Вербное воскресенье - Курт Воннегут

Они подарили мне внучку. Местность, где она растет, представляет собой в основном постепенно зарастающие лесом поля. Имя ребенка перекликается с невинным империализмом ранних белых колонизаторов. Зовут ее Индия Адамс.

Пускай Господь бережет Индию Адамс на просторах дикой Америки.

История из холостяцких деньков Джеймса Адамса:

Покинув Корпус мира, Джим с двумя друзьями решили устроить сплав по Амазонке. Однажды ночью, когда плот стоял на приколе недалеко от Манауса, города, порожденного бразильской каучуковой лихорадкой, мимо прошел катер. За рулем катера был Евгений Евтушенко, советский поэт. С ним были его бразильские друзья. Евтушенко спросил по-английски, можно ли ему и его компании взойти на плот, чтобы пропустить по стаканчику. В обмен он пообещал придумать идеальное название для плота.

Они выпили, потом выпили еще, и неизвестно почему Евтушенко и Джим подрались.

Вечеринка, разумеется, прекратилась, гости перебрались обратно на катер. Перед тем как отправиться, Евтушенко сказал:

— Я не забыл своего обещания. Этот плот надо назвать «Гекльберри Финн».

Много лет спустя я сам познакомился с Евтушенко и спросил его, было ли такое на самом деле.

— А! — ответил он. — А! Так это был ваш сын? Вот негодяй!

Мир тесен.

Стивену Адамсу было одиннадцать, когда мы его усыновили. Он был ровесником моего родного сына Марка. Из всех троих он был самым независимым — отличный спортсмен, он задолго до смерти родителей присоединился к другой семье, всемирной семье тренеров, товарищей по команде и соперников. Тренеры на Кейп-Код, как и тренеры в Нью-Джерси до того, встречали его, как вернувшегося из поездки сына.

Стив приехал на Кейп-Код в куртке с надписью на спине: «Детская сборная Нью-Джерси». Других рекомендаций ему не понадобилось.

Он окончил Дартмутский колледж, где изучал литературу и играл в американский футбол. Сейчас он живет в Лос-Анджелесе, пишет комедийные сценарии для телевидения. Ему тридцать три, он не женат и занимается бегом.

Стива я знаю хуже всех из моих детей, поскольку он меньше других нуждался во мне. В то же время он единственный, кто решил, подобно мне, стать профессиональным писателем. Он пишет исключительно комедии. Насколько я знаю, он не возьмется за сюжет, если не почувствует, что тот рано или поздно выведет его на шутку или смешной момент. Ему хорошо платят за отсутствие серьезности. Если он вдруг решит стать серьезным, то потеряет работу.

Еще его работа требует, чтобы он забыл все, чему его учили в Дартмуте на лекциях по истории, литературе, философии и прочего. Дело в том, что шутки должны касаться лишь того, что известно аудитории — телевизионные рекламные ролики, преходящие знаменитости, самые кассовые фильмы прошлого года, суперпопулярные песенки, непрестанно мелькающие в новостях политики, и так далее, и тому подобное. Это, наверное, довольно скучно. Из всех моих детей он меньше других привязан к семье. Если у него будут свои дети, там, в Калифорнии, они никогда не узнают, что принадлежат к роду де Сен-Андре и что у них есть троюродные брат и сестра по имени Карл Хироаки Воннегут и Эмико Эллис Воннегут.

Младший брат Стива Курт, который был усыновлен в девять лет, тоже живет в городке Леверетт, недалеко от брата Джима. Курт поселился там первым. Сейчас ему тридцать два, он пилотирует самолеты компании «Эйр Нью-Ингленд» и строит на продажу чудные деревянные дома, отапливаемые исключительно дровяными печами. Он сам живет в таком доме. Он женат на блестящей художнице Линдси Палермо. Детей у них пока нет.

Курт единственный из всех нас, кому дается бизнес. У него нет особого капитала, но свои небольшие средства он вкладывает разумно и получает заметную прибыль. Можно сказать, что он терпеливо лелеет свой маленький долларовый сад.

Остальным и дела нет до игр с деньгами. Им просто не до этого — как моим покойным отцу, матери, сестре и ныне здравствующему брату.

Я думаю, что дело тут в генетике. У людей либо есть врожденный интерес и умение распоряжаться деньгами, либо нет.

Все мы — жертвы эксперимента в области энтузиазма, узкой и предопределенной. Я, например, пишу.

Мой брат — энтузиаст в научном исследовании природы гроз. Моя покойная сестра была рождена с энтузиазмом в живописи и лепке, но сопротивлялась ему. Она сказала одну вещь, очень мудрую, как мне кажется: «Если у тебя есть талант, вовсе не значит, что этот талант обязательно нужно использовать».

В семье Адамс был и четвертый брат. Когда умерла его мать, он был еще младенцем. Его усыновил двоюродный брат отца, судья из Бирмингема, Алабама. Мать скончалась раньше, чем успела оказать какое-то влияние на его характер, и все же его отношение к жизни было точь-в-точь как у матери — и шутки тоже. Зовут его Питер Найс.

Он поговаривает о переезде в Леверетт, чтобы быть ближе к братьям, которые похожи на него больше, чем кто-либо в этом мире.

Когда мы усыновили Адамсов, двое наших детей заполучили своеобразных близнецов. Стив Адамс был ровесником Марка Воннегута. Курт Адамс был ровесником Эдит Воннегут. Радости Эдит не было предела, она потащила своего новоиспеченного близнеца в школу на игру «Покажи и расскажи». Кроме того, у нее стало на два старших (и сильных) брата больше. Для Марка выгоды нового положения были не такими очевидными. Он перестал быть старшим ребенком в семье и единственным мальчиком.

Сейчас все мои дети очень близки, они считают себя настоящими братьями и сестрами. Им повезло иметь столько заботливых и ответственных родственников. Несколько раз в год они собираются на Кейп-Код, под крышей старого дома, где прошло их детство. Когда-то они составляли настолько серьезную банду, что один из местных полицейских стал настоящим экспертом по их повадкам. У него было чудесное имя, и, приезжая к нам во двор, он всегда оставлял включенным проблесковый маячок на своей машине. Звали его сержант Найтингейл, то есть соловей.

Каждый раз, как сержант Найтингейл приезжал допрашивать то одного из детей, то другого, этот маячок, вращаясь, нагонял на наш дом синие волны.

В тюрьму, правда, никто не попал.

И наркотиками никто не торговал.

Случилось только одно заметное автопроисшествие. Марк перевернул и вдребезги разбил микроавтобус «фольксваген» с восемью пассажирами. Людей разметало по обочине, как соль из опрокинутой солонки. Они вылетали через люк в крыше, через двери, через заднее окно. Марка выкинуло последним. Он приземлился на ноги, оказавшись лицом к лицу со встречным движением, как защитник в американском футболе.

Слава Богу, никто не погиб и серьезно не пострадал.

Джим Адамс оказался не единственным из моих детей, нарвавшимся на конфликт с крупным литературным деятелем. Примерно в то же время, когда Джим и Евтушенко обменивались тумаками на Амазонке, Марк Воннегут раздумывал, не побить ли Джека Керуака у нас на кухне, на Кейп-Код. Эти ссоры даже произошли в одном часовом поясе, хотя и в разных полушариях.