Лев Троцкий - Георгий Чернявский

Троцкий находился в Бухаресте в то время, когда был подписан Бухарестский договор. Этому документу, его предпосылкам, содержанию, предполагаемым последствиям он посвятил большую статью.[369] В ней высказывалось обоснованное мнение, что договор не сможет обеспечить мир на Балканах, что он не решил ни одного из коренных вопросов, состоит из недомолвок, что «Восточный вопрос страшной язвой горит и гноится на теле капиталистической Европы» (впрочем, вряд ли одно и то же может гореть и гноиться одновременно!).

В Румынии Троцкий возобновил контакты со своим другом Крыстю Раковским. Последний был главным героем статьи, посвященной румынскому социалистическому движению.[370] Это была первая попытка Троцкого передать биографию Раковского. Позже к жизни и деятельности этой выдающейся личности Троцкий будет возвращаться неоднократно. Иной характер носил обширный очерк «Поездка в Добруджу», написанный под влиянием общения с Раковским, по приглашению которого и была совершена поездка в живописный добруджанский город.[371]

Если иметь в виду черты характера Троцкого — эгоцентризм, высокомерное отношение к окружающим, трудное и почти невозможное сближение с другими людьми, стремление всегда и во всех делах быть первым и демонстрировать это окружающим, — просто поражает то чувство глубокого уважения, можно сказать, почтения, которое он испытывал к Раковскому и что проявилось в этом очерке. Вот лишь одно из описаний совместной прогулки по улице Мангалии: «Мы проходим со своим другом и чичероне вдоль всей улицы, и я с почти мистическим удивлением гляжу, как он орудует в этом этническом и лингвистическом хаосе. Он поворачивает голову направо, налево, раскланивается, перебрасывается словами с одним столом, с другим, заглядывает в магазины, наводит хозяйственные справки, ведет мимоходом политическую агитацию, собирает сведения для газетных статей и все это на полдюжине языков. В течение часа он без затруднений переходит десятки раз с румынского языка на болгарский, на русский, немецкий, турецкий — с приезжими колонистами и французский — с нотаблями».

Статьи Троцкого о событиях, связанных с Балканскими войнами, были значительным первичным вкладом в изучение этого сложного комплекса военно-политических событий. Сотрудничество с «Киевской мыслью» продолжалось и после балканской командировки вплоть до начала Первой мировой войны. Последняя предвоенная статья Троцкого в этой газете была опубликована 19 июня 1914 года. Затем сотрудничество возобновилось в военные годы.

Первого августа 1914 года Первая мировая война поставила перед социалистами сложнейшие вопросы: каковы причины бойни; патриотические или интернационалистские позиции следует занимать; допустимо ли продолжать классовые выступления во время войны, и если это возможно, то в каких формах; каковы пути выхода из войны?

Все эти вопросы встали перед Троцким, как и перед социал-демократами воюющих и в определенной степени нейтральных стран. Но он, уже почти десятилетие ведший борьбу за воссоединение социалистического движения, оказался в особо трудном положении, крайне болезненно воспринимая размежевание в рядах социалистов, начавшееся с началом войны в значительной мере под влиянием военно-патриотических настроений, распространившихся в общей массе.

Одним из первых это ощутил младший сын Троцкого Сережа, которому было лишь шесть с половиной лет и который только научился читать по-немецки, а жили они в Вене. В день начала войны ребенок, выйдя во двор, увидел надпись крупными буквами: «Alle Serben müssen sterben!» («Все сербы должны умереть!»). Движимый чувством противоречия, мальчик воскликнул: «Hoch Serben!» («Да здравствуют сербы!»). «Он вернулся домой с синяками и с опытом международной политики», — не без чувства гордости писал его отец через 15 лет.[372]

Третьего августа, после объявления Германией войны России, Троцкий отправился к начальнику политической полиции Австрии Гайеру, чтобы выяснить положение политэмигрантов из России. Они были подданными враждебного государства и могли оказаться под молотом бюрократической репрессивной машины. Гайер высказал предположение (фактически раскрыв принятое решение), что уже на следующий день может появиться приказ об аресте русских и сербов. В ответ на слова Троцкого, что он завтра же уедет с семьей в Швейцарию, полицейский начальник порекомендовал сделать это сегодня. Через три часа Лев, Наталья и оба сына находились в поезде, отправлявшемся в Цюрих.[373]

Троцкий сразу присоединился к тем группам международного социалистического движения, которые получили наименование интернационалистов, в противоположность патриотически настроенным социал-демократам, которых Ленин назвал социал-шовинистами. Троцкий, однако, был далек еще от тех ярлыков, которые Ленин навешивал на деятелей II Интернационала. После одного из докладов Ленина в Цюрихе Троцкий взял слово, чтобы выразить возмущение выражением «предатель», которое Ленин употребил по отношению к К. Каутскому.[374]

Троцкий приступил к подготовке подробного документа, посвященного современному политическому положению. Он назвал свою брошюру «Война и Интернационал». Она вышла на хорошем немецком языке[375] и получила распространение в Австро-Венгрии и Германии. Дело дошло до того, что какой-то немецкий суд заочно приговорил Троцкого к заключению за эту брошюру. С точки зрения германских государственных интересов в условиях войны, да и государственных интересов любой другой воюющей страны, такой «обвинительный подход» мог бы считаться естественным. В основном, однако, властные структуры западных держав, включая Германию, все еще неоправданно терпеливо относились к тем, кто фактически подрывал их военные усилия своей пропагандой.

Автор стремился доказать, что возникновение войны вытекало из империалистического соперничества великих держав.

Особенно едко Троцкий высмеивал заявления германских социал-демократов, что их страна ведет войну за освобождение против русского деспотизма. Наоборот, убеждал он, существование царизма укрепляет монархию Гогенцоллернов и олигархию прусских юнкеров. Реальными целями германских военных действий были развитые соперники — Франция и Великобритания.