Сага о Черном Ангеле - Борис Успенский

– Да, ты, Крайс, прав, я всегда думал, прежде чем решиться на какое-то действие. Но уж если решался, то…

Качнувшись всем корпусом, Ксан опрокинулся назад вместе со стулом. Падая, поддел ногами стол, за которым располагался Крайс. Стол подлетел, подбив руку бывшего лейтенанта. Грянул выстрел, но пуля ушла в потолок. Кувыркнувшись через голову, Гривин выкатился в коридор. Вскочил на ноги, как раз когда в коридор вступил Хурд, держа в руке колбу с голубоватой прозрачной жидкостью. Он никак не ожидал наткнуться на недовольство в этом рае. Гривин стукнул его ребром ладони по шее, забрал его пистолет.

«Может, вернуться, чтобы попробовать разобраться с Крайсом?» Но на стенах замигали красные лампочки, и десяток пар ног застучали по пластику пола.

Послав Крайса подальше, Александр решил сначала отыскать лабораторию, где готовили эйфории, или склад, где он хранится. Ну а уж потом будет время подумать о Крайсе и его боевиках. Да и гул работающего производства неожиданно смолк.

Конвейер временно не работал. Рабочие, выстроившись в длинную улыбающуюся очередь, подходили к окошку, получали розовые кувшинчики и с жадностью выпивали содержимое. Раздачей занимался упитанный детина в коричневом халате. Он не успел выхватить пистолет из кобуры, как Гривин, оттолкнув несколько человек, кошкой прыгнул в раздаточное окно, сбил детину с ног и хрипло спросил:

– Где лаборатория с эйфорином? Где он хранится? Ну! Говори, а то убью!

– 3-за эт-тим п-поворотом, в т-триста сор-рок т-тре-тьей к-ком-нате! – трясясь, как студень во время землетрясения, и запинаясь, ответил «кашевар».

Нажав на парализующую точку, Александр отправил его отдыхать часа на два, может, на три. Очередь смотрела на происходящее безмятежно-счастливо. Не задерживаясь, Гривин выбрался из раздаточного отсека.

К нему бежали двое в коричневых комбинезонах, стреляя на ходу. Пуля обожгла плечо.

Один человек из очереди, задетый шальной пулей, взмахнул руками и сполз на пол и – страшное дело – продолжал счастливо улыбаться.

Не удержавшись, Александр выстрелил несколько раз по преследователям, стараясь попасть в ноги. Оба, завывая, покатились по полу, схватившись за простреленные лодыжки. Свернув за поворот, добежал до двери с номером 343, ударом ноги распахнул ее и ворвался в лабораторию.

Там находились гигантский пульт управления и высоченные ряды стеклянных трубок, по которым текла голубоватая жидкость. Что-то гудело, потрескивало. Два человека в белых халатах внимательно наблюдали за процессом. Они вздрогнули, увидев незнакомца.

– Где профессор Прайт?

– У себя… на Венере, – испуганно ответил один из людей, выглядевший респектабельным ученым с довольно заметным животиком.

– Кто здесь занимается эйфорином?

– Я, – бледнея, ответил он же.

– Тут весь эйфории?

– Да, – отозвался второй, – а какое вам, собственно, дело?

– А это аппаратура для получения эйфорина? – указал Гривин пистолетом на пульт с множеством кнопок и батареей стеклянных трубок. – Тогда отойдите в сторону! Вон отсюда!

В лабораторию ворвался охранник. Но получил удар в пах. Одновременно Александр отвел рукой ствол его автомата. Охранник скорчился, Гривин схватил его оружие. Автомат пришелся очень кстати, значительно облегчив работу.

Выстрелы по стеклянным колбам и пульту управления, по ящикам с уже готовым эйфорином совершили «светопредставление» в масштабе одной лабораторной установки. Сверкали искры, с грохотом раскалывалось стекло, разлетался пластик, лилась голубоватая жидкость, пахло горелым. С лабораторией было покончено.

«Эх, если бы связаться с патрульным крейсером!» Но в этот сектор очень редко заглядывали корабли корпуса Рейнджеров.

Из лаборатории «экс-ангел» вырвался с боем: пятеро охранников ждали у выхода, но они, судя по всему, плохо представляли себе, что значит спецназовец, хоть и бывший. Через несколько секунд все пятеро лежали в самых разнообразных позах без сознания, а Гривин решительно направился в сторону конвейера.

Конвейер возобновил движение – серебристая лента плавно скользила, но работников было мало. Основная масса людей, так и не получив кувшинчиков со «счастьем», стояла у окошка, и лица их не казались безмятежно счастливыми, как раньше.

Похоже, на Мэй эйфории уже не действовал.

– Что это, Саша? – испуганно воскликнула она. – Что со мной было? Что происходит?

– Не волнуйся! Оставайся здесь! Я скоро вернусь!

– Я с тобой! – она крепко ухватила за руку своего однокурсника.

– Нет, Мэй! Я же сказал, что скоро вернусь!

Она обиженно отпустила руку, всхлипнула и отошла в сторону, спряталась в подсобном помещении.

Появился Крайс с подручными. Они не стреляли, боясь попасть в плазменные бомбы на конвейере, но зато размахивали длинными сверкающими тесаками. В такой ситуации не устоять и против одного Крайса. С голыми-то руками…

– Роман! – со слабой надеждой крикнул Александр. – Люди, помогите!

Никто не отозвался. Роман стоял и тупо смотрел по сторонам, не понимая, что происходит. Мэй вышла из укрытия и, завизжав от страха, ударила шваброй по затылку подручного Крайса, неосторожно ставшего к ней спиной. Тот, охнув, упал, а Гривин стал обладателем тесака. Это чуточку повысило его шансы на успех. Оставшиеся «шестерки» не решались приближаться к столь странному сопернику, и вперед выступил сам Крайс. Зазвенели тесаки, высекая искры. Соперники не уступали в мастерстве друг другу. Но тут один из боевиков Крайса метнул в Александра тесак. Гривин вынужден был совершить уход корпусом, и на какой-то миг Крайс выпал из зоны внимания. Этого было достаточно, чтобы пропустить удар ноги в голову. В голове зазвенело. Александр опрокинулся на бок.

– Вот и все, Ксан Гривс! За то, что ты хотел лишить людей счастья, ты умрешь! Сколько беспокойства ты опять причинил! – осуждающе, со злобой произнес Крайс.

Он замахнулся, и… захрипев, повалился навзничь. Роман Харлин, сжимая в руках окровавленный тесак, виновато прошептал:

– Он ведь мог убить тебя, мне ничего не оставалось!..

Люди стонали, плакали… Ощущение счастья ушло.

Мэй, как могла, помогала Гривину.

– Это было не мое счастье! – говорил Роман. – Мое счастье – строить счастливую жизнь. А это… – он махнул рукой.

Оба химика в белых халатах и более дюжины подручных Крайса, связанные, сидели на полу.

Последователь профессора Прайта, тот, который солиднее, окликнул виновника всех бед.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Ксан Гривс, а что?

– Я хочу вам кое-что сказать. Вы, Гривс, думаете, что совершили подвиг? Вы глубоко заблуждаетесь! Вы лишили множество людей счастья, пусть и искусственного! Они были счастливы, они не испытывали мук и лишений, страха перед будущим, угрызений совести за прошлое! Вы понимаете, что они будут ненавидеть вас? Не-на-ви-деть!