Квартирник - Роман Феликсович Путилов

Из дома раздавались протяжный стоны и веселые мужские голоса, а на крылечке, к часовому в черной фуфайке присоединился его брат близнец, с которым они смолили вонючие сигареты, типа «Памира».

Глава 21

Глава двадцать первая. Таящий от дыхания снег.

Плохой.

Я лежал, широко раскинув ноги и позорно взвизгивал, не в силах терпеть то, что со мной делали. Голая Инна, хихикая, возилась где-то, ниже моего пояса, царапая коготками, периодически покусывая, шумно дыша на мой вздыбленный член и касаясь затвердевшими сосками. Я мог видеть только взлохмаченные волосы ее головы и смуглые плечи. Когда было особенно остро, я содрогался всем телом и за моей головой лязгал металл — проказница предложила пристегнуть меня за спинку кровати. В коридоре противно затрещал телефонный аппарат, и мы замерли. Телефон, отрегулированный на самый минимальный уровень звука, продолжал трещать — похоже абонемент на том конце провода был на сто процентов уверен, что трубку возьмут. Инна попыталась продолжить свое занятие, но дребезжание аппарата мешало и ей и мне. Девушка разочарованно застонала, и многообещающе мурлыкнув мне. «Никуда не уходи», скользнула в коридор. Лязгнул пластик поднимаемой с рычагов трубки, сексуальный голос, с волнующей хрипотцой пропел «я слушаю», потом голос мгновенно стал сух, как вобла. «Да, это я. Да, могу». Скрипнула, прикрываемая дверь, и голос Инны стал неразборчив.

Я улегся поудобнее, порадовался напряжению молодого детородного органа, представив, как влажные губы моей вернувшейся подружки, нежно обхватят его, и даже вздрогнул, от предвкушения.

Жизнь моя за два последних месяца круто поменялась. Когда под угрозами красивой шантажистки, которую теперь я деру, как и когда хочу, взял со стола у пребывающего в пьяном коматозе Близнюка два дела оперативной проверки, а потом, утром, перед появлением комиссии областного УВД, вернул их в обысканный на десять раз кабинет, Инна согласилась, что я справился с ее заданием. Позже я закрепил свой успех тем, что поклялся старшему оперу, что лично видел, как Громов выходил из нашего кабинета с какими-то бумагами, как раз перед обнаружением пропажи. В результате Близнюк получил строгий выговор и предложение искать себе место, после чего он либо бухал, либо отсутствовал. Громов, в невиновность которого, с моей подачи, никто не поверил, смотрел на всех волком и крутился в одиночку, а я был предоставлен самому себе. Я не знаю, как и с кем общалась Инна, но не сложные задания сыпались на меня почти каждый день. Я ездил в другие отделы, где, поднеся в качестве подарка что-то горячительное, получал оперативную информацию, слушал, широко развесив уши, разговоры в оперских кабинетах нашего РОВД, пару раз поменял пакеты с изъятыми наркотиками перед отправкой их на экспертизу на точно такие же, но с другой начинкой. И каждое выполненное задание щедро и немедленно оплачивалось. Не знаю, сколько получала Инна, но мне моей доли хватало. Меня знали в широких кругах, и уже, для получения нужного, я мог приехать и без бутылки — офицеры знали, что я классный парень и привезу презент в следующий раз. Я приоделся, получил табельное оружие и почувствовал себя инспектором Франсуа, молодым, красивым, дерзким детективом из французского фильма «Откройте, полиция», что со своим пожилым напарником нагибали и доили, как хотели, торговцев целого парижского округа. Правда у Франсуа подруга была проституткой, а моя воровка, но я особой разницы не видел. Информация о миллионах рублей, которую протараторила по телефону какая-то тупая девка, посчитав, что эй ответил Громов, я слил Инне по собственной инициативе, и теперь ожидал заслуженной награды. Инна, передав информацию кому-то дальше, тоже была довольна и предложила мне попробовать что-то новое, острое…

Из мечты меня вырвал грубый удар в пах, я попытался инстинктивно зажаться, но мешали наручники и жесткие бедра Инны, усевшейся на меня и чуть не сломавшей моего торчащего друга.

— Ты что делаешь? — я пытался проморгаться от заливших глаза слез, но когда мне это удалось я понял, что этого было лучше не делать.

Моя, пять минут тому назад, нежная и ласковая девочка, сжимала мои ребра жесткими бедрами, а между моими глазами и ее искаженным от ярости лицом поблескивали острые ножницы.

— Ты что творишь, сученок! — Инна даже говорить нормально не могла, ее голос срывался от бешенства: — Да ты знаешь, перед кем ты меня подставил?! Если меня порвут за такую подставу, как грелку, я сначала тебя кастрирую, мой сладенький!

Я, скрюченный от спазма в паху, в мгновенно пересохшим горлом, не мог ей ничего ответить, только сипел сто-то невнятное и пучил глазами на кончик лезвия, висящего в нескольких сантиметров от моего левого зрачка.

— Ты знаешь, что мне сказали? Пацаны все утро промерзли на трассе, и никто не приехал. Ты знаешь, что за такой прогон бывает? Или ты думаешь, что ты мент, тебя не тронут? Да мне по хрену кто ты! Я тебе письку твою отгрызу и тебе вручу и живи, как хочешь…

Я почувствовал, что мой «дружок», который горел огнем и казался сломанным, стал сам собой съеживаться, пытаясь куда-то спрятаться от неистовой девки.

— Да я то тут при чем?! — справившись с пересохшим горлом, заорал я, стараясь одновременно, поглубже втиснуться в подушку, чтобы быть от ножниц подальше: — может они раньше проехали, может передумали. Я что услышал, то тебе и передал. Отстегни меня, я попробую узнать, в чем дело.

— Лежи уж, узнавальщик — Инна легонько толкнула меня ладошкой в бок и соскальзывая с меня (она была очень отходчивая): — Без тебя узнают, есть там человечек под этими комсомольцами. Ждем пока.

— Все равно, отстегни меня — я задергался в объятиях стальных браслетов.

— Хрен тебе. Полежи, мы с тобой еще пошалим.

— Инна, у меня что-то настроение упало, и не только оно. Ты мне больно заехала.

— Ну и ладно, сам отказываешься, а я хотела… — Инна показала мне язык и нырнула под кровать, отклячив вверх аккуратную попку в форме сердечка.

В это время опять затрещал телефон, Инна дернулась, ударилась головой о кровать, и шипя ругательства, вновь побежала в коридор.

— Отстегни меня — взмолился я, но в ответ услышал безжалостное «Подождешь, звонок важнее». Все-таки проститутка у инспектора Франсуа была поласковее, а с Инной я чувствую себя дрессировщиком Вальтером Запашным в клетке с тигрицей во время