Вольные стрелки - Михаил Нестеров

– Удобно лег, – прокомментировал случившееся Глумов и поднялся наверх, ступая по телу Ахмеда, как по ступенькам.

Цыплаков с оторопью смотрел на Костю Багдасарова. Прошло несколько секунд, прежде чем он поторопил его:

– Брось мне веревку. Ты что, Костя, оглох?

Муравьева Цыплаков обработал капитально, тот не скоро очухается. А вот Гном уже начал извиваться под ним.

– Костя, оглох?

И тут Цыплакова прострелило: Костя-Хан даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь ему в неравной борьбе. Цыплаков мог гордиться тем, что в рукопашной одолел двух спецназовцев, но гордость скромно ждала своего часа за спиной этого хряка, она притаилась где-то за егоширокой спиной. Цыплакову отчего-то припомнились эти слова Глумова. Почему Сергей велел Косте-Хану идти последним? Может, шепнул ему что-то по пути в бункер?

Другой на его месте кинулся бы на помощь. Что, кишка тонка? Но раньше Костя не был, что называется, робкого десятка.

Цыплаков не мог рисковать. Были бы они с Костей один на один... Но за спиной две женщины – Ирина Харламова и Шелковая Моль.

– Веревку! – снова потребовал Цыплаков. – Дай мне веревку!

И когда Багдасаров подошел к нему, он, во-первых, успокоил Гнома ударом в висок. Второе, что он сделал, – это резко поднялся на ноги, вынося в сокрушительном апперкоте свою рабочую правую.

Голова Кости-Хана запрокинулась. Он получил чемпионский удар в челюсть. У него подкосилось все, что только могло подкоситься, начиная с его ханских глаз и заканчивая ногами.

* * *

Гекко гордился выдающимися снайперами, которых нередко называли ангелами смерти. Кто знает, может быть, Влад подражал своему командиру, когда на его приказ «занимай точку» ответил той самой улыбкой: «нас водила молодость в сабельный поход...»

Гекко-младший выполнял привычную задачу, находясь практически на территории противника, – это «выведение из строя важных целей», включая дозорных, и то, что называется снайперским террором: наведение паники, моральное подавление. Будучи на заданиях в Чечне, он часто использовал в качестве прикрытия выстрела фоновый шум, будь то вой ветра, метель, дождь. Сейчас его надежно прикрывала громовая феерия. Лазер казался ему свихнувшимся целеуказателем: метался от одного гостя к другому, взмывал в небо, падал на землю, и он не был основным, а только обыгрывал главный лазер, который вытворял чудеса...

Влад работал в паре только со старшим братом и по праву считал того лучшим наблюдателем и защитником. Он был вооружен снайперской винтовкой Драгунова. Калибра 7,62 миллиметра, она была укомплектована оптическим прицелом ПСО-1. Гекко не всегда использовал наглазник, но сегодня, в условиях лазерной подсветки, без него было не обойтись. Кроме этой мелочи, условия для работы были идеальными: нет ветра, а значит, нет надобности в поправках на ветер, температура воздуха чуть превышала двадцать градусов.

Позиция и ее маскировка были лучше не придумаешь: в подвале дома, на который (и над которым) проецировались лазерные композиции. Гости как на ладони. Их взгляды порой пересекаются со «зрительной осью» снайпера, но они об этом даже и не догадываются. Не догадывается даже самый проницательный из всех гостей...

* * *

Цыплаков привел Гнома в чувство так же быстро, как и вырубил. И начал допрос, исходя от обратного. Он опустил общую задачу диверсионной группы – она хоть и была зашифрована, но ключ носил имя Ирины Харламовой.

– Задача твоей подгруппы? – потребовал Цыплаков ответа.

Гном осклабился. Его разбитые губы разошлись, открывая на обозрение окровавленные, как у вампира, зубы.

– Он ничего не скажет, – ответила за Гнома Ипатьева.

– Ты зря так думаешь, – огрызнулся Цыплаков.

Гном смотрел поверх его плеча, на сестру милосердия. «Тоже мне, поддержка», – усмехнулся Цыплаков.

Гном опустил глаза, словно не в силах был смотреть на Ипатьеву.

– Кто очищал дорогу от мусора?

– Похоже, брат, ты не в теме, до сих пор не понял, что происходит. А скорее всего, уже произошло.

– Сейчас ты разжуешь мне все по пунктам. Ты заговоришь так быстро, что я буду просить тебя притормозить.

Цыплаков не сомневался в себе. Если Гном хотя бы затянет с ответом, он вышибет ему мозги. Гном был одним из тех, кто научил Цыплакова убивать. Они и не собирались останавливаться.

– Не люблю, когда меня держат за дурака, – сказал Цыплаков, – и за это я готов убить. Есть две вещи, которые со мной никогда не прокатывали: обмануть меня дважды и взять на понт.

И он, приставив ствол пистолета к голове Гнома, взвел курок пистолета.

Похожий щелчок раздался у него над ухом. Под ухо же ткнулся холодный ствол, и женский голос произнес:

– Опусти ствол.

Цыплаков сглотнул. Он узнал бы этот голос спросонья, различил бы даже в беснующейся толпе футбольных фанатов. Он нашел в себе силы прояснить ситуацию:

– Хороший ствол не должен опускаться.

Гном помог ему бросить оружие, накатив справа. Когда туман перед глазами Цыплакова рассеялся, он встретился взглядом с Ипатьевой:

– Когда же тебя успели завербовать? Ведь ты все время была на виду, каждый день, каждый час, каждую минуту.

И Шелковая Моль все расставила по своим местам. Она сказала всего два слова:

– До тебя.

* * *

Генерал Разлогов находился рядом с Вейсбергом. Они были героями дня, и ни для кого это не было секретом. Если чествовали одного, то это означало, что следовало проявить уважение и к другому. Ничто – ни одежда, ни выражение лица, ни жесты – не могло выдать в Разлогове генерала российской армии. И только его выправка вылезала за пределы его маскировки.

Фужер в руке генерала искрился. На фоне его общей наэлектризованности выделялся именно он, символ чествования. Как и большинство гостей, Разлогов стоял лицом к центральному зданию, и Гекко-младший при четырехкратном увеличении отчетливо разглядел каждую его черту. Рука об руку с ним – Юлий Вейсберг. Снайпер сместил ствол винтовки и так же внимательно вгляделся в лицо бизнесмена, который занял двадцатую позицию в рейтинге миллиардеров, составленном журналом «Форбс». Шестое чувство споткнулось об очертание человека в полумраке. Он находился в тени выступа над входом в подъезд дома, что был напротив. И Гекко-младший, на этот раз выступая в качестве наблюдателя, передал координаты брату:

– Правее Вейсберга, под козырьком подъезда, видишь?

Старший посмотрел в бинокль и тоже увидел этого человека. И сразу же узнал. Информация, которую предоставлял бойцам Сергей Глумов, была исчерпывающей. Это был Муса Сараев, из рэкетира перепрофилировавшийся в начальника службы безопасности своего давнего клиента. Наблюдателю не понадобилось сличать оригинал с фотографией. Снимки всех пятерых людей, подлежащих ликвидации, запечатлелись в памяти.