Время обнимать - Елена Минкина-Тайчер

Муся, конечно, жаловалась маме и ворчала, что безответственно оставлять такого крошечного мальчика с няней. Но, во-первых, нужно знать Мусю с ее вечными страхами, а во вторых, никто другой все равно не мог помочь. Тем временем Валя записалась на курсы, похудела и похорошела, завела новую стрижку. Они два раза смотались за границу – в Париж и Лондон, купили Вале качественную обувь, а ему – шикарное пальто из твида. Правда, няни постоянно менялись, несмотря на самые хорошие рекомендации, Артему не нравилось показное рвение и равнодушие к ребенку, а Валя считала, что няня могла бы и хозяйством заняться за такую зарплату, а не только сидеть у телевизора. Полтора года промучились, три раза обращались в самые лучшие агенства, которые охотно брали деньги за услуги, но ничем реально не услужили. Наконец Валя твердо заявила, что им нужна не местная няня, а из региона. В стране полно обедневших районов, где люди мечтают о половине той суммы, которую они платят. Тем более приезжая няня не станет требовать отгулов и отпусков, ей все равно некуда пойти. Вот недавно порекомендовали приличную женщину сорока лет, учительница музыки, двое детей школьников, которых нужно кормить. Такая не станет выпендриваться и лениться.

Женщина по имени Надежда Дмитриевна приехала через неделю. Да, очень заинтересована, в их городе страшное обнищание, музыкальная школа закрылась, страшно подумать о завтрашнем дне.

– Вы сошли с ума! – снова запричитала Муся. – Мать не может нормально заботиться о чужом ребенке, когда двое своих брошены!

К сожалению, разговор происходил в субботу, когда все трое приехали полюбоваться на Колю.

– Почему брошены? – вежливо возразила Валентина. – Они остались с бабушкой. Представьте себе, есть бабушки, готовые растить собственных внуков.

– Да-да, мы в курсе, – так же вежливо ответила мама и даже улыбнулась, – но позвольте, Валюша, одно замечание. Как бы странно вам ни показалось, есть также мамы, которые сами растят своих детей. Не бегут каждый день на массаж или уроки итальянского, не сидят до поздней ночи в ресторане, а занимаются ребенком – укачивают, кормят, читают книжки. Разве самая лучшая бабушка или тем более няня могут заменить мать?

– Наташа, Валюша, – заспешил Петр Афанасьевич – не будем ссориться. Валя, нам понятно ваше желание отдохнуть от ребенка, но и вы должны понять, что Наталья Викторовна не может бросить работу и сидеть с Колей. Прошу эту тему больше не поднимать и не сметь ей грубить! Не сметь, я сказал!..

Стыдно признаться, Артем не только поразился, но и обрадовался заявлению Петра Афанасьевича. Мама отомщена, Валентина будет поменьше зарываться, а ему, слава богу, можно не вмешиваться и не принимать чью-то сторону.

И больше ничего не шевельнулось в душе – ни сомнение, ни боль, ни предчуствие близкой катастрофы. Через два месяца они уехали в Милан.

Что ж, они оба любили Италию, хотя Артем часто подтрунивал над банальностью своих вкусов. Покажите хотя бы одного человека, который скажет, что не впечатлен Римом, не влюблен в Сиену и равнодушен к Флоренции. Но Милан, несмотря на театр Ла Скала и до тошноты перегруженную легендами картину Леонардо «Тайная вечеря», совершенно Артема не привлекал. Да Валентина и не стремилась в театр, шикарные модные бутики – вот что сводило ее с ума, завораживало, как циничный жестокий гипнотизер. Но Артем сто лет назад понял, что спорить с женщинами по поводу магазинов непродуктивно и даже опасно. Ладно бы Валя с ее прекрасной фигурой, но и мама, и даже Муся обожали платья и покупки, вернее, сам процесс покупок. Буквально за неделю до отъезда они с мамой три часа проходили по новому огромному торговому центру в поисках подарка для Николеньки, успев по дороге приобрести три модные рубашки Петру Афанасьевичу, уютный кардиган, будто специально связанный для Муси, и с десяток милых сумочек и маечек к предстоящему лету. Что уж сердиться на Валю, выросшую в скромной смоленской глубинке.

Если бы она в который раз не завела разговор о покупке дома! Теплый ветер, пьянящий аромат цветущих деревьев, нарядная толпа на площади, итальянская скороговорка, непонятная и оттого еще более упоительная – ничто не могло отвлечь его жену от надоевшей бесполезной темы. О мама миа!

– Валя, милая, я не могу сейчас собрать нужную сумму, извини. Дом – не туфли, а брать ссуду под большой процент неразумно. Тем более я не уверен, что хочу продолжить работу именно в этой фирме.

– Но необязательно собирать всю сумму! Можно внести бо́льшую часть и потом постепенно закрыть остаток. Например, за год.

– А бо́льшая часть по-твоему лежит в моем левом кармане?

– Почти. Просто нужно продать старую квартиру на Лахтинской. Представляешь, есть реальный покупатель, которому требуется именно Петроградская сторона. Очень состоятельный тип, хочет пристроить лифт и еще один этаж над чердаком. Бывают на свете чудаки!

– А Муся?!

– Господи, твоей Мусе восемьдесят лет! Сколько можно таскаться пешком на чердак? Она переедет к маме и Петру, ты же сам отдал им нашу квартиру.

И даже тогда он не встал и не выбросил ее в окно вместе с новыми платьями. Идиотское воспитание, вечная привычка извиняться и оправдываться, искать причину в себе. Только хлопнул дверью и потом долго тупо бродил по опустевшим улицам. На какого хрена ему сдался этот отель, площадь, Милан, Италия, наконец?!

Телефон зазвонил за два дня до отъезда. Поздно вечером. Мама никогда не звонила в такое время и вообще любила ложиться рано.

– Тёмочка, сынок, ты только не волнуйся. Сядь, пожалуйста, я хочу сказать… Тёмочка, Муся умерла.

– Что-то случилось? – Валентина без косметики вдруг показалась бледной как моль. И голос такой же, шуршащий.

– Можешь радоваться, квартира освободилась!

Билет удалось поменять, но только на завтра. Мама беспрерывно плакала и винила себя, хотя ничьей вины не было, Муся умерла во сне как истинный праведник. Петр Афанасьевич мотался с документами, хотели захоронить к бабушке Бетти, из-за каких-то санитарных норм разрешения не выдали. Дина рвалась приехать из Израиля, но не могла оставить малых детей и только отчаянно рыдала в трубку, не зная, как сказать Асе. Зато прилетел Леня. И даже в растерянности и тяжелом огорчении от всего происходящего Артем страшно обрадовался кузену и в очередной раз пожалел, что почти не получается общаться.

Днем приехала Арина, сразу взялась помогать, мыть стаканы, что-то убирать и расставлять по местам, как умеют только женщины. Измученная мама прилегла, а они вышли с Леней на проспект и посидели немного в ближайшем кафе, молча выпили за упокой рабы Божьей Муси, дочери Бетти. Леня вдруг накрыл голову кепкой и, закрыв глаза, начал что-то говорить на иврите. Он читал молитву! Было неловко и стыдно плакать, да еще на людях, но Артем не смог удежаться, потому что с Мусей уходила лучшая часть его жизни. Веселой, как походка клоуна, беззаботной жизни и незаметной невозвратной любви.

Потом Леня спросил про Арину и очень удивился, узнав, что она врач и уже несколько лет работает в детской больнице. Артем и сам удивлялся, ведь только что ходила за ним, открыв рот, и вот вам – прекрасная взрослая женщина, ноги не хуже, чем у Валентины, целевой бренд одним словом. Если бы у Арины сложился с Ленькой роман! Тут же представил братца в кепке и выгоревшей футболке рядом с обеими девицами – ботильоны, платье-кюлот, жакет от Альберты Ферретти – и чуть не заржал в полный голос. Сват нашелся, лавры бедной Муси покоя не дают. Кудрявая лахудрочка с африканскими губами ждала его брата на жаркой набережной, беззаботно смеялась, манила страстными библейскими речами. Кому нужны эти шипящие и шуршащие!