сигнал и немедленно снял его со спутника, чтобы «Конкеррор» его не получил, и он, конечно же, его не получил. Я явно превысил свои полномочия, изменив Правила ведения боевых действий британской субмарины, позволив ей атаковать аргентинский корабль, находящийся вне ВИЗ. Такое нарушение военно-морской дисциплины может означать только две вещи: или Вудворд сошел с ума или он вполне осознает то, что делает, и очень спешит. Я надеялся, что они доверятся моему здравомыслию, так как существует другой аспект в обстоятельствах такого рода: если политические деятели решат, что для международного сообщества невозможно найти оправдания для потопления большого аргентинского крейсера, связанного с возможными большими человеческими жертвами, то я предоставляю им возможность обвинить во всем меня (если это будет для них удобным).

Мне понятно, что им было бы чрезвычайно трудно отдать такой приказ, который многие посчитают безжалостным. Есть некоторые вещи, которые политики просто не могут делать при любых смягчающих обстоятельствах. Но сейчас они могли бы это сделать. И если дело закончится плохо, то обвинят во всем меня. А если все пройдет хорошо – это станет их достижением.

В действительности я надеялся, что сигнал дойдет до главкома ВМС сэра Джона Филдхауза, который сам найдет решение с учетом безотлагательности сообщения. Командующий флотилией подводных лодок несколько опередил меня, сняв сигнал со спутника. Тем не менее я полагаю, что они немедленно пошли бы к главкому и сказали: «Смотрите, что сделал Вудворд». Это, я уверен, насторожило бы его и заставило пойти к адмиралу Люину и сказать: «Смотрите, что предлагает Вудворд. Они там нуждаются в изменении Правил ведения боевых действий. Срочно».

Как бы ни разворачивался реальный процесс на родине, я так его представлял со своего ФКП на мостике «Гермеса». На самом деле мой КомОС и коллега КомОГ – командующий флотилией подводных лодок уже начали процесс изменения ПВБД, не поставив меня в известность. Достаточно сказать, что когда в 10 часов утра военный кабинет собрался на оперативное совещание по «Конкеррору», все уже владели обстановкой. После быстрого, но тщательного рассмотрения предложений военных, премьер-министр и военный кабинет одобрили изменения к ПВБД, которые разрешали «Конкеррору» атаковать группу «Бельграно». Я не думаю, что госпожа Тэтчер представляла в тот момент (я уж точно не мог себе представить), что всего лишь через несколько месяцев один из комитетов палаты общин попытается доказать: такое преступное решение могло быть принято только жестоким поджигателем войны или группой бессердечных поджигателей войны, где я был одним из первых. Но мышление политиков и военных часто отличаются, даже когда они находятся по одну сторону при всеобщей общественной поддержке. И военному начальнику, находящемуся под угрозой ракетного удара, обязательно необходимо быть более твердым, чем тому, кто размышляет об этом несколько недель спустя, сидя перед камином в загородном доме на юге Шотландии.

Мой собственный довод сформулирован просто, потому что он берет начало из того же фольклора, который сопутствовал адмиралам Нельсону, Джервису, Худу и Каннингему. Скорость и курс корабля противника могут быстро изменяться и поэтому особого значения не имеют. Имеет значение место его нахождения, его боеспособность и мое представление о его намерениях.

В 07.45 по Гринвичу 2 мая ушел мой сигнал, и у Джереми Сандерса был короткий разговор с дежурным офицером в Нортвуде. Мы ничего не могли предпринять по отношению к «Бельграно», оставалось ждать ответа. К этому времени противолодочная группа и группа «Глэморгана» возвратились. Я чувствовал, что мы стали менее уязвимыми, но был все еще раздражен тем, что кроме «Конкеррора», ни одна из двух остальных лодок почему-то