Дальняя командировка - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
— Ты ж сам не дал говорить! истерическим голосом закричал Леха. — Сам перебиваешь! Свою пургу несешь!
— Не шуми, — погрозил пальцем Грязнов. — Я не люблю, когда на меня пытаются кричать. Давай, — Вячеслав Иванович достал из кармана пиджака миниатюрный магнитофон, выключил его и поставил пред собой на стол. — Он с самого начала работал, Алексей Яковлевич, и всю нашу беседу записал. Но теперь мне надо знать подробно, кто, когда и зачем дал тебе указание похитить оперуполномоченную Главного управления уголовного розыска Российской Федерации? Представляешь, на кого ты свою морковку задрал? — Тут Грязнов словно бы вспомнил о телефонной трубке, взял ее и сказал: — Ну вы, надеюсь, слышали, чем мы здесь занимаемся? Так что посидите подождите, а мы с гражданином Солдатенковым быстро закончим. Если он не станет дурочку валять. Потому что в противном случае его придется тоже забирать с собой. Отдыхайте, я позвоню... Или вот что, — «передумал» Вячеслав Иванович, — пусть-ка лучше ко мне сюда Филипп подойдет. И бланк протокола допроса прихватит. А вы уезжайте и через полчасика пришлите за нами машину. Надеюсь, местная братва не возражает?
— Братва полностью с нами согласна, — с некоторой выспренностью ответил Денис.
— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно отметил Грязнов. — Сейчас он придет, и мы поговорим с тобой, Алексей Яковлевич, по душам.
У Солдатенкова был вид загнанного зверя.
Вошедший Филя протянул Вячеславу Ивановичу сложенный пополам лист бланка протокола и авторучку.
— Хочу вас познакомить, Леха, — сказал Грязнов. — Его зовут Филиппом, офицер разведки ГРУ, прошел Афган и Чечню. Так что вы, можно сказать, отчасти коллеги. Только он занимался не тем, чем ты, а по-настоящему серьезным делом. Что у вас? — Вячеслав Иванович посмотрел на Агеева и чуть сощурил глаз — Филипп понял.
— Наши уехали. А этих пришлось малость шугануть, пока не сообразили, что мы не шутки шутить собираемся. Да, и еще, — Филя обернулся к Солдатенкову, — там за бочкой лежит один. Но он живой, я нарочно проверил. Вообще-то я им сказал, чтоб они в дом его переместили, чего на сырой земле валяться, можно простудиться, верно? Но мало ли, вдруг они только вас слушают? Вы им скажите, пусть поторопятся, а заодно попросите, чтобы нам не мешали.
— А за что ты его? — сыграл недоумение Грязнов.
— Он не понял моего вопроса. А долго объяснять у меня времени не было. Они как раз Галку паковали.
— Ах вон оно в чем дело! Так ты скажи им, Леха, скажи. Филипп дело говорит. Аппарат-то есть?
Солдатенков достал из кармана телефон, раскрыл и пробубнил в него:
— Вы там это... Кого уделали?! Серого?! Да как же это он так?.. — Леха с сомнением посмотрел на Филю и покачал головой. — Ладно, глядите, чтоб без посторонних. Я позову, когда надо...
— Ну, убедились? — улыбнулся Филя. — Жив?
— Чем ты его? — все еще недоверчиво глядя на него, спросил Солдатенков.
— Вот, — продолжая улыбаться, ответил Филя, — руками. — И показал вовсе и не страшные свои ладони.
— Садись, Филипп, рядом с ним. Я рассчитываю на откровенный разговор.
Филя подвинул себе свободное кресло и сел так, чтобы видеть одновременно и хозяина, и дверь на лестницу. А пистолет положил на колени.
— Поехали. — Грязнов включил магнитофон и сказал: — Производится допрос гражданина Солдатенкова Алексея Яковлевича, подозреваемого в похищении сотрудницы ГУУР, лейтенанта милиции Романовой Галины Михайловны. С согласия подозреваемого допрос производится одновременно с применением магнитофонной записи. Ты ведь не возражаешь, Алексей Яковлевич?.. Ну и правильно. Вот и скажи: не возражаю.
— Не возражаю, — прохрипел Прапорщик.
Получив необходимые сведения от Дениса и еще не совсем отошедшей от стресса Галины, Александр Борисович решил-таки отправиться на пикник. Но при этом предупредил Дениса, что рассчитывает узнать от Вячеслава, когда тот вернется, самые последние сведения, чтобы знать, в каком направлении действовать дальше.
Катер его ждал у пристани, и когда Турецкий вышел из «Волги», ему призывно помахали с мостков:
— Сюда, пожалуйста!
— Отдыхайте пока, Михаил Евграфович, — сказал он водителю. Если возникнет срочное дело, я вам позвоню. А вообще-то вы знаете, где они собрались?
— Известно, — солидно ответил водитель, — небось у плеса. Колесами туда не проехать, только по воде.
— Ну ладно, пока.
Катер был большой, рассчитанный человек на десять, не меньше. Но кроме моториста, и он же рулевой, рядом находился еще один человек, тот, который и звал на пристани. Он представился Егором Петровичем, или просто Гошей — так ему привычнее. Он и был еще достаточно молодым, чтобы, вероятно, в обществе своих начальников его звали солидно.
На протяжении всего пути, а путешествие длилось порядка получаса, Гоша ни на минуту не умолкал, живописуя словами то, что Турецкий видел своими глазами и что в комментариях совершенно не нуждалось.
Природа, конечно, было здесь роскошная. Правый, высокий берег падал к воде крутым глинистым обрывом и поверху порос бронзовым на солнце лесом. Противоположная сторона была пологой, и густая зелень ее скоро переходила в той же густоты синеву, которая на горизонте плавно сливалась с небом. Ширь могучая, красотища... И что интересно, природа эта величественная, не загаженная сливными отбросами, не дымящая трубами и не застроенная краснокирпичными коттеджами, представлялась совсем древней, будто даже изначальной. Когда, может, еще и человека, как такового, не было. Принесла ж нелегкая...
А Гоша тем временем перешел уже на вещи сугубо материальные и рассказывал взахлеб, какой здесь роскошный клев. Александр Борисович пожалел, что не дождался Грязнова — вот кому в самом деле был бы праздник. Но вовремя остановил себя — не на рыбалку все- таки собрался. Точнее, ловля-то будет, но совсем другого рода. А насчет Славки... Да что ж, в конце концов, сбегает катерок еще раз туда-обратно. Пусть за честь для себя почтут.
Потом мысли Турецкого перекинулись к документам, которые ребятам удалось добыть за последние дни. Их было много — протоколы допросов пострадавших и свидетелей массовых избиений граждан, заявления от них в прокуратуру — повторные по большей части, поскольку тем, которые они принесли на другой день после событий, Керимов ходу так и не дал. Он объяснял свою медлительность тем, что указанные в заявлениях факты требуют тщательного и длительного расследования, ибо первоначальные следственные действия, произведенные по горячим следам, пока этих фактов не подтвердили. Более того, по словам Керимова, напрашивались и недвусмысленные выводы о том, что отдельные граждане с явно провокационными, политическими целями настойчиво выдавали свои типичные бытовые травмы за побои сотрудниками милиции. А так-то заявления были подшиты в отдельную папку, как же! Дела вот пока не возбуждались.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!