Девушки из бумаги и огня - Наташа Нган

Я касаюсь кончика ее языка своим. На вкус она словно свежий ливень, словно неистовая чистая буря, ее дыхание пахнет опасностью и жизнью.

Желание пульсирует во мне, пробирает насквозь электрическими волнами. Я притягиваю ее еще ближе, наш поцелуй становится все более неистовым. Она чуть прикусывает мою нижнюю губу, и тепло растекается у меня в животе, полыхает жаром между ног, пульсирует огнем, полным страсти. Мои пальцы скользят по шелковистой ткани ее ночной сорочки. Тело Майны такое прекрасное, стройное, мускулистое, твердое, что от ее красоты даже больно. Я хочу познать ее всю, слиться с ней воедино. Даже так – прижавшись кожей к коже, – мы недостаточно близки.

Рука Майны гладит меня по спине, обнимает за талию. Я часто дышу, пылая изнутри, словно огонь вот-вот вырвется наружу. Мелькает безумная мысль, что об этом огне и говорил Мастер Тэкоа, когда впал в провидческий транс – о красном пламени внутри меня. Но как это пламя может сжечь дворец?

Нет, это тайный огонь, который может зажечь – и которым может согреться, – лишь одна-единственная девушка, чьи губы сейчас сливаются с моими.

Мы прерываем поцелуй, едва не задыхаясь.

Майна прижимается лбом к моему лбу.

– Ну вот, – шепчет она, отдышавшись. – Может, трудная жизнь и не так плоха, как может показаться.

Я тихо смеюсь.

– Это ты так шутишь?

– Ты же знаешь, что у меня есть чувство юмора.

– Докажи. Пошути еще раз.

– Может, лучше я тебя еще раз поцелую? – предлагает она, и в глазах ее мерцает улыбка.

Сердце трепещет, вырываясь из груди, когда она снова приникает ко мне губами. Но в этот миг из коридора слышится звук шагов.

Мы отшатываемся друг от друга, Майна, широко распахнув глаза, прижимает ладонь к моему рту, чтобы я не издала ни звука. Время мучительно замедляется, но шаги удаляются и затихают. За несколько комнат от нас слышен звук закрывающейся двери.

Майна отпускает меня.

– Тебе нужно идти, – шепчет она, и как мне ни тяжело это признавать, она права.

Перед тем как уйти, я еще раз беру ее за руку, наши пальцы переплетаются в темноте.

Она тихо и нежно целует меня. Потом отстраняется.

– Не приходи ко мне завтра, – говорит она, и все во мне обрывается. Но она продолжает, улыбаясь: – Я сама к тебе приду.

– Попробуй только обмануть, – отзываюсь я.

Лицо ее становится серьезным.

– Я всегда держу обещания, Леи. Чего бы мне это ни стоило.

* * *

Следующим вечером мы собираемся на представление театра теней, и за несколько часов до начала Лилл одевает и причесывает меня. На этот раз она принесла мне ярко-оранжевое платье ципао. Отделка рукавов и подола и ярко-золотая вышивка создают впечатление, что я объята пламенем. Лилл дополняет образ ярко-красной губной помадой, а волосы собирает в низкий тяжелый узел.

– Теперь, госпожа, вы одеты под цвет листьев, – улыбается она, отойдя на шаг, чтобы полюбоваться.

Я приподнимаю бровь.

– Ты уверена, что не перестаралась?

Лилл обычно старается свести мой макияж к минимуму, и ее вкусы в одежде, на мое счастье, скромнее, чем у горничных других девушек. Но сегодняшний наряд… я в нем похожа на живой факел.

– Госпожа, с той скверной ночи Король еще ни разу вас не вызывал. Неужели вы не хотите привлечь его внимание? Чтобы он снова возжелал вас?

Я поспешно отворачиваюсь, скрывая выражение омерзения на лице. Порой мне жаль, что Лилл так молода, но иногда мне, наоборот, нужно напоминать себе, что она всего лишь девочка. Ей столько же лет, сколько было мне, когда забрали мою мать. Я вспоминаю, как воспринимала мир тогда – черно-белым, не знающим оттенков. Все делилось на правильное и неправильное, как две стороны монетки. Лилл считает, что я должна искать внимания Короля-Демона, стремиться привлечь его. Что мой прошлый провал был всего лишь ошибкой, что я просто не справилась с собой и сделала глупость. Она думает, что я хочу Короля, потому что это обычное дело для Бумажной Девушки, а иначе и быть не может.

Потому что я Бумажная Девушка, а он – мой Король.

* * *

Мы ужинаем в покоях госпожи Эйры, а потом отправляемся во Внутренние Дворы. Театр теней – древняя традиция нашего королевства. У нас в Сяньцзо на некоторых праздниках тоже были такие представления с вырезанными из тонких дощечек куклами на палочках, которыми управляли актеры, скрытые под сценой. Сцену загораживал экран из рисовой бумаги, и на нем, подсвеченном с обратной стороны огнем жаровен, танцевали силуэты. Но сегодня, когда мы входим в высокий зрительный зал с огромной сценой и несколькими слоями шелковых завес, свисающих с потолка, я сразу понимаю, что нас ждет зрелище совсем другого рода. Вдоль края сцены идет глубокая горизонтальная ниша, в которой пылает огонь.

– Я очень волнуюсь из-за сегодняшней нашей встречи с Королем, – тихонько говорит Аоки, занимая место рядом со мной. Однако ее голос и так едва слышен в гуле голосов – в театр прибывает публика, кругом звучат обрывки разговоров, веселый смех. – Знаешь, я думала, после праздника на прошлой неделе он сразу вызовет тебя к себе. Он ведь так рад был тебя видеть! Но, наверное, он слишком занят – за всю неделю не вызывал ни одной из нас.

Она озабоченно хмурится.

– Может, это как-то связано с Порчей, – говорю я.

Майна, сидящая по другую сторону, резко подается ко мне.

– Он говорил с тобой о Порче?

Я киваю.

– И что конкретно он говорил?

– Что она становится все сильнее. И ничто не помогает с ней справиться.

Она отводит глаза, ее ледяной взгляд сверкает.

– Что такое? – спрашиваю я ее, пока Аоки отвлекается на Чжэнь и о чем-то с ней щебечет.

– Да, дела в последнее время обстоят довольно скверно, – шепчет Майна. – Все кланы об этом знают. Перед тем, как меня отправили в дворец, отец говорил, что собирается на совет вместе с главами основных кланов демонов, чтобы обсудить Порчу и способы борьбы с ней.

– Король считает, что это боги карают наше королевство.

– За что именно?

– Понятия не имею, – отвечаю я, и она снова поворачивается к сцене, но смотрит рассеянно, думая о своем.

Аоки и Чжэнь обсуждают свои наряды. Аоки разочарованно приподнимает край светло-желтого, песочного цвета кимоно с широкой юбкой и золотым поясом.

– В таком бледном наряде Король меня вообще не заметит, – жалуется она.

Блю садится перед нами и бросает на Аоки взгляд через плечо.

– Конечно, не заметит, – ядовито говорит она. – У тебя в этом платье такой цвет лица, как будто ты больна.

Я бросаю на нее сердитый взгляд.