Шерлок Холмс и узы крови - Фред Томас Саберхаген

Мы не могли не согласиться с Холмсом.

А в это время Ребекка Алтамонт совершала путешествие вместе с Кулаковым. Мы были уверены, что она в каком-то смысле его пленница, хотя и не знали, как он подчиняет её своей воле.

Как-то раз Армстронг спросил меня, выгрузят ли Бекки по прибытии в дорожном сундуке с землёй. Неужели её внесли в этом сундуке на борт и она провела там всё время? Мы заверили его, что это маловероятно, разве что Ребекка уже стала вампиром. Сведения, полученные от Сары Керкалди под гипнозом, не подтверждали такое предположение.

Направляясь в Санкт-Петербург, мы шли Северным морем, проплыли мимо островов Дании, мимо Копенгагена, где ненадолго задержались, чтобы узнать, не пришла ли телеграмма от Майкрофта, — на судах тогда не было раций. Затем мы вошли в Балтику. Во время нашего плавания не происходило решительно никаких событий, и у нас оставалось много времени для бесед о вампиризме и связанных с ним явлениях. Я только впоследствии понял, что попутный ветер и спокойное море были, пусть хоть отчасти, результатом усилий графа Дракулы.

Нам не было известно, способен ли Кулаков оказывать аналогичное воздействие на погоду. Во всяком случае, мы выиграли день, если не больше, и прибыли в Санкт-Петербург всего на несколько часов позже его. Мы обрадовались, увидев, что корабль Кулакова (название на борту было хорошо видно) всё ещё разгружается у причала. Это было добрым знаком, показывавшим, что наш враг со своей заложницей не успели далеко уехать.

Мы сошли на берег в густом тумане. Время от времени начинал идти дождь — погода была такой же, как в Гулле, когда мы оттуда отплывали. С помощью Армстронга мы без труда сориентировались в столице России и сняли номера в отеле «Европа». Наши окна выходили на Невский проспект. Это большой проспект в центре города — его длина две с половиной мили. Вскоре туман рассеялся, и вид оказался впечатляющим. Мы увидели, что проспект запружён людьми под чёрными зонтиками. По обе стороны Невского возвышались дворцы и церкви, деловые учреждения и правительственные здания.

Многие прохожие были в форме, настолько разной, что иностранцу трудно было отличить важного чиновника от мелкого служащего.

Отель находился на северной стороне проспекта, а в полумиле, к востоку от него, стоял Казанский собор, колоннада которого была скопирована с собора Святого Петра в Риме. Внутри собора хранились знамёна полков, захваченные у разгромленной армии Наполеона. В квартале от Казанского собора, на улице Морской, располагались роскошные магазины, и я чуть было не решил, что попал в Париж.

В городе было правостороннее движение, что казалось нам непривычным.

К северу от нашего отеля, на дальнем берегу Невы, высились мрачные серовато-коричневые стены Петропавловской крепости, выполнявшей роль тюрьмы. Стройный золотой шпиль, видный почти в любой части города, принадлежал собору, находившемуся в стенах крепости.

По южному берегу Невы на протяжении трёх миль протянулась набережная из розового финского мрамора. На этой набережной размещались Зимний дворец, Адмиралтейство, иностранные посольства и дворцы знатных вельмож, богатых купцов и землевладельцев.

В 1903 году население столицы России составляло около полутора миллионов. Таким образом, Санкт-Петербург уступал Лондону, но являлся одним из крупнейших городов Европы и мира. А судя по суете на причалах, где разгружались торговые суда, и по явному уважению, которое выказывало монархии большинство людей, их величества Николай и Александра пока что прочно сидели на троне, несмотря на попытки террористов разжечь революцию.

В это время года царская семья редко жила в Зимнем дворце, огромном импозантном здании, построенном в восемнадцатом веке императрицей Елизаветой. Как сказал нам Армстронг, царь и царица имели обыкновение проводить лето в Царском Селе, экстравагантной деревне царя, находившейся в пятнадцати милях к югу от Санкт-Петербурга. Царское Село называли «сказочной страной». В парке, на зелёной лужайке в восемьсот акров, резвились четыре дочери царя — Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, которым было, соответственно, от восьми до двух лет.

Конку ещё не заменил трамвай, а автомобили были гораздо большей редкостью, чем в Лондоне. Летом часто попадались экипажи на резиновых шинах, и по крайней мере на главных улицах была ровная мостовая.

Сразу по прибытии мы начали осуществлять планы, разработанные на борту судна. Каждый из нас должен был отыскать в Санкт-Петербурге коллег по профессии и через них попытаться выяснить о нашем враге всё, что можно.

Дракула невзначай упомянул, что здесь могут обитать местные вампиры, с которыми он постарается завязать знакомство.

— Скорее всего, косвенным путём: для начала мне нужно связаться с одним живым человеком, другом моего старого друга.

Зубатов, глава царской тайной полиции, много слышавший о Холмсе и давно желавший с ним встретиться, был могущественным человеком, и мой друг собирался навести справки по этим каналам.

Армстронг чувствовал себя в Петербурге свободно, поскольку провёл здесь большую часть прошедшей зимы и весны, выполняя обязанности корреспондента своей американской газеты. В этом городе ему многое нравилось, но не всё: например, он находил несносной официальную цензуру. Мартин страдал тогда от разлуки с Луизой и был безумно рад, когда его перевели в Лондон.

Со своей стороны, я попробовал, правда, без особого успеха, наладить контакты с местными медиками через общих знакомых. Неожиданно объявился один друг моего друга — русский, который занимался исследованием чумы в Париже. К сожалению, он ничего не знал о графе Кулакове. От нового знакомого я не почерпнул никакой более существенной информации, чем та, что Санкт-Петербург называют Снежным Вавилоном, а иногда Северной Венецией из-за множества рек и каналов.

Меня также предупредили, что летом здесь существует серьёзная угроза холеры и обязательно нужно кипятить питьевую воду.

Приятно было отметить, что телефоны здесь так же распространены, как в большей части Британии. Во всех лучших отелях и других важных учреждениях имелся хотя бы один телефонный аппарат, и, как мне сказали, в России много тысяч абонентов.

Наша задача в городе облегчалась тем, что кое-кто из нас понимал язык, на котором говорило местное население. Холмс немного говорил по-русски и ещё больше понимал. Как он мне объяснил, это было результатом двухлетнего путешествия по Тибету. А граф Дракула бегло говорил на языке времён Ивана Грозного. Холмс сказал мне, что русская речь Дракулы старомодна и даже архаична. По словам графа, он никогда прежде не бывал в Санкт-Петербурге. Признаюсь, я преисполнился благоговения, осознав, что он значительно старше этого города.

Армстронг, проведший в Санкт-Петербурге несколько месяцев, мог похвалиться поверхностным знанием современного русского языка.

Мне очень помогало то, что все образованные люди в столице говорили по-французски, а некоторые даже предпочитали этот язык родному. К тому же многие знали английский.