Вольные стрелки - Михаил Нестеров

– Муса Сараев, – подтвердил Владимир. – Хорошо стоит.

В праздной толпе он нашел еще одного человека из списка – Лечо Бажаева. Президент нефтяной компании был одет в темно-серый английский костюм, голубую рубашку и синий в полоску галстук. Но облик его не соответствовал одежде. Мешки под глазами, помятое лицо, торчащие из носа волосы, синеватые нездоровые губы. Ему бы больше подошла одежда рыбака: вязаная шапочка, прикрывающая плешь, свитер, прорезиненный комбинезон да высокие сапоги.

Сергей Глумов дал знать о себе через минуту или две.

– Скажешь, когда будешь готов, – предупредил он Влада. Сам Сергей тщетно пытался вывести на связь Гнома. Не отвечал и Ноль-эмоций.

Рваться в бой было не в правилах братьев Мошновых. Они тоже выдержали паузу, как если бы тронули струну на гитаре, и прислушались, хорошо ли настроен инструмент.

– Я готов, – наконец отозвался младший из братьев.

– Начали! – отдал команду к бою Глумов.

Гекко прицелился в Вейсберга и выстрелил.

Вейсберг в очередной раз поднес бокал к губам, чтобы пригубить шампанское, но вдруг дернулся и подался вперед. Бокал, который он держал в правой руке, разлетелся вдребезги. Искрящийся напиток выплеснулся ему на рубашку и смешался с кровью, брызнувшей из раны. Пуля попала ему в верхнюю часть груди с правой стороны. Он раскрыл рот, но вместо крика наружу вырвался хрип.

Генерал Разлогов, падая, увлек Вейсберга за собой на землю. Список, который он недавно подсунул Сергею Глумову, начал закрываться.

Звук выстрела потонул в грохоте музыкального сопровождения. Лопнувший осколками бокал стал частью небывалого «светопредставления». И только упавшая пара мужчин привлекла внимание нескольких гостей; они проследили за ними «киношным» взглядом: «Что это с ними?» И только когда Разлогов приподнялся на локте, кто-то заметил кровь на его пиджаке. Подруга Бажаева опередила всех. Она крикнула через сетку паранджи так громко, что перекрыла музыку.

Муса Сараев сорвался с места, выхватывая одной рукой пистолет, а другой – рацию. Влад дал ему ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы нажать на клавишу и открыть рот. В него-то и уперся основной треугольник прицела. Гекко дожал спусковой крючок. Выстрел. Муса споткнулся и неловко дернул головой. Пуля пробила ему щеку. Он по инерции сделал пару шагов вперед и только после этого упал. Гекко выругался. Сараевские финты не могли сбить его с толку. Тот был ранен, причем легко.

– Я только зацепил его, – процедил он сквозь зубы. Он не смог вести Сараева, который пока что мог маскироваться в мельтешении ног.

Но он делал больше: спешил на помощь к тому, который на протяжении нескольких лет был его кормильцем, как акула для паразитов. Сараев по-пластунски полз по площади в сторону, откуда его мог снять снайпер, сдирая в кровь колени и локти. Пока он не видел Юлия – его загородило тело в клубном пиджаке генерала Разлогова. Он тоже делал невероятное – рисковал собой, спасая человека, с которым был связан только делами. И Сараев вдруг выкрикнул:

– Генерал!

Разлогов обернулся на этот крик. И когда встретился взглядом с Сараевым, улыбнулся ему.

Втроем они оказались в центре плаца, который пустел на глазах. Еще несколько мгновений, и они останутся одни. И пусть снайпер тоже один, но он – снайпер. Он не промазал. От смерти Сараева спасла случайность – пробка от шампанского, на которой он поскользнулся.

Он глянул вправо и – невероятное дело – увидел Юрия Чернова. «Господин оформитель» убегал в толпе униформы, часто оглядываясь. В другую сторону, словно избегали общения с обслугой, бежали гости. На месте оставались только музыканты и устроители лазер-шоу. «В скорости наше спасение», – пронеслось в голове Мусы Сараева. И он повторил это вслух. «На раз и два», – кивнул он генералу. Они подхватили Вейсберга под руки и рванули вслед за обслугой. Муса слишком поздно понял, что положение у него хуже, чем у генерала. Насколько хуже – это была цена его жизни.

Гекко не раз стрелял через открытые окна по целям, находящимся в машинах; стрельба в условиях людской толпы была для него новой, но движущаяся цель, она и в Чечне движущаяся цель, и на распродаже военных городков тоже, рассудил Влад. Сараев по отношению к снайперу находился вполоборота, скорость его была небольшой, так что Владу не составило труда снять его. Он нажал на спусковой крючок, когда Муса был готов повторить фокус с пробкой – снова поскользнуться. Он отмерил последний метр плаца, когда пуля попала ему в висок.

Генерала Разлогова снова забрызгало кровью, на этот раз – Мусы Сараева.

Он нашел временное убежище за опрокинутым столом. Прислонив к его поверхности Вейсберга, генерал поймал его взгляд и покачал головой, вкладывая в этот жест очень многое.

– Господи, – прошептал Вейсберг, – спасибо тебе...

– Не все еще закончилось, – прервал его генерал. – Спецназовцы сейчас начнут зачистку.

– Мои охранники остановят их.

– Нет, – покачал головой генерал. – Не остановят. Я знаю этих людей. Они не один год работали на меня. Я платил им хорошие деньги. И только недавно понял, на что они их тратили.

Пульс его приближался к ста пятидесяти ударам, но генерал был бледен, будто в его теле открылось десяток ран, а кровь хлестала наружу. Под глазом забился нервный тик.

Разлогов поднял голову в тот момент, когда рядом, как из-под земли, вырос стильный Крист. Спецназовец направил ствол «абакана» на Вейсберга и добил его короткой очередью.

– Не вставайте, товарищ генерал, – «проявил заботу» Крист. – Здесь сейчас будет еще жарче.

И он кинулся к очередной цели – Бажаеву.

Глумов тем временем уводил пятерку бойцов к берегу, где свои посты заняли пять или шесть чеченских боевиков. Трое бросились в воду. Сергей, припав на колено, форсированными очередями достал одного. Сменив магазин, более или менее точно определил, в каком месте реки появится над водой голова другого. Снова форсированная очередь, и боевик пошел ко дну.

Третий все же добрался до берега. Но он настолько обессилел, что привлек к себе внимание громким стоном. По нему отработали сразу два «абакана».

Этот редкий частокол группа Глумова преодолела без труда.

Цыплаков почти с ужасом смотрел в глаза человеку, контролером которого он являлся. Это он подтверждал информацию, которую Моль сливала Разлогову, а не наоборот. По сути дела, он все это время искал самого себя, но выполнял функции второго номера...

– А ведь я мог догадаться... – чуть слышно прошептал он. Ему не потребовалось никаких разъяснений. Он словно читал с листа. Когда они в кабинете секретаря жилкомиссии арестовывали Глумова, Ипатьева не знала о связи того с Мирковичем, как и не знала, что тот в это время находится в смежной с кабинетом комнате, иначе бы предупредила его. Она сделала себе алиби: легла с Костей в постель и не вылезала из нее. Ловко. И она же сегодня вывела из игры Джумагулова, сказав, что видела Игоря, снимавшего лимузин Харламова. А Цыплаков помог ей вспомнить не только дату, но и точное время. Цыплакова, своего контролера, вычислила без труда, он был ходячей рекламой.