Счастливая жизнь для осиротевших носочков - Мари Варей

достает бумажник и протягивает мужчине несколько купюр, после чего захлопывает дверь.

Потом кладет холодную руку мне на лоб, хмурит густые брови. Большие карие глаза наполняются беспокойством.

– У тебя жар, – отмечает Анджела и уверенным шагом пересекает гостиную.

Иду следом, боясь, что она вот-вот исчезнет. На пороге спальни она замирает, и мне становится стыдно за валяющиеся на полу бутылки водки, за беспорядок и грязь, которые там царят.

– Вижу, ты успешно борешься с манией чистоты и порядка, – констатирует Анджела с невозмутимым видом. Потом едва слышно вздыхает. – Ладно, будем разбираться с проблемами в порядке живой очереди.

С этими словами она идет в уборную. Слышу звук открываемых и закрываемых шкафчиков и бегущей в воды. Через несколько минут она возвращается и протягивает мне стакан и таблетку от головы. Послушно проглатываю, после чего Анджела отводит меня в уборную.

– Я приготовила тебе ванну. Можешь не благодарить. Я сделала это ради себя, потому что ты благоухаешь так, словно живешь без водопровода.

Она уходит, оставляя мне необходимое уединение. Стягиваю майку. Она вся мокрая от пота. Бросаю джинсы на пол. Меня знобит. Ныряю в горячую воду, куда Анджела, судя по всему, вылила полбутылочки пены для ванны, и закрываю глаза. От тепла ноющие мышцы немного расслабляются. Слышу, как за дверью Анджела разговаривает по телефону и ходит по комнате.

Через некоторое время она дважды стучит в дверь.

– Можно войти?

В ушах у нее наушники. Продолжая говорить по телефону, она кладет на раковину чистое полотенце, которое нашла в шкафу в спальне.

– Эбби передает привет, – прежде чем выйти, бросает она как бы между делом, словно в происходящем нет ничего странного.

Сижу в ванне, пока не остывает вода, потом закутываюсь в халат и направляюсь в спальню. Там больше нет ни трупов бутылок, ни флаконов от таблеток, ни открытых банок… Анджела сменила постельное белье, приготовила мне пижаму и, надев мои резиновые перчатки для мытья посуды, теперь стоит на коленях в своем прекрасном платье и энергично оттирает от ковра бурое пятно, оставшееся от томатного соуса. Дэвид с интересом наблюдает за ней. Он всегда обожал Анджелу. Опять же, Анджелу все обожают.

– Голодна? – спрашивает она. – Когда ты ела в последний раз?

Качаю головой.

– Честно говоря, не знаю.

– Хорошо. Иди в кровать. Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Переодевшись в пижаму, забираюсь под одеяло, которые приятно пахнет стиральным порошком. Укладываюсь так, чтобы перед глазами снова оказался квадрат ясного голубого неба. Замечаю, что оно потемнело. Видимо, наступили сумерки. По прошествии получаса Анджела возвращается и кладет передо мной бумажный сверток. Смотрю на него, разинув рот.

– Ты что, сходила ради меня в «Макдоналдс»?

– Да, у меня сложилось впечатление, что веганским супом твое похмелье не вылечить. Но если ты когда-нибудь скажешь Эбби, что я была в «Макдоналдсе», тебе не жить.

Впервые за долгое время нахожу в себе силы улыбнуться. Потом достаю из свертка биг-мак, понимаю, что умираю с голоду, и проглатываю сначала бургер, а потом и картофель фри до последней крошки. После этого Анджела собирает упаковку и уходит, чтобы выбросить ее в мусорное ведро. Я тем временем открываю мансардное окно над головой – проветрить комнату.

Вернувшись, Анджела садится на краешек кровати и принимается гладить меня по волосам.

– Постарайся поспать, – вздыхает она, – завтра мы пойдем к врачу.

– Можешь остаться?

– Да, я никуда не уйду.

– Откуда ты узнала?

– Твой парень, Джереми, позвонил Саранье, а Саранья в свою очередь позвонила мне. От тебя две недели не было вестей, поэтому я запаниковала и вылетела первым же самолетом.

Двухнедельный блэкаут… Это рок-н-ролл, детка.

– Можешь принести Феникса?

– Кого?

– Мою гитару.

Анджела без лишних слов встает, приносит гитару и кладет рядом со мной. Глажу ее по грифу. Анджела растерянно качает головой:

– Я никогда тебя ни о чем не спрашивала, Алиса, но рано или поздно нам все же придется поговорить.

Я уже наполовину в отключке, поэтому у меня нет сил даже на то, чтобы кивнуть.

– Завтра… и еще… Джереми – не мой парень, – шепчу я перед тем, как провалиться в глубокий сон.

* * *

– Рада снова видеть вас, Алиса.

– Спасибо.

– Полагаю, на этот раз вы пришли не только за рецептом?

– Да.

– Тогда скажите, о чем вы хотите поговорить?

– О… о моей сестре…

– Я вас слушаю.

– Даже не знаю, с чего начать.

– С того, с чего начинаются все истории. С самого начала. Как зовут вашу сестру?

– Алиса.

Доктор Леруа непонимающе щурится и заглядывает в свои записи, чтобы убедиться, что не ошиблась.

– Мою старшую сестру звали Алиса, – тихо объясняю я. – А меня зовут Скарлетт.

Это короткое предложение вызывает огромное облегчение, которого, как мне теперь ясно, я ждала годами.

– Хорошо, Скарлетт… Но… – Доктор выглядит потерянной.

– 22 декабря 2012 года я… Алиса… – Запинаюсь, не в силах продолжать, и захлебываюсь рыданиями. Доктор протягивает мне коробку с салфетками. Она пытается сохранять невозмутимый вид, но видно, что она ничего не понимает.

– Что произошло 22 декабря 2012 года, Скарлетт?

– Моя сестра погибла, – всхлипывая, говорю я. – Из-за меня.

– Но как… почему?

Шумно сморкаюсь, чувствуя, как на меня наваливается огромная усталость. Когда я была здесь прошлый раз, то еще удивлялась, как можно плакать на глазах у психотерапевта. Теперь я знаю, как. Мне хочется спрятаться под одеяло и остаться там на веки вечные, но я должна идти до конца. Если правда не выйдет наружу, то задушит меня изнутри. Едва слышным шепотом отвечаю:

– Потому что я опоздала.

Дневник Алисы

Квинстаун, 12 декабря 2012 года

Брюс, я дома!

Мама и Скарлетт должны были приехать в Лондон на Рождество, но нам с Оливером пришлось срочно вернуться в Америку – на похороны Ричарда, его отца. Сердечный приступ. Мой бедный Оливер ужасно расстроен, но встреча с сестрами его немного утешила. Он остался с Эшли и Келли в Калифорнии, чтобы уладить кое-какие дела, связанные с имуществом. Оливер настоял на том, чтобы я воспользовалась случаем и заехала в Квинстаун, раз уж все равно в Америке (это очень мило с его стороны). Скарлетт вернулась домой несколько дней назад, и Оливер знает, что я беспокоюсь за нее. Еще раньше я говорила: мне грустно от того, что мы не отпразднуем двадцатисемилетие моей младшей сестренки в «Пляжном кафе» с традиционным горячим шоколадом.

Можно было изменить планы и провести праздники в Квинстауне, но мама, которая готовилась к поездке последние нескольких месяцев, во что бы то ни стало хотела увидеть рождественский Лондон.

Сам понимаешь, пришлось улаживать все в последнюю минуту. Не стану описывать, чего мне стоило найти билеты. С приближением праздников цены растут как на дрожжах. Само собой, мне пришлось взять все на себя: Скарлетт целыми днями сидит в пижаме перед телевизором и выключает радио, как только там передают ее песни, что случается примерно раз в час. Это бесит маму, которая привыкла, что радио всегда работает. В голове не укладывается: сингл Скарлетт стал хитом, сбылись все ее мечты, а она… дуется! Я никогда не пойму творческих людей, Брюс…

Билеты из Бостона такие дорогие, что придется лететь из Нью-Йорка. Но даже так не получилось взять билеты на один самолет. По счастливой случайности мне удалось найти место для Скарлетт на рейсе Оливера, который вылетает из Лос-Анджелеса 22 декабря и делает пересадку в Нью-Йорке. Я полечу на следующий день с мамой, которая отказывается путешествовать без меня, что, как сам понимаешь, привело к очередной ссоре между мамой и Скарлетт. Ничего страшного, я проведу день в Нью-Йорке, встречусь с Дакотой. Мне забавно представлять, как Скарлетт и Оливер будут сидеть рядом в течение семи часов полета. Может, они воспользуются возможностью и наконец поговорят по душам…

Впрочем, хватит о логистике. Я не потому взяла в руки дневник.

Я не писала тебе месяцами. Надеюсь, ты не в обиде, Брюс. Впрочем, ты – голливудский актер, мультимиллионер, которому удается все, включая классно выглядеть с лысиной. Было бы нелепо, если бы ты обижался из-за таких мелочей. Я взяла тебя с собой в Америку потому, что хочу продолжать писать. Мне лучше, у Скарлетт все прекрасно. Ей далеко до славы Лиама Галлахера, но она на пути к тому, чтобы стать настоящей рок-звездой, как и мечтала. Должна рассказать тебе